Медикус говорит, Норе нужно окрепнуть. Хорошо, три месяца он подождет, хотя придется подыскать временную замену. Воздержание столь же вредно, как и излишества. Жаль, наперсница Норы напрочь лишена властолюбия и слишком строга. Сестра красива и в ней есть нечто, чего нет в Элеоноре. Увы, ее не заботят мирские дела, а ведь когда Анастазия прислала к нему Марию, он ожидал подвоха и ошибся. Предстоятельнице не нужны шпионки, она все узнает при помощи своей магии. Анастазия не захотела посылать во дворец кого-то, кого он мог сделать союзницей или любовницей. Жаль.. Он бы предпочел, чтоб его женой была Мария, а не эта вечно хнычущая глупышка. Нора его боится, но не любит. Его никто не любит и не любил.

Когда он прибыл в Ифрану, Жозеф прямо сказал, что виконт Эмразский не должен верить женщинам, так как его любить нельзя. Его признают мужчиной, только если он станет королем, но и тогда в нем будут любить трон, а не его самого. Паук был прав, Барбара пустила его к себе в постель, и он чуть было на ней не женился, а у девки был любовник-гвардеец. Когда он ударил проклятую шлюху, та закричала, что спать с такой дрянью даже за деньги тошно, и засмеялась. Он хотел ее убить, но не решился. Вернее, решился, но после и чужими руками. Это обошлось в двадцать ауров, и об этом узнал Паук... Мерзкие воспоминания, нужно выбросить их из головы. Вытеснить чем-то приятным...

Пьер задумался. Он мог приблизить к себе любую из придворных дам, но титулованная любовница неминуемо осложнит жизнь. Она и ее родичи начнут торговать своим положением, чего-то требовать... Паук – и тот был вынужден подарить баронессе Таган охотничьи угодья. К тому же шила в мешке не утаишь, а король в глазах подданных и Церкви должен выглядеть целомудренным. Молодая супруга только что подарила ему сына и еще не оправилась от родов, он не может в это время развлекаться с другой дамой. Анхель был прекрасным мужем и отцом, и Пьер Седьмой будет таким же, но он – мужчина, и ему нужна женщина, причем такая, от которой не будет неприятностей.

2896 год от В.И. Ночь со 2-го на 3-й день месяца Звездного Вихря. ОРГОНДА. ЛИАРЭ

Марта Тагэре стояла у высокого тополя, который посадили за год до ее замужества, и смотрела на башню: над ней развевалась сигна с тремя серебряными нарциссами и серебряным иноходцем. Было солнечно, сыро и весело, карнизы и трубы облепили сосульки, а на мокрых ветках радостно орали отогревшиеся воробьи.

Заскрипел, опускаясь, подъемный мост, и во двор конь о конь влетело четверо всадников в синих плащах. Отец послал Пепла в высокий прыжок, выхватив меч, срубил толстенную сосульку, нависавшую над входом в казарму, и засмеялся. Марта давно не видела его таким веселым, если быть честной – с рождения Сандера. Тот тоже смеялся, запрокинув темноволосую голову. Разглядеть четвертого мешал Эдмон, вздумавший повторить отцовский подвиг и объявивший нещадную войну плачущим ледышкам. Золотистые волосы в лучах весеннего солнца ослепительно блестели, ледяные брызги летели во все стороны.

Веселье оказалось заразным, губы сами собой расплылись в улыбке, Марта побежала навстречу отцу и Сандеру, и младший брат ее подхватил, словно она была маленькой девочкой. Она и не подозревала, что он вырос таким сильным, но почему он старше Эдмона?!

– Ты молодец, что дождалась! – обычно серьезный, Сандер сегодня прямо-таки лучился весельем, и плечо у него было в полном порядке.

– Кто приехал с вами? – Марта приняла как данность и отцовскую радость, и исцеление Александра, и то, что Эдмон стал младше, единственное, что имело значение – это имя гостя.

– Ты его прекрасно знаешь, – отец обернулся и махнул рукой Эдмону. Тот оставил в покое побежденные сосульки и спрыгнул с коня. Марта с полным спокойствием отметила, что у брата за спиной лебединые крылья. Все ее мысли занимал человек, сидевший на огромном черном жеребце. Теперь его можно было рассмотреть, и это был... Александр!

– Марта, дорогая!

Залитый солнцем двор отцовского замка исчез, над ней нависал расшитый цветами полог, она была в Лиарэ в своей постели и видела сон. Сон о счастье, которого не было. Герцогиня оргондская торопливо села, вопросительно глядя на свекровь. Еще темно, а Миранда сама отправила ее спать около полуночи. Что-то случилось. Какое странное небо...

– Что-то случилось?

– Да, и скорее хорошее, чем плохое... Но это надо видеть.

– Что с небом? Где-то пожар?

– В заливе! Это или чудо, или твои маринеры...

Сон был забыт, Марта торопливо одевалась, свекровь ей помогала, рассказывая, как ей не спалось, она вышла в парк и увидела странные вспышки, затем загремел гром и вспышки превратились в костры. Миранда ничего не понимала, но зарево разгоралось все сильнее, и, наконец, стало ясно, что это горят стоящие в заливе корабли.

– У меня одно объяснение, – говорила Миранда, торопливо зашнуровывая корсаж невестки, – проклятое зелье. Это безумие, но эландцы всегда были сумасшедшими. Как бы то ни было, ортодоксы остались в дураках.

– Маринеры застигли их врасплох?

– Видимо... Может, в начале кампании они и пустили в ход свои заклятия, но у нас пороха не было. Ханжи успокоились, а маринеры им и в страшном сне не снились. Впрочем, все это – догадки, никто ничего не понимает, даже Арно, но блокаде конец! Другое дело, что Святой поход нам теперь обеспечен.

– Это не страшно, мама, – улыбнулась Марта, – хуже уже не будет.

– Не будет, – согласилась вдовствующая герцогиня.

Свекровь и невестка чуть ли не выбежали из спальни. Прилегающий к герцогскому дворцу парк был разбит на холме. Марта любила это место, и Сезар построил для нее смотровую беседку, откуда открывался прекрасный вид на бухту.

До утра было далеко, с моря дул свежий ветер, ночь выдалась безоблачной, но луна родилась совсем недавно и почти не давала света. Небо тонуло во тьме, зато море пылало. Марта выхватила из рук аюданта окуляр. Стекло услужливо показало третий круг преисподней, в котором привязанных к горящим доскам грешников бросают в бушующие волны.

Еще вечером выход из бухты сторожил дарнийский флот, за которым маячили линейные корабли ортодоксов, ныне превратившиеся в плавучие костры. На глазах Марты что-то вспыхнуло, затем долетел глухой, тяжелый грохот. Окуляр не давал возможности подробно рассмотреть происходящее, казавшееся огненным танцем. В рыжем зареве мелькали силуэты мачт, небольшие пылающие корабли бросались на беспомощных гигантов, огонь, словно взбесившийся жеребец, прыгал с судна на судно.

Подошедший Арно был собран и серьезен, как никогда.

– Мои сигноры. Я послал на берег людей, наверняка кто-то попробует спастись вплавь или на лодках. Никогда бы не поверил...

– Как все произошло?

– Я не моряк, моя сигнора, и я спал, когда за мной прибежали, так что мой рассказ будет до смешного коротким. В два часа пополуночи с юго-запада подошли неизвестные корабли и, пустив в ход проклятое зелье и атэвское горючее масло, подожгли стоявший на якорях дарнийский флот и ортодоксов. Большего не расскажет никто. Впрочем, святоши обманули себя сами.