наполненная часто весельем и незабываемыми событиями, необычная, если сравнить с серым трудовым однообразием большинства людей. Тот, кто становится кочевником, никогда уже не сможет стать оседлым. При затянувшейся остановке на одном месте наваливается тоска, всё вокруг теряет вкус и словно протухает. Вот такие мы и были все, ненормальные на взгляд людей обычных. Но представь, я ложилась спать у круглого окошка, уткнув в него нос, а за ним проносились леса и поля, далёкие и близкие реки и озёра. И мне казалось, что я лечу над континентом как птица, лёгкая, упругая, укутанная мягкой сиреневой мглой, сопровождаемая тёплыми огоньками неизвестных городов и селений. Мир казался бескрайним, будущее прекрасным. Вся наша община была не богата, вернее, откровенно бедна. Но внешний шик для людей нашей актёрской профессии — это необходимость. Голодай, изворачивайся, а держись. Я привыкла к сцене, к блёсткам, к улыбкам. У мамы и отца не было денег на то, чтобы меня взяли в театральную школу, и я так и не получила профессионального статуса. Надо было искать покровителей. Попав в столицу, я не затерялась в ней, я знала толк в нарядах, могла развлечь любого мужчину. Однажды я познакомилась с известной актрисой Гелией Хагор, она была заворожена моей необычностью и обещала мне протекцию. Гелия была настолько простой в общении, доброй и искренней, а это редкость в мире искусства. Мы иногда пили с нею чудесный напиток, от которого посещают человека красочные видения. Мы смеялись, обнимались, когда встречались, как-то она подарила мне кольцо с невероятным камушком и переливчатый браслет. Я танцевала для неё в том клубе, где она любила бывать, когда она просила об этом. Я оставалась в одной сценической набедренной юбочке из разноцветных лоскутов, только грудь прикрывала лёгким прозрачным шарфиком. Я умею танцевать на одних пальчиках. Ты бы видела, какой прекрасной, высоко поднятой была моя грудь! Мне бросали деньги под ноги, целовали мои пальчики на ногах. — Она вытащила из-под себя ногу, хвастаясь возможностью самых невероятных изгибов своей тренированной с детства ступни. Что и продемонстрировала тотчас же. Но Колибри трудно было представить себе давно погасший полдень её жизни. За окном чернела надвигающаяся ночь, плотные заросли, едва пропускающие остаточный свет гаснущего неба казались дремучим преддверием джунглей, в которых залегла безысходность.

Чёрствая судьба мягкой «Ягодной Булочки»

— Больше я ничего и никому не позволяла в том закрытом клубе. Все посетители были в восторге от моих выступлений. Наш теперешний хозяин тоже в один из вечеров пришёл туда и увидел меня на подиуме. Стал там появляться, но держался в самом неприметном углу. Он думал, что я очень дорогая женщина и ему не по карману. А я была нищей заезжей бродяжкой, но как смотрелась! И если честно, тогда вокруг меня были настолько великолепные мужчины. Даже не знаю, почему я замечала его, он казался мне мрачным чудовищем. Я думала, неужели возможно с таким иметь те отношения, которые я позволяла себе уже тогда, с немногими понятно, но чего уж скрывать. Актёрская жизнь — мы взрослеем рано. И что заставило меня заметить его. Что? Предчувствие своей страшной судьбы? Он словно светился изнутри через пугающие глаза чёрным жаром своего вожделения, и думаю, что в то время я смогла бы вышибить из его усадьбы его тупую куклу жену, если бы захотела. Но я не была корыстной. Я искала любви и красоты. Он никогда не подходил к подиуму, когда я танцевала, он всегда был жаден, но, всё же, один раз подошёл к столику Гелии. Он её знал лично. Его глаза были как у собаки, подошедшей за куском подачки. Он сел за наш столик, демонстрируя окружающим, какие женщины у него в знакомых. Гелия не сказала ему ни слова, глядя поверх его головы. Он был скован и внутренне напряжён, хотя и хотел явить мне свою элегантность и лёгкость натуры. Стал плести невесть о чём. Чтобы поразить меня своей эрудицией и высотой ума. Да куда там! Нужен был мне его ум и его эрудиция, когда он был озабочен только своей эрекцией, и готов был разрядиться там же, сидя за столиком Гелии нелепым истуканом, вытаращив глаза. Я смеялась просто так, от счастья феерического момента. Потом сняла шарфик со своей груди, прежде чем уйти в гримерную к девчонкам, где оставила своё платье. Чтобы дразнить его. Мне нравилось, что он такой несуразный ни с чем, а затаил безумное желание, которое я никогда не буду удовлетворять, как я тогда думала. Он схватил мой шарфик. У шарфика был нежный фиолетовый цвет, и бледно — жёлтые, палевые, разноцветные бабочки были нашиты сверху. Это был подарок от восхищённого зрителя моих танцев. Я стала тянуть шарфик из его рук, и он замер, — я умышленно прикоснулась грудью к нему. Было чувство, что меня ударил электрический разряд, настолько сильное влечение он излучал. Не знаю, что это было, но он был словно прозрачным для меня, я могла читать все его мысли и желания, словно знала его всегда и давно. Но это было не так. Тот шарфик он так и не отдал. А по правилам он должен был дать мне денег за шарфик, если хотел оставить себе. Я могла бы и позволить ему коснуться своей груди. Но экзотическое чудище только полыхало глазами, скрывая свою патологическую жадность за якобы восхищением, ни на миг не забывая о своих деньгах.

Я ушла и больше в тот вечер не вернулась к столику Гелии. Меня сразу перехватили, уже и не помню кто. Познакомили с одним весёлым и добрым парнем. Мы поехали для дальнейшего праздника куда-то в его личную рощу. Это называлось у них «провожанием в мужья». У них — у аристократов. Таков странный обычай — нагуляться от души перед ритуалом зажигания семейного огня в Храме Надмирного Света. А нам, простым людям, жрец предписывает целый месяц очищения и душевного и телесного. Но это же аристократы! Они извращают все заповеди и смеются над верностью простолюдинов своим обычаям. В удивительном растительном павильоне, освещённом разноцветными огоньками, стоял стол со всевозможной едой и напитками. Он подарил мне красивую одежду, мы пировали всю ночь, и когда на утро прочая компания растворилась в неизвестности, я жила у него потом целый месяц. Вот так он «очищался» перед своей женитьбой.

Я помню, какие удивительные круглые бассейны с подсветкой были в той роще, они светились как зелёные, голубые и розовые линзы, а внутри них плавали полосатые, в крапинку, оранжевые, фиолетовые