Буквально через минуту взгляд его прояснился, а лицо скривилось — первой реакцией на антидот является протрезвление, второй — головная боль. Правда, короткая, несколько секунд, но сильная. Впрочем, терпеть можно, а Шурманов — мужчина, значит, вытерпит.

— Ну и чего ты хочешь? — спросил Шурманов, отдышавшись. — Всю малину испоганил, шельмец.

— Семёныч, я тебя хоть раз не по делу напрягал?

— Нет. Но всё когда-то же бывает впервые. Да, кстати, а это тебе на хрена? — Шурманов ткнул пальцем в лежащую на столе глушилку. — Что, не доверяешь кому?

— Доверяю. — Ковалёв улыбнулся, взял мерцающую синим огоньком серебристую коробочку глушилки, сунул в карман. — Тебе вот доверяю…

— Та-ак… Тогда я уже вообще не понимаю ничего.

— Сейчас объясню. На линкоре, кстати, эта хрень мне бы не потребовалась, но эту станцию я не знаю, и какие на ней есть сюрпризы, тоже не знаю, поэтому и включил защиту. Надо было бы, конечно, потом встретиться, на корабле, ну да ладно, мне результат уж больно интересен. Скажи, доктор наш свою зомби-машинку перенастроил?

— Вроде да, во всяком случае, все через неё прошли уже по второму кругу. Блокировку, говорит, переменил.

— Ну и как тебе?

— Ну как… Как будто и нет её, блокировки этой.

— Это хорошо. Фишка в том, Семёныч, что её у тебя, похоже, и вправду нет.

Вот теперь Шурманова проняло по-настоящему. Он несколько секунд удивлённо смотрел на Василия, а потом машинально полез за сигаретами, забыв, что Шерр давным-давно вылечил его от этой вредной привычки. Как ни странно, сигареты нашлись, хотя и не у него, а в кармане предусмотрительного адмирала. Глубоко затянувшись, Шурманов закашлялся — отвык уже, но всё же сумел выдавить:

— Это как же так понимать?

— На три буквы.

— Парень, ты мне не крути. Я ведь…

— Семёныч, я тебя хоть раз подводил?

— Ну, было дело, — задумчиво улыбнулся Шурманов.

— Так, спокойно. То было давно и неправда. Ладно, слушай, поясню, второй раз разжёвывать не буду. И аккуратнее, не дай бог, узнает кто.

— Могила. — Старый бурильщик с чувством стукнул себя кулаком в грудь.

— Всё очень просто, если вдуматься. Как ты думаешь, кто такой Шерр?

— Ну, доктор…

— А вот хрен тебе он доктор. — Ковалёв сложил незамысловатую фигуру из трёх пальцев, полюбовался полученным результатом и пояснил удивлённо глядящему на него Шурманову: — То есть, возможно, формально он и доктор, но по факту любой наш практикующий хирург или терапевт даст ему сто очков форы. Царапину перевязать — вот его предел, и то не факт, что сумеет. — Шурманов смотрел непонимающе. Адмирал усмехнулся: — Да пойми же ты, Семёныч, их ведь чему учили? Их учили, как взять человека да засунуть его в диагност, а потом, по рекомендации диагноста, в регенератор или там в операционную камеру. Или ещё куда, фиг его знает, какие там у него агрегаты стоят, но это и без разницы. Всё равно Шерр — одно название, что врач, а по факту он техник, причём ускоренных курсов, умеет настраивать и обслуживать свои агрегаты, и на этом его возможности исчёрпываются. Понял теперь?

— Понял, не дурак, дурак был бы, не понял бы. И что с того?

— А то, что когда он всем пси-блокировку накладывал, то получилось у него это грубо и для здоровья, если честно, опасно. Я его заставил её переделать, многое смягчить, многое иначе сформулировать, не суть. Прогнали вас через эту процедуру ещё раз, чтобы снять старые установки и наложить новые. А я уж сделал так, чтобы нашим всем, из тех, что первыми начинали, блокировка просто не накладывалась. Вернее, машина-то пищит, что блок установлен, а на деле его нет. Понял теперь?

— Понял… Рискованно.

— А что делать? Надо.

— И как ты этого добился?

— А запросто. Чем сложнее машина, тем проще её взломать.

— Ты у нас что, ещё и хакер по совместительству?

— Да нет, я хоть и на ДВК[45]ещё поработать успел, но в программировании — ни в зуб ногой. Не моё это.

— И как тогда?

— А ты думаешь, у нас программистов тут нет? Есть, и ещё какие… Отдал одному приказ, как старший по званию, разработать для меня отдельную систему управления с приоритетным уровнем команд и простым интерфейсом — и нет проблем. Никакая блокировка от этого не защищает, просто не предусмотрели этого, а просвещать Шерра по поводу дыр в защите я не собираюсь. Так что теперь управление этим ящиком я могу перехватить в любой момент. Но дохтеру нашему об этом знать совсем не обязательно.

— Само собой, — задумчиво кивнул Шурманов. — Интриган ты, ваше благородие…

— На том и стоим. Хотя, по чести сказать, интрижка детская. Но всё равно, подстраховаться надо, а то свернут голову, как курятам, «мама» пискнуть не успеешь.

— Так, а вот с этого места поподробнее. Кто это нам головы сворачивать собрался?

— Кто? А ты подумай. Подумай-подумай, это несложно. За кочергой[46]иногда стоять сложнее выходит.

— А ты знаешь, я так понимаю. Вроде бы пока с нами играли честно.

— Разумеется. Пока. Потому что пока мы нужны. А дальше?

— Думаешь, док нас сдаст?

— Шерр? Нет, как раз за него я спокоен.

— А за кого нет?

— Пока не знаю. Но я чётко уяснил себе одно: как бы ни повернулось дело, рано или поздно наступит момент, когда мы станем не нужны. Помнишь, что бывает с преторианцами?

— Думаешь…

— Кого бы мы ни посадили на престол, Семёныч, в какой-то момент он захочет единоличной власти. А мы будем мешать. Отношение же к нам, боюсь, будет таким же, как к любым наёмникам. Шила в мешке не утаишь, Семёныч, всё равно правда всплывет, и я не хочу, чтобы меня пришли убивать.

— Боишься?

— Боюсь. Я справлюсь с сотней местных… Или с десятком наших, если потребуется, но если навалится тысяча…

— Понятно. Думаешь, наших и пришлют?

— Конечно. Во благо империи, а у них блок в мозгах как раз на этот счёт. Поэтому пойдут, никуда не денутся. Я постараюсь, конечно, на ключевые точки рассадить суперов, но, сам понимаешь, нас горстка, да и в глаза это бросится сразу. Поэтому ставить будем вас, и мне надо, чтобы в момент кризиса флот был на моей стороне. Будем надеяться, что обойдётся без этого, но бережёного свои боги берегут и чужие не трогают.[47]