мораль?

— О, красота стихий, нам лик твой мил,

Хоть он порою и бывает страшен

И хоть мы искренне любили наши

Былинки хрупкие, которые поток сгубил.

Роджерс задумался.

— Здорово, правда-правда, — проговорил он. — Ваш друг в армии знал, о чем говорил. Я никогда не увлекался чтением стихов в книгах — я хочу сказать, в отдельных томах. Но журналы иногда печатают стихи, чтобы заполнить место, когда рассказ кончается выше нижнего края страницы. Понимаете?

— Понимаю.

— Я прочитал кучу таких стихов, и вдруг одно запало мне в душу. Я помню его по сей день. Собственно говоря, это не поэзия. Я хочу сказать, там нет рифмы, но оно вернуло меня туда, где я жил раньше.

Мне выпал жребий жить внутри страны

Вдали от шумного прибоя

И от кричащих чаек.

И я,

Который с младенчества внимал голосу моря,

Должен слушать журчание реки

В зеленых полях

И голоса птичек, сплетничающих

В ветвях деревьев.

Понимаете, я вырос возле Мер-Харбор, у моря, и никак не привыкну жить вдали от него. Чувствуешь себя запертым со всех сторон, задыхаешься. Только я никогда не мог найти слова, чтобы выразить это, пока не прочел те стихи. Я отлично понимаю, что чувствовал этот парень. «Сплетничающие птички!»

Презрительная насмешка и раздражение в голосе Роджерса позабавили Гранта, но потом одна мысль позабавила его еще больше, и он расхохотался.

— Что смешного? — спросил Роджерс, как бы становясь в позу обороняющегося.

— Просто я подумал, как потрясены были бы авторы детективных романов при виде двух инспекторов полиции, сидящих на стволе ивы и читающих друг другу стихи.

— А, эти! — произнес Роджерс тоном, за которых в простонародных кругах обычно следует плевок. — А вы читаете когда-нибудь такие вещи?

— Да. Время от времени.

— У моего сержанта это хобби. Коллекционирует завывания. Его рекорд — девяносто два в одной книге. Она называется «Боги приходят на помощь». Написала ее какая-то женщина. — Роджерс замолчал, внимательно уставился вдаль и добавил: — Вон там идет женщина. Ведет велосипед.

Грант поднял глаза и произнес:

— Это не женщина. Это богиня, спешащая на помощь.

То была неукротимая Марта, с термосом кофе и сэндвичами на всех.

— Не могла придумать другого способа отвезти все, только велосипед, — объяснила она, — но это трудно, потому что большинство ворот не открывается.

— И как же вы прошли?

— Я разгружала велосипед, перекидывала его через ограду и на другой стороне снова нагружала.

— Дух, который создал Империю.

— Может, и так, но на обратном пути пусть Томми пойдет со мной и поможет.

— Конечно, пойду, мисс Халлард, — сказал Томми с набитым сэндвичем ртом.

С реки пришли рабочие и были представлены Марте. Гранту забавно было видеть camaraderie[27] со стороны тех, кто никогда не слышал о Марте, и почтительное обращение тех, кто слышал.

— Кажется, новость просочилась, — объявила Марта. — Мне позвонил Тоби и спросил, правда ли, что реку снова тралят.

— Вы не сказали ему — почему?

— Нет, не сказала, — ответила она, и ее лицо слегка побледнело при воспоминании о ботинке.

К двум часам вокруг них собралось уже много зрителей, к трем берег стал похож на ярмарку, а местный констебль делал доблестные попытки сохранять хоть какой-то порядок.

К половине четвертого реку протралили почти до самого Сэлкотта, но так ничего и не нашли. Грант отправился обратно в Милл-Хаус и обнаружил там Уолтера Уитмора.

— Очень любезно с вашей стороны, что вы сообщили нам, инспектор, — сказал Уолтер. — Мне бы следовало пойти на реку, но я никак не мог.

— В этом не было ни малейшей необходимости.

— Марта объяснила, что к вечернему чаю вы придете сюда, вот я и решил подождать. Есть… результаты?

— Пока нет.

— Почему вы спрашивали о ботинках сегодня утром?

— Потому что тот, что найден, застегнут. Мне хотелось знать, снимал ли обычно Сирл ботинки, не расстегивая. Похоже, он всегда расстегивал пряжку.

— Тогда почему… как мог ботинок оказаться застегнутым?

— Либо пряжку присосало течением, либо он сбросил ботинок, чтобы легче было плыть.

— Понимаю, — мрачно протянул Уолтер.

Он отказался от чая и ушел. При этом вид у него был более растерянный, чем когда-либо.

— Мне бы так хотелось посочувствовать ему, но не могу, — проговорила Марта. — Китайский или индийский?

Грант выпил три большие чашки обжигающе горячего чая («страшно вредно для вашего желудка!» — заметила Марта) и начал снова ощущать себя человеком, когда позвонил Вильямс.

Докладывать, несмотря на приложенные Вильямсом старания, было почти не о чем. Мисс Сирл не любила своего кузена и не стеснялась в этом признаться. Она тоже была американкой, но они родились в разных концах Соединенных Штатов и познакомились только взрослыми. Похоже, они тут же поссорились. Когда Сирл приезжал в Англию, он иногда звонил ей, но в этот раз не звонил. Она и не знала, что он в Англии.

Вильямс спросил, не уезжала ли она из дома и не думает ли она, что Сирл, может быть, приходил или звонил, но не заставал ее. Она сказала, что ездила в горы, в Шотландию, рисовать и что Сирл, возможно, приходил несколько раз, а она об этом не знала. Когда ее нет, студия пуста, и никто не подходит к телефону.

— А картины вы видели? — спросил Грант.

— О да. Там все увешано ими.

— Какие они?

— Очень похоже на Шотландию.

— Традиционные?

— Не знаю. Главным образом западный Сатерленд и Скай.

— А что о его друзьях в Англии?

— Она удивилась, услышав, что у него вообще где-то есть друзья.

— Она не высказала предположения, что он «темная личность»?

— Нет, сэр. Ничего похожего.

— И она не может придумать причину, почему бы он мог неожиданно исчезнуть и куда?

— Нет, не может. Родных у него нет, это она мне сказала. Родители, очевидно, умерли, а он был единственным ребенком. О его друзьях она, похоже, ничего не знает. Во всяком случае, то, что он говорил, будто у него в Англии есть только кузина, — правда.

— Ладно, большое спасибо, Вильямс. Я совсем забыл спросить вас сегодня утром — вы нашли Бенни?

— Бенни? О да. С легкостью.

— И он орал?

Грант услышал, как Вильямс рассмеялся.

— Нет. На этот раз он придумал кое-что другое. Он притворился, будто упал в обморок.

— А что это ему дало?

— Это дало ему три бренди и завоевало симпатии большинства присутствующих. Наверное, не нужно говорить, что мы были в пабе. После второго бренди он начал приходить