И, наклонившись к моему уху, он объяснил мне, что именно. Я покачал головой:

– Поэтично.

– Такова суть нашей цивилизации.

Сухо поклонившись, он удалился. Минутой позже подоспела Иришка:

– Ты здесь, Адвей! Я просто провидица. Сразу знала, где тебя искать. Пойдём же!

На этот раз нам никто не мешал. Слуги Анфортаса приготовили спальню, а Иртанетта позаботилась о том, чтобы её убранство оказалось достойным властителей Лонота.

Платье Иришки первым оказалось на полу. В застёжках моих джинсов она немножко запуталась, но скоро сообразила, что к чему. Тонкое сияние Грааля пронизывало мир, наполняя меня сладкой щемящей истомой.

Луна, заглядывающая в окна, спряталась за лёгким облачком. Этой галантности мы оценить не смогли. Кроме нас двоих в этот миг никого не существовало.

Время в обоих мирах выровнялось и пошло в такт. Два сердца бились удар в удар.

* * *

Проснувшись, я некоторое время лежал без движения. В сером утреннем небе расплывались цветные пятна. Если ночью они были похожи на гуашь, то сейчас я сравнил бы их с пастельными мелками. Вдали кричала одинокая птица.

– Плохонький говорит благородному доброе утро, – услышал я. – Ваш сон был особенным, верно? Что снилось величественному?

Я приподнялся на локте. Закутанный в одеяло Шиона сидел у костра, поджаривая на прутике сосиску.

– Ты не поверишь, друг Шиона, – улыбнулся я. – Сегодняшней ночью я был в Лоноте.

Он кивнул:

– Благородный движется к совершенству. Это хорошо. Ваша ци пробудилась и движется плавно и широко.

Это я и сам заметил. Тело ощущалось наполненным, и я чувствовал каждую его клеточку. Любое движение вызывало радость. Я уселся и с наслаждением потянулся.

– Всё спокойно, Шиона?

– Полчаса назад высадились рунархи. Вон там, – он махнул рукой в сторону рощицы, где мы вчера собирали хворост.

– И ты не разбудил нас?

– Зачем? Сон благородного вёл к внутренней трансформации. Я отбросил бы своё недеяние, лишь бы защитить ваш покой. А остальные неспособны изменить ход событий. Пусть отдыхают.

Все просто и ясно. Я вытащил из своих вещей виброклинок. Достал нитевик, проверил заряд. Если придётся сражаться, надо быть готовым ко всему.

Нет. Сражаться больше не придётся.

– Шиона, – сказал я. – Слушай меня внимательно. Сейчас я отправлюсь к рунархам. Один. Без оружия. Я знаю секрет, способный остановить войну. Если я погибну, ты пойдёшь вместо меня и скажешь им…

Я передал Туландеру то, что услышал от Лира.

– Воистину, пути небесные и земные неисповедимы, – развёл руками Шиона. – Плюгавенький запомнит ваши слова. Если понадобится, он воспользуется этим знанием.

Больше меня в лагере ничего не держало. Я отправился к рунархам. Трава обвивалась вокруг ног, словно напоминая о себе. Босыми ногами я чувствовал дрожь земли, а через неё – тонкое пение вселенной.

Хорошо!

Я живу здесь. Здесь – и одновременно в Лоноте.

Когда я проходил мимо зарослей лещины, воздух заколебался. Полимер-камуфляж растаял, открывая рунарха в боевых доспехах. Синхронно с ним в небе возник крест – силуэт гравиподвески.

– Ты срединник, – Рунарх отстегнул шлем, и я увидел лицо Джассера. – Ты пришёл сам, один. Без оружия. В чём твоя надежда?

– Я пришёл прекратить войну, брат Без Ножен.

Он склонил голову набок, прислушиваясь. Что с оружием, что без – я слабее. Но я знаю его тайну.

Братья Без Ножен… И у рунархов, и у людей подростки стремятся доказать свою взрослость. Силу, умение, властность. Суть братьев Без Ножен в том, что они вечно соревнуются – не ради победы, а ради самого процесса состязания.

Со мной же ему нечего делить. Я вышел из этих игр. Джассер предстал передо мной тем, кем он был по сути: большим ребёнком.

– Я видел Лира, Джассер. Гранд-ассасин передаёт тебе свою со-жизнь.

– Да? И что он говорит?

Я прикрыл веки. Знакомые слова поднимались в памяти, словно ил со дна старой реки:

Возьмись, как Давид-псалмопевец

За крылья зари – и всех благ!

Всюду встретят тебя ее горны, трубя,

И ее трижды латанный флаг!

(Сброд мой милый! Равненье на флаг!)

Рунарх стоял приоткрыв рот. По лицу его пробежала судорога:

– Бог мой… Я же всегда помнил это, но вот сейчас…

Запинаясь, он продолжил вслед за мной:

Так выпьем за Вдовьих сироток,

Что в строй по сигналу встают,

За их красный наряд, за их скорый возврат

В край родной и в домашний уют.

Он провёл рукой по лицу, не замечая, как флексметалловая перчатка царапает кожу:

– Ты действительно поэт, Перевал. Это любимые стихи Лира. Он что-то вложил в них, не изменив ни строчки. И вот… Ну пойдём, пойдём же!

Хватка Джассера, усиленная рунархской экзобронёй, оказалась такова, что чуть не сломала мне руку.

– А Весенняя Онха до сих пор держится, – взахлёб рассказывал он. – Что-то мы ей передали, пока были твоими окраинниками. Вот только неорганики её мучают. Она не способна защищаться.

– Со мной монахиня дианниток. У неё огромный опыт экзорцизма. Уж с бесами Весенней Онхи она как-нибудь справится.

– Хорошо. Земляне хотели создать здесь искусственный узел гиперсети. Мы разрушили его.

Так вот чем занималась эскадра капитана Вернера. За время, проведённое на Лангедоке, я отстал от новостей науки. Наверняка этот узел связывался с узлами, находящимися вблизи Гавани и Камелота – крупнейших боевых станций обоих небес.

– Вы отсрочили бойню. Что ты будешь делать?

– Свяжусь с обер-федави и гранд-тугом. Ты сообщишь рунархам то, что рассказал мне. К счастью, корабли летят не мгновенно.

Да. Корабли летят не мгновенно. Счётчицы плетут сети из гиперузлов, и в их узорах нет лишнего. Гексеры и эннеры рунархов движутся в вымышленном пространстве – это тоже занимает время. Много времени.

Дни и недели.

Я не соревнуюсь и не проигрываю. Лонот живёт в моём сердце, и удача Иртанетты ведёт меня.

Я остановлю эту войну.

ноябрь 2004 – март 2005