Принц молча двинулся вдоль стены, пытаясь разглядеть во мраке деревянный навес, защищавший таран. Уши его чутко внимали ночной тишине в ожидании любого признака тревоги. Меч был в руке, хотя Кедрин даже не помнил, как обнажил его, он опустил клинок, опасаясь, что звездный свет сверкнет на стали и встревожит какого-нибудь варварского часового.

Тут послышалось пение рожка с речного берега, и Бедир высоко поднял свой клинок, голос его громко прозвучал в ночи:

— За Тамур и Три Королевства! Вперед! Из темноты раздался ответный крик:

— За Кеш! За Кеш и Королевства!

И вот он бежит, не осознавая, что и он подхватил боевой клич, и что рядом как эхо откликаются воины, бегущие с ним в ногу. Он думал только о том, как скорее добежать до тарана и вступить в бой. Какой-то неясный шум послышался впереди, затем Кедрин впервые увидел таран. Тот оказался гораздо крупнее, чем казался с высоты стен — вдвое выше человеческого роста, над прочными бревнами стен нависали края двускатной кровли, а громадные колеса были куда больше тележных. Видение было мгновенным, ибо дикари вылезли наружу как муравьи из потревоженного муравейника, и тоже испустили боевой клич. Ночь внезапно наполнилась воплями людей, желавших убивать друг друга.

Из тьмы возник образ, более звериный, нежели человеческий, ибо тело окутывал мех — но в руках у врага был смертоносный двойной топор, метнувшийся к голове Кедрина. Принц уклонился от удара в сторону и обеими руками направил свой меч. Тот вошел глубоко в бок противнику, вызвав хрип боли, но не остановив варвара. Принц нырнул под вновь просвистевший в воздухе топор и всадил клинок острием меж ребер врага, ощутив, как сталь проскрежетала по кости. Крик варвара перешел в шипение, так как у него было пробито легкое. Кедрин вытащил клинок и снова ударил покачнувшегося варвара, на этот раз рубанув по плечу. Противник упал на колени, и за миг до того, как он рухнул ничком, Кедрин увидел белки его глаз и кровь, брызнувшую из открытого рта.

Он обернулся, почуяв и услышав другого противника, подбиравшегося к нему сзади, и подняв меч, чтобы отбить клинок, который, злобно свистя, уже летел к его горлу. Кедрин приготовился к ответному удару, но варвар тяжко толкнул его в грудь кожаным щитом, вынудив пошатнуться и отступить назад, а меж тем клинок противника уже устремился к голове принца. Кедрин почувствовал, как острие меча гонит холодный ветерок ему в лицо, и ударил сам, пытаясь достать варвара поверх щита. Тот отвел его удар и упал, метя Кедрину по коленям. Но принц подпрыгнул, подняв свой клинок, пока меч проходил под ним, а в следующее мгновение его опустившийся со всей силы меч разрубил кованый шлем противника, войдя ему глубоко в череп. Голова варвара раскололась, убитый повалился вперед, брызнувшие мозги сделали землю под сапогами скользкой, когда Кедрин поворачивался, чтобы рубануть по новому варвару в кованом нагруднике, которого заметил краешком глаза. Вопль ярости раздался в ответ на удар, принц почувствовал, как наконечник копья с силой ударил по его кольчуге у ребер. Кедрин мигом ухватил древко левой рукой и дернул копье к себе. Одновременно он направил меч вниз и всадил его в живот нападавшему, чуть ниже нагрудника. Выдернул клинок, принц отступил назад, оставив варвара стоять на коленях с прижатыми к животу руками, вопящего теперь уже не в ярости, а в муке.

Кедрин двинулся дальше, и вопли умирающего быстро пропали в шуме боя. Шаг за шагом принц пробивался к громаде тарана. Он увидел, как Бедир зарубил кого-то в длинной кольчуге по колено, а затем отступил назад, когда на него насели разом три варвара. Вражеское копье вынудило его отступить, а два топора взлетели одновременно, метя Владыке в голову. Кедрин подбежал и заколол ближайшего к нему врага, меч чуть не вырвался из его руки, когда пораженный воин повернулся, взмахнув топором в свой предсмертный миг. Второй поднял секиру обеими руками и нацелился принцу в ребра. Отпустив застрявший меч, Кедрин нырнул вниз, чтобы тяжелое лезвие прошло над его головой. Он отчаянно перекатился по земле, стремясь избежать удара, который неминуемо должен был обрушиться на него, а затем увидел, как белтреванец роняет секиру и прижимает обе руки к горлу: от удара, нанесенного Бедиром, из его шеи брызнула кровь. Копейщик уже лежал рядом, его меховая одежда пропиталась кровью из рассеченной груди, а Бедир стоял над сыном, прикрывая его своим мечом.

Кедрин кое-как поднялся на ноги и увидел, что его клинок торчит из трупа воина. Он забрал меч, улыбкой поблагодарив отца, который ответил лишь кратким кивком, внимательно всматриваясь в темень. И тут еще несколько воинов бросилось к ним со стороны тарана.

Отец и сын встали спина к спине, окруженные воющими противниками, рубя и отражая удары, как будто действовал один человек. Белтреванцы меж тем наседали, им мешала их собственная ярость, ибо они отталкивали друг друга, силясь добраться до этих двоих, состязаясь, кто первый ударит копьем, и из-за тесноты никто не мог толком замахнуться секирой. Кедрин перерезал горло одному, затем выбил у другого меч, который чуть не поразил Бедира, отвел левой рукой копье и, пройдя своим клинком вдоль руки варвара, всадил его острие между плечом и ключицей. Затем он рубанул еще одного в лицо, и тот сослепу врезался в товарища, другому Кедрин, стремительно развернув меч, нанес рану наискось через грудь. В следующие мгновения еще двое белтреванцев упали на землю с распоротыми животами, а затем оставшиеся враги внезапно исчезли — их прогнал натиск тамурцев, которые подошли сзади, кося врагов, словно траву.

— Таран! — воскликнул Бедир. — К тарану!

Тамурцы выстроились в боевой клин с Бедиром и Кедрином во главе и налетели на белтреванцев, вставших перед укрытием на колесах. То был не бой, а мясницкая работа. Жители лесов стояли плечом к плечу, решительно собравшись сдержать тамурцев, пока не подойдет подкрепление. Люди Бедира столь же твердо решили смять противника и захватить таран, прежде чем главные силы Орды не пришлют новых воинов, которые воспрепятствуют этой затее. Две стороны столкнулись в ожесточенной резне, боевые кличи и вопли раненых смешались в оглушительный гвалт, а на север понеслись призывы о помощи.

Белтреванцы храбро сражались, но тамурский клин упорно оттеснял их назад. Кедрин рубил и колол, наклонялся, всаживал клинок в лица и животы, ударял по незащищенным рукам, рассекал грудь, не осознавая, что среди теплой крови на лице и ладонях есть и его кровь. Он получил удар в ребра, вызвавший острую боль, и тут же заколол воина, который его нанес. В следующее мгновение, повернувшись, он отбил секиру, метившую в его плечо, а затем нанес мечом глубокую узкую рану через горло владельца секиры. Ударом вниз он отсек ладонь, едва не всадившую короткий меч ему в пах, и опять сделал глубокий выпад вперед, чтобы заколоть другого врага.

Этот удар был нанесен с такой силой, что острие меча вышло из спины белтереванца, рука принца дрогнула, словно клинок пронзил нечто более твердое, чем тело. Некоторое время Кедрин пытался вытянуть клинок из трупа, и вдруг осознал, почему убитый им человек все еще не падает и не отпускает его меч. Они уже были у самого тарана: меч вошел своим концом в деревянную опору. Кедрин поднял ногу, уперся подошвой в живот варвара и рванул рукоять обеими руками. Когда клинок высвободился, принц споткнулся, но убитый враг послужил хорошим противовесом, и Кедрин сумел удержаться на ногах. Тут же он рубанул по ребрам варвара, появившегося справа, и успел увидеть, как тот упал под обрушившимся сверху мечом другого тамурца, взвывшего от радости, несмотря на рваную рану, обезобразившую половину его лица. Но новый враг уже был слева! Удар — и сухожилия левой руки белтреванца перерублены, круглый щит упал, открыв мечу живот, клинок устремился вперед и вошел в человеческую плоть.