Впоследствии цеха Харьковского тракторного завода будут оперативно ремонтировать бронетехнику армий и танковых корпусов. Боевые машины, получившие в бою увечья различной степени, будут быстро возвращаться в строй именно благодаря тому, что ХТЗ смогли захватить, не допустив значительных разрушений.

Многострадальный Харьков. Ветераны, а потом и историки назовут его «проклятым местом Красной армии». Харьков до этого наши войска освобождали дважды: в 1942-м и 1943-м, в феврале. Но не удержали.

К концу дня Конев объехал все передовые НП своих войск и принял решение, что наиболее выгодное положение для штурма Харькова у 53-й армии генерала Манагарова[62]. К тому же для Ивана Мефодиевича Манагарова эти края родные.

Одиннадцатого августа общевойсковые армии начали наступление. В первые же часы продвинулись вперёд и завязали бои в траншеях. На некоторых участках это были схватки, переходящие в рукопашные.

7-я гвардейская прорвалась в город с северо-востока. 57-я форсировала реку Роганку и смяла немецкую оборону на внешнем обводе. 69-я подавила узлы сопротивления в районах Черкасское, Лозовое и Большая Даниловка, штурмовала северные кварталы Харькова. 53-я заняла выгодные рубежи на северо-западной окраине города. Тем временем 5-я гвардейская танковая армия охватила харьковскую группировку противника с запада и юго-запада.

Двадцать второго августа Манштейн понял, что Конева ему не остановить, что промедление чревато окружением харьковской группировки, и, вопреки требованию Гитлера Харькова не отдавать ни при каких обстоятельствах, принял решение отводить войска в южном направлении.

Конев ждал этого момента, и, как только разведка сообщила, что противник снимается с позиций и отходит, приказал начать ночью штурм Харькова.

Рано утром 23 августа Конев проехал по улицам города, вернулся на КП и позвонил в Москву. Об успехах он всегда докладывал лично. Он знал, что Сталин после долгой ночной работы в эти часы обычно ещё спит. Позвонил Поскрёбышеву[63]. Тот ответил:

— Товарищ Сталин отдыхает. Я его беспокоить не буду.

— Да поймите же вы, наши войска освободили Харьков! — кричал в трубку Конев.

Но секретарь Верховного был непреклонен.

Тогда Конев решил позвонить по прямому телефону. Телефон долго не отвечал. Телефонистка, соединявшая его с кабинетом Сталина, начала волноваться.

— Звоните ещё, — настаивал он. — Звоните. За последствия отвечаю.

И вот в трубке послышался знакомый голос с хрипотцой:

— Слушаю.

— Звонит Конев. Докладываю, товарищ Сталин, войска Степного фронта сегодня освободили город Харьков.

— Поздравляю! — тут же ответил Верховный; в голосе его чувствовалась радость. — Салютовать будем по первому разряду.

Теперь Конев понимал, что заслужил не только доверие, но и любовь Верховного.

В день освобождения в Харькове на центральной площади у памятника Тарасу Шевченко состоялся праздничный митинг. Организовали и проводили его партийные работники Харьковского горкома КП(б)У. Главное слово произносил генерал Конев. На митинге присутствовал маршал Жуков.

Подводя итоги августовских 1943 года боёв на Белгородско-Харьковском направлении, И.С. Конев в своих «Записках…» размышлял: «…оборона под Курском была преднамеренной, и это наложило свой отпечаток на весь её характер. Известно, например, что наши войска под Курском были весьма насыщены артиллерией, позиции были хорошо оборудованы, боевые порядки глубоко эшелонированы. Оборона под Курском была не только более устойчивой, но и более активной, чем под Москвой и Сталинградом. Это выразилось прежде всего в проведении мощной артиллерийской и авиационной контрподготовки, в своевременном занятии подготовленных к обороне полос, в широком манёвре силами и средствами и проведении контрударов по войскам врага.

Глубокая, многополосная оборона под Курском строилась в первую очередь как противотанковая. Она отличалась большой устойчивостью, что достигалось правильным расположением противотанковых опорных пунктов и районов, тесным огневым взаимодействием между ними, широким применением инженерных заграждений, минных полей, увязанных с системой противотанкового огня, манёвром противотанковыми артиллерийскими резервами. Но победа в этой битве была одержана наступлением».

Победы, как известно, оплачивались солдатской кровью. Исследователи говорят, что ежесуточные потери Степного фронта в период с 11 по 23 августа составляли до пяти тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Двадцать шестого августа 1943 года Коневу было присвоено воинское звание генерала армии. А на следующий день вышел указ о награждении его ещё одним орденом Суворова 1-й степени.

В середине сентября Гитлер приказал своим армиям отойти за Днепр. Он дал понять войскам, что дальше линии Вотан—Пантер отступления не будет. Гитлер считал правый берег Днепра неприступным, говорил о некоем «чудо оружии», которое будет применено именно здесь, чтобы защитить Европу от большевизма. Манштейн, который гордился тем, что удалось избежать окружения своих танковых частей под Белгородом и Харьковом, заявлял, что скорее Днепр потечёт в обратном направлении, чем его форсируют русские войска. Но именно он, наблюдая, как стремительно наступают войска генерала Конева, забеспокоился первым. Манштейн вдруг понял, что войска этого напористого генерала смогут выйти к Полтаве раньше, чем туда же, к налаженным днепровским переправам, будут отведены части его 8-й армии. Пока его 8-я продолжала контратаковать по линии рек Марефа, Мжа, Ворскла. Если это произойдёт, размышлял, глядя на карту, Манштейн, Конев, которому, по всей вероятности, дают и дают большие резервы, прижмёт его отходящие войска к Днепру.