наклоняясь к спящему. Его прекрасные глаза прищурились.

– Димитрий Димитриевич Вишневский, – пропел он, с интересом вглядываясь в измученное лицо. – Вот мы и встретились.

– Знакомое имя, – пробормотал Росси.

– Теперь это имя придётся изъять, – сказал ангел. – Всё личное мешает лечению.

Он приблизил лицо к несчастному и прикоснулся пальцами к его вискам.

– М-м-м! – простонал Димитрий Димитриевич.

Меж его губ проскользнуло радужное облачко. Ангел это облачко с наслаждением вдохнул.

Его глаза затуманились, и он икнул.

– Должен… брать… на себя. Вы меня понимаете?

Леонид и Росси смиренно кивнули.

– Мы могли бы вам чем-то помочь? – спросил Леонид, сострадая больше ангелу, чем человеку.

– Ах, мне помочь никто не может, – печально сказал ангел.

Губы Димитрия Димитриевича шевельнулись.

– С вашего позволения, я продолжу, – заторопился ангел, накрывая человеческое лицо прозрачными ладонями.

Димитрий Димитриевич закричал и задёргался так, как будто его облили кипятком. Его обволокли клубы пара, которые ангел впитывал губами, руками и покрывалами.

– Всё сам да сам… – проговорил он. – Но я не имею права себя жалеть.

Росси дёрнул Леонида за руку и кивнул на шкатулку.

– Что такое? – спросил Леонид.

– Мы же можем ему помочь, – сказал Росси.

Леонид хлопнул себя по лбу.

– Точно! – обрадовался он. – Мы вам поможем его лечить!

Он распахнул шкатулку, и ангел, раздражённо вскрикнув, заслонился от льющегося из шкатулки сияния. Его руки на мгновение показались сухими, угловатыми и тёмными, как ветки в лучах прожектора.

Леонид и Росси увидели, что на бровях и ресницах Димитрия Димитриевича дрожат мелкие кровавые пузырьки.

– Выздоравливай, друг! – закричал ему Леонид.

Исходящий от сердца свет переплетался с болезненным свечением несчастного. Его тело задрожало, подёрнулось рябью и вдруг превратилось в рыбку, сделавшую несколько молниеносных штрихов вокруг и исчезнувшую в темноте.

Ангел нахмурил прекрасное лицо.

– Мы что-то не то сделали? – расстроился Леонид.

– Что сделано, то сделано, – сказал ангел. – Пусть неумело, но всё-таки вы его спасли.

– Тогда, может, спасём ещё кого-нибудь? – предложил ободрённый Леонид.

– Какая благородная идея! – похвалил его ангел, бросив опасливый взгляд на шкатулку. – С такими возможностями вам здесь многие будут рады.

По его покрывалам бежали гипнотические огоньки.

– Разгромим это осиное гнездо! – свирепо сказал Росси.

– Точно! – с восторгом поддержал его ангел. – Не оставим от него камня на камне! Нам только нужно выбрать, с кого начать. В этих краях томится множество неудачников. Здесь даже титаны есть. Титаны – это такие безмозглые великаны.

– Да, мы уже одного видели, – сказал Леонид. – Неприятный тип.

– Стащил где-то древние рукописи, – поддакнул Росси.

– Я не сплетник, – сказал ангел, – и я готов помогать всем подряд, но, признаюсь, даже мне трудно иметь дело с титанами.

– Потому что они грубые? – спросил Леонид.

– Вам хватило одного взгляда, чтобы это распознать! – обрадовался ангел. – Удивляюсь вашей интуиции.

Леонид смущённо потупил глаза.

– Он у нас очень скромный, – похвалил Леонида Росси. – Настоящий святой.

– То, что он святой, сразу видно! – воскликнул ангел. – Так что же мы с вами решим? Ринемся в бой, вызволять грешников?

– Конечно! – воскликнул Леонид. – В бой!

– Начнём с титанов или всё-таки лучше с людей? – уточнил ангел.

Титаны

Светило льёт холодный свет на камни,

На вереницу братьев и меня,

А в пропасти долизывает пламя

Обугленного молнией коня.

Как глухо равнодушны небеса,

И только Ад клубится под ногами,

Гостеприимно раздвигает камни

И топит в вое наши голоса.

Титан, которого Леонид видел незадолго до падения в яму, был одним из последних, оставшихся в долине. Когда-то этих невероятно древних существ отличали могучие творческие способности и непостижимая для людей мудрость. Нити, связывающие события в единое полотно, титаны прозревали так, как человек может видеть горный ландшафт или любоваться картиной.

Вокруг них пробуждалась юная Вселенная. Тонкие яды Ада ещё не успели её отравить. Ещё звучала предвечная музыка, молодые энергии плясали, свиваясь в ослепительные струны, обретали бытие новорождённые массы горячей материи, и вместе с этим происходило осторожное, тщательное нащупывание фундаментальных мировых констант, тонкая настройка главных физических уравнений. Освещая грандиозную сцену, зажигались туманности и звёзды.

Пытаясь разглядеть в своём будущем ещё не родившуюся планету, Вселенная выстраивала себя в гигантский микроскоп.

Титаны были братьями едва различимого в грядущих эонах человечества, летописцами и помощниками будущего творения.

Они не нуждались в пище и были почти бессмертны. Их понимание друг друга было мгновенным и полным. Подобного единения с себе подобными невозможно было испытать иным телесным существам.

Великая мировая распря ещё только начинала проявляться, выразившись прежде всего в некоторых катаклизмах и затем, особенно явно, в неожиданной уродливости земных организмов. Вместо гармоничного совершенствования видов начала закручиваться карусель взаимопожирания, и искры будущей одухотворённости стали почти неразличимы.

Вселенная казалась больной и безрадостной, и титаны пожелали отстраниться от её изъянов, создав собственный, идеальный мир.

Твердь, которой они его окружили, была настоящим чудом. Внешне она походила на хрусталь, но оставалась вечной и несокрушимой. Учёные сказали бы, что она создана из изменённых законов природы.

Очерчивая собственный мир, титаны, подобно Отцу, вкладывали в творение самих себя. Но, поскольку они были всего лишь тварями, акт самовластного созидания неизбежно нарушил их цельность.

Зато теперь, как казалось, им больше не будет дела до мучительной драмы окружающей Вселенной. Красота и сложность дома титанов были великолепны в сравнении с плывущей рядом Землёй, где невыносимо медленно развивалась примитивная жизнь.

Молодой мистер Смерть часто струился рядом с домом титанов, но его чумные покрывала не умели проникнуть за пределы чудесной ограды.

Внутри он видел ландшафты зелёных, розовых, золотистых тонов и иных цветов, которым не может быть названия. Титаны двигались по своей родине, постоянно её совершенствуя. Созвучие накладывалось на созвучие, запахи, дуновения ветра, краски, каждый изгиб горизонта, парящие в воздухе строения, озёра, не столько отражающие, сколько пересоздающие небосвод над ними, – всё увязывалось в живой и одухотворённый узор. Парки были наполнены изображениями идеальных деревьев и животных, которые могли бы возникнуть в отдалённом будущем.

В парящем сквозь время кристалле всегда звучала музыка и сиял чистый, чуть отрешённый свет. Проблески этого погружённого в себя света ещё можно заметить в огнях земных городов.

Шли эпохи, и движение дома титанов начало замедляться. Прозрачную оболочку снаружи настойчиво облепляли материальностью. Так раковины и водоросли цепляются к кораблю – и он понемногу теряет подвижность. К кристаллическим стенам приклеивали болотистые почвы и тяжёлые породы.

Остров титанов тщательно направляли, пока он не остановился рядом с поверхностью ещё только формируемого Ура. Через многие тысячи лет над прозрачной крышей возвели постройки Урского Нью-Йорка, а