Понятно, что учеными более низкого ранга — завлабами и «доцентами с кандидатами», занимались уже не генералы, а их подчиненные, числившиеся в Управлении режима и в «первых отделах», а также в ДР на других должностях в научных и прочих учреждениях. Генералы руководили всей этой работой.

Неформальное движение в академической среде почему-то возникло как раз после того, как главным куратором от КГБ над академической наукой стал О. Калугин. (Замечание на совести автора. — А.Ш.)

При этом следует акцентироваться на таком моменте. Калугин — это чекист безусловно с американскими связями. В 1995 г. он эмигрировал в США. В подготовке и проведении «перестройки» принял самое активное участие. В т.ч. и по линии ученых. Однако, в 1987—88 гг. молодые ученые-экономисты ездят в Европу, знакомятся с английскими лордами. «Молодые экономисты» ездят туда, куда их направляют, и встречаются с теми, на кого укажут кураторы. «Перестройка» движется явно в англо-европейском направлении, а «американец» Калугин во всем этом участвует.

Это подтверждает ранее высказанную гипотезу, что между «англофилами» и «американофилами» была достигнута сделка — первые получают власть, а вторые — компенсацию. И делают общее дело, пока не добьются победы. Кроме того, для наших чекистов важнее всего были свои собственные интересы. А вот почему американские друзья из ЦРУ их не поправили и не убедили, что интересы друзей тоже надо учитывать?

Но вернемся к Госстрою. В 1986—89 гг. председателем Госстроя был Ю.П. Баталии. Про него С. Кугушев пишет: «Баталина заметили в Кремле, и он стал первым назначенцем Андропова. Он извлек Баталина из Миннефтегазстроя и произвел его в министры труда. (…) Баталии становился «острием копья» андроповского плана» [11].

При Горбачеве Баталина перевели в Госстрой, где «за 1986—87 гг. под его крылом оказались Г. Меликян и Г. Явлинский, которого Баталии взял из Института угольной промышленности, В. Щербаков с «ВАЗа» (будущий вице-премьер правительства СССР), А. Шохин, С. Кордонский («мозги» политтехнолога Павловского), К. Кагаловский и ваш покорный слуга. По заказам Баталина работали и Чубайс с Гайдаром. Чубайс трудился в лаборатории комплексных социально-экономических исследований ленинградского Финасово-экономического института имени Вознесенского. Он разрабатывал тему «Опыт реформирования в условиях кризиса на примере Венгрии и Югославии». Кстати, хорошо трудился» [11].

Учитывая, что Горбачев команду реформаторов, работавшую под «крышей» Комиссии Тихонова-Рыжкова, разогнал, вряд ли он одобрял происходившее в Госстрое (если ему вообще об этом было известно — Генсек следит за происходящим на уровне Политбюро и ЦК, но всякие отделы министерств и госкомитетов уже вне его поля зрения). И все происходившее в Госстрое, ставшем своеобразным «штабом революции», курировала экономическая контрразведка КГБ. Именно поэтому КГБ и надавил на Горбачева, чтобы Ельцина перевели не послом в Монголию, а 1-м заместителем председателя Госстроя — надо было знакомить будущего президента РФ с его будущим правительством.

Вышеупомянутые «молодые экономисты», связанные с С. Кугушевым, а через него — с Б. Ельциным, впоследствии вошли в состав политической и экономической элиты РФ: А.Н. Шохин; Г.Г. Меликьян; К.Г. Кагаловский в 1990—94 гг. представлял Россию при МВФ; С.В. Васильев. Однако после победы над ГКЧП, как пишет С. Кугушев, «первый российский президент передал через ныне покойного Льва Сухонина, что считает меня одним из своих врагов» [11]. Ну что ж, бывает. Ельцин со многими бывшими друзьями и соратниками рассорился.

Чем же занимался Ельцин в Госстрое помимо знакомства со своими будущими министрами? Активно общался со своими будущими избирателями. Снова процитируем книгу А. Хинштейна: «… ельцинский сослуживец Иван Сухомлин вспоминает, что сотрудники ведомства не могли даже пробиться к нему в кабинет по служебным вопросам. У его приемной всегда толпилась масса пришлых людей.

Дежурный милиционер уже не в силах был остановить поток желающих попасть к Ельцину. Они в вестибюле проводили митинги, требовали, чтобы их пропустили, кричали, что у нас полицейское государство и прочее. Кончилось тем, что Баталии разрешил создать на первом этаже штаб Ельцина. Выделили огромную комнату, посадили туда человека, чтобы записывал вопросы, с какими приходили к нему»…

Сохранилась масса воспоминаний журналистов о встречах с Ельциным в это время. Борис Николаевич не отказывал во взаимности никому» [22].

Правда, сколько бы часов не откровенничал он с журналистами, ни слова из этого в печати так и не появлялось. Уж такую роскошь Кремль мог себе еще позволить.

Уже подготовленное к публикации интервью его в «Огоньке» в последний момент было снято по команде ЦК. Не пропустили материал в «Московских новостях». Лишь в августе 1988 г. латвийская курортная газета «Юрмала» отважилась напечатать ельцинское интервью, взятое у него на отдыхе. «Мы с вами прорвали зону молчания!» — радостно воскликнул после этого Ельцин, тряся руку журналисту А. Ольбику. В кратчайшие сроки интервью это разошлось по всему миру. Только в Союзе его перепечатало 140 (!) изданий. В некоторых регионах тиражи взрывоопасных газет отправлялись под нож.

Но для того, чтобы победить на выборах, нужно создать систему, в которой будут проводиться альтернативные свободные выборы с несколькими кандидатами на место и со свободным выдвижением кандидатов. Иными словами, нужен переход к демократии. А в случае свободных демократических выборов победа Ельцина гарантирована. В конце декабря 1987 г. — начале января 1988 г. началась подготовка к XIX Всесоюзной конференции КПСС, намеченной на лето, и надо было заставить партию не ограничиться пустыми разговорами, а принять конкретные решения о переходе к демократии. Партию вполне мог устроить китайский вариант реформ, когда меняется лишь экономическая система — строится капитализм, но власть остается у Коммунистической партии. А смена политической системы (вместо диктатуры одной партии вводится демократия западного типа) для КПСС была совершенно неприемлема — это вело к потере власти. Против демократизации были настроены не только Горбачев, Лигачев и Политбюро — против этого выступала огромная масса партийных секретарей, и даже если бы у КГБ получилось воздействовать на членов Политбюро, то партийная номенклатура просто сместила бы их и поставила у власти своих представителей.

Теперь уже надо было оказывать давление не только на отдельно взятых деятелей, а на всю партийную номенклатуру в целом, как на элитную группу. Надо было найти самое слабое место сразу у огромной массы чиновников разного уровня и ударить в это место побольнее — чтобы запугать и лишить воли к сопротивлению. Такое слабое место у огромной массы чиновников, при любом общественном строе и при любой политической системе — это подверженность коррупции. Понятно, что с коррупцией надо бороться, но это обыденная, скучная, ежедневная, рутинная работа правоохранительных органов, а не красочное шоу в СМИ. Когда из борьбы с коррупцией устраивают пропагандистскую кампанию, это является верным признаком обострения борьбы за власть. Одна элитная группа начинает сливать через СМИ компромат на другую элитную группу. Сливать компромат проще той группировке, которая обладает эксклюзивной информацией, недоступной конкурентам. Иными словами, за любым сливом компромата, в т.ч. и о фактах коррупции, стоят спецслужбы.