Дмитрий Николаевич, поражая и прогоняя передовые неприятельские корабли, сделался нарочито под ветром обеих эскадр; корабль «Скорый» и «Мощный» дрались в средине турецкой эскадры, прочие наши корабли были в фигуре полуциркуля, некоторые, будучи обиты в парусах, переменяли их[83]. Победа была несомненна, весь турецкий флот, несмотря на мужественное защищение, был бы взят или истреблен, но, к несчастью, около полудня ветер начал стихать; дабы не подвергнуть не столь обитые корабли быть атакованными превосходной силой, а поврежденные не оставить вне действительных выстрелов, адмирал счел за благо остановить эскадру на месте, осмотреться хорошо и потом опять ударить на неприятеля, почему и приказал всем придержаться к ветру.

Сражение продолжалось 4 часа; эскадра наша остановилась на месте сражения, а турецкая, уклоняясь вне пушечного выстрела, придерживалась также к ветру. Наши корабли в парусах и в вооружении потерпели много, а паче всех «Твердый», «Скорый», «Рафаил» и «Мощный»; турецкая же эскадра, по-видимому, разбита была равно с нашей, более же всех корабль 2-го адмирала, на котором мачты стояли, как голые деревья, без реев и парусов. Адмирал, собрав свои корабли, приказал как наивозможно скорее исправить повреждения и быть в состоянии того же дня сразиться еще, но в час пополудни ветер совершенно стих, а потом сделалось переменное маловетрие от северо-запада, отчего турецкая эскадра вышла у нас на ветер, и держала как можно круче, чтобы только избежать сражения. В 6 часов, когда ветер несколько посвежел, корабль 2-го адмирала с одним при нем кораблем и 2 фрегатами, весьма мало поврежденными, начали отставать от своей эскадры. Адмирал приказал отрезывать их. К вечеру, когда три наших корабля уже довольно приблизились, то корабль и два фрегата бросили буксир, на коем вели адмиральский корабль, и обратились в бегство, ночью турецкий адмиральский корабль был догнан и взят капитаном Рожновым с находящимся на оном капитан-беем[84].

20-го, поутру, турецкая эскадра была у нас на ветре и держала к острову Тассо; а один корабль и два фрегата, бывшие на вспомоществовании при корабле капитана-бея, остались под ветром у мыса святой горы. Адмирал отрядил за отрезанными в погоню контр-адмирала Грейга с тремя кораблями. 21-го, в 4-м часу пополудни, турки, убегая от сего преследования, успели поставить все три оные суда на мель в заливе святой горы за островком Николинда и, свезши с них людей, зажгли. Удары от взорвания были столь сильны, что корабли, бывшие в 20 верстах, весьма чувствительно потряслись. На рассвете 22 июня в неприятельском флоте усмотрен был великий и двойной дом, который, как после получено достоверное известие, произошел от сожжения еще одного корабля и фрегата.

После столь совершенной победы, истребив у неприятеля два корабли и три фрегата и взяв в плен полного адмирала, Сенявину предстоял выбор самый затруднительный. Гнаться ли за остатками или возвратиться в Тенедос спасти гарнизон от плена неминуемого и жестокого и отказаться от редкого случая быть истребителем всего турецкого флота. В сем случае Сенявин не усомнился пожертвовать славой и честолюбием личным спасению братий своих, оставленных и осажденных силой чрезмеру превосходной, об участи которых соболезнуя, доброе его сердце не могло чувствовать сладких ощущений победителя. Таковой выбор удивил всех тех, которые не могли быть, подобно Сенявину, в торжестве умеренными, в славе скромными и к истиной пользе отечества ревнительными. Сие объяснить может простое рассуждение. После сражения, во все дни ветры были тихие, переменные, всегда почти противные и штили. Следственно, гнавшись за неприятелем, Тенедос был бы потерян, и тогда истребление сего неприятельского флота принесло бы нам гораздо менее пользы. Не имея толь удобного пристанища близ Дарданелл, никакого средства вознаградить потерю в людях и исправить свои поврежденные в сражении корабли, мы могли бы только сжечь турецкие и, может быть, несколько своих и принуждены были бы оставить блокаду Дарданелл, или, удалясь от оных, ослабить оную и тем уничтожить главную цель: «присутствием российского флота в архипелаге лишить Константинополь подвозу съестных припасов с моря». Тогда слава истребителя оттоманской морской силы была бы одно лестное для личности стяжание. Сверх того адмирал надеялся, подав помощь крепости, упредить неприятеля, стать пред Дарданеллами или идти паки ему навстречу.

23-го и 24-го. Противные ветры и безветрия препятствовали эскадре подвигаться вперед. 25-го же около полудня, прибыв к Тенедосу, остановилась на якоре по каналу. В то ж время турецкая эскадра стала на якорь между островом Имбро и Дарданеллами.

26-го числа главнокомандующий, желая скорее освободить крепость от осады, сделал предложение Кадым Углу, турецкому начальнику войск, оставить остров, с обещанием отпустить их на азиатский берег с имуществом и оружием. В ответ на сие турецкий паша испрашивал позволения снестись предварительно с анатольским сераскиром Сеид Измаил пашой, от власти коего он зависел; но адмирал ему в том отказал. К полудню турецкая эскадра из 7 кораблей, 3 фрегатов и 2 бригов, при свежем северном ветре, снялась с якоря и вошла в Дарданеллы.

27-го прибыл на адмиральский корабль второй по паше Хаджи-Юсуф ага, обер-комендант четырех первых отсюда крепостей в Дарданеллах, с согласием оставить остров на сделанном предложении, и 28 июня 4600 человек турецкого войска, оставя нам все пушки и снаряды, перевезены на Анатольский берег.

Корабль капитан-бея, взятый в плен, назывался «Седель Бахр» (Оплот морской); имел 84 пушки, в нижнем деке 42-, в среднем 22-, в верхнем 12-фунтового калибра, все медные; оный корабль, хотя сильно разбит был как в корпусе, так и мачтах, но по исправлении еще мог продолжать службу, убитых на оном найдено 230, раненых 160; в плен досталось 774 человека; в том числе нашлось пленных с корвета «Флоры» матросов 11; англичан: мичман 1, матросов 5; сожженный корабль назывался «Бешарет» (Счастливое известие), ранга 80-пушечного, фрегаты «Нессим» и «Метелин», первый 50-, второй 32-пушечные. К сему урону турецкого флота, по достоверному уведомлению, присовокупить надлежит один корабль и фрегат, сожженные у острова Тассо, и еще два фрегата, потонувшие у острова Самондраки. Сие объясняет, почему из 20 судов, составлявших турецкий флот при начале сражения, вошло обратно в Дарданеллы токмо 12 судов. Капитан-паша обещал султану привезть голову Сенявина, но сам потерял руку. Должно отдать справедливость, что в сем сражении турки дрались с отчаянным мужеством, на корабле Сеид-Али раненых и убитых было до 500 человек, на прочих кораблях не менее сего числа; почему судить можно, сколь великую потерю имел неприятель в людях, и весьма вероятно, что она превосходила потерю французов в Трафальгарском сражении, где они имели 33 корабля в линии. Потеря в десантных войсках, сколько по собственному признанию, столько по неудачным приступам и беспрестанным сражениям в продолжение 13 дней, а более по найденным телам, зарытым по освобождении острова, простирается до 2000 убитых и раненых.