Михайлов был немолод для своего звания, на вид ближе к пятидесяти, и носил роскошные усы, как у киношного Будённого. В шинельке, на ногах сапоги, наверное, какие-нибудь утеплённые, в которые заправлены брюки-галифе, выглядел он спокойным и уверенным в себе, и каким-то неторопливым, словно олицетворяя собой тезис: «Кто понял жизнь — тот больше не спешит». Показав удостоверение, с моего разрешения повесил шинель в прихожей, тщательно вытер ноги там же о половичок, прошёл к гостиную.

— Присяду?

Он кивнул на стул возле стола.

— Конечно. Может, чайку?

— Не откажусь, — после секундного раздумья согласился Иван Ильич.

Усевшись за стол, вынул из планшета бумагу и новомодную шариковую ручку. Я тем временем соорудил две вместительных чашки чая на маленьких блюдцах, где сбоку примостились десертные ложечки. Поставил на стол розетку с вишнёвым вареньем и плоскую стеклянную вазу на невысокой ножке, наполненную печеньями и конфетами. Преимущественно шоколадными. Я к сладкому вообще-то равнодушен, но для гостей или Полинки, которая была той ещё сластёной, в самый раз.

Участковый, впрочем, к сладкому тоже не притронулся, разве что положил себе в чашку ложечку варенья и тщательно перемешал.

— Значит, Покровский Евгений Платонович?

— Он самый.

— Дом купили у Резников, верно?

— Да, могу документы показать…

— Не нужно, я уже наводил справки. Спортом занимаетесь?

Он кивнул в сторону шкафа, где я, ничтоже сумняшеся, выставил свои пока ещё не очень многочисленные медали, грамоты и кубки. Мне казалось, что, если уж участковый навёл справки насчёт купли-продажи, мог бы заодно и обо мне разузнать побольше. Может, и разузнал, просто разыгрывает простачка. Тем более вон один из кубков увенчан маленькой фигуркой боксёра.

— Занимаюсь. Боксом, — и добавил. — В «Динамо».

— В «Динамо», — сразу оживился участковый. — Это хорошо… Я и сам люблю бокс, в юности занимался. Судя по наградам, успехи уже есть?

— Недавно чемпионат СССР выиграл.

— Серьёзно? — казалось бы, искренне удивился Михайлов. — Здо́рово, поздравляю! Наверное, про вас в газетах писали?

— Было дело… Вы пейте чай, а то остынет.

Участковый засиделся у меня минут на тридцать. Пришлось рассказать ему свою биографию, помянуть родной Асбест, родителей, армию, учёбу в институте… На вопрос о том, планирую ли я жить один или с кем-то, честно сказал, что девушка у меня есть, и, думаю, ничего криминального в том, если она будет периодически гостить у меня и даже оставаться на ночь, я не вижу. На всякий случай добавил, что девушку эту звать Полина Круглова, и если товарищ участковый смотрел праздничный концерт к очередной годовщине Октябрьской революции, то мог видеть её на сцене. И что она появится в «Голубом огоньке». Показалось, что Михайлов проникся. Спросил, не собираюсь ли я заводить собаку? Я ответил, что не планирую.

— Я бы на вашем месте завёл, — покачал головой участковый. — Поставил бы будку во дворе. Живёте вы один, уедете на какие-нибудь соревнования, и дом останется без присмотра. А так хоть бы залаяла, соседей по тревоге подняла… Вы, кстати, с соседями уже познакомились? Нет? Советую познакомиться. Они бы собаку подкармливали в ваше отсутствие.

— Так я на это время могу свою девушку тут селить. Она точно будет лучше собаки.

— Хм, можно и так. Но только на время, без прописки посторонним жить не положено.

На прощание Иван Ильич попросил не сильно шуметь, если вдруг решу пригласить друзей. Оставил номер телефона опорного пункта, где, впрочем, как он признался, его не всегда можно было застать. Район у него большой, но стали появляться новостройки, пока с каждой семьёй познакомишься в этих муравейниках… Расстались вроде бы довольные друг другом. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.

Я не преминул воспользоваться советом участкового и быстренько познакомился соседями. Их характеристику мне ещё Резник давал, при личном знакомстве выяснилось, что репатриант в своих описаниях соседей не ошибся. Справа от меня жила пожилая семейная пара Фёдор Кузьмич и Василиса Петровна Кулебякины. Глава семьи успел повоевать и в Гражданскую, и в финскую, и в Великую Отечественную, был орденоносцем, и в свои 72 года ещё достаточно крепким стариком. Держали они безродную псину по кличке Гром, здоровую и лохматую, которая, к счастью, сидела на цепи, иначе точно откусила бы у меня какую-нибудь часть тела. Мило пообщались за чашкой чая, после чего я направился знакомиться к соседям слева. Здесь жили Ревякины… Хм, Кулебякины, Ревякины — практически рифма. У этих семейка была побольше: бабушка 81 года фамилия Петрова), дочь с зятем (Ревякины), и внук с внучкой. Старшая внучка укатила учиться в Куйбышев и там осталась, выйдя замуж. Мне и эти соседи понравились, спокойные, деловитые, зять бабули, Игнат Ревякин, работал на «Уралмаше», а его жена Екатерина трудилась в отделе кадров вагонного депо. Обошлось без чаепития, но общение прошло на позитиве.

Папку с «хрониками будущего» спрятал в подвале. Когда закладывал тайник кирпичами, невольно вспомнил литовские приключения. Там тоже всё началось с папки, спрятанной в подвале. Что-то никак у меня не получается пристроить хотя бы один экземпляр в надёжные руки. Может, рискнуть и Хлесткову отдать? Тогда придётся признаваться, что я ментальный путешественник из XXI века. Чекисты — люди серьёзные, за такие якобы розыгрыши определят на лечение, и это в лучшем случае.

Лучше как-нибудь незаметно подсунуть. Хотя, когда ещё я окажусь в кабинете начальника УКГБ по Свердловской области и тем более, как мне сунуть папку ему незаметно в стол? Более вероятным виделся вариант с Хомяковым. С ним мы уже несколько раз пересекались, был случай, и хоть меня одного в своём кабинете он не оставлял, но всё же можно было что-то придумать. В крайнем случае просто разослать свои записи куда-нибудь в ЦК КПСС на имя Косыгина или ещё кого-то, кто способен отнестись к посланию серьёзно. Отправить по почте без обратного адреса, либо вымышленный написать.

В воскресенье отметили новоселье. Хомяков вырвался, один, хотя я приглашал его с женой, но у той неожиданно нарисовалось дежурство за приболевшую коллегу. Родители приехали с полными домашних припасов сумками, хотя я тоже успел пробежаться по магазинам. Я Хомякова представил, как он и просил, товарищем из «Динамо», который мне чуть ли не второй отец. Холит, лелеет и пылинки с меня сдувает.

Хорошо посидели, душевно… Я и камин разжёг, придавшему нашим посиделкам романтическую атмосферу. Заодно при всех представил родителям Полину как свою девушку. Ту самую, что пела на праздничном концерте.

— Ой, а я смотрю, лицо-то знакомое, думаю, где ж я её видела?! — всплеснула руками мама. — И точно, она!

— Полина — моя девушка, — со значением добавил