Чоппер внимательно выслушал Джорджио. И после паузы спросил:

— Неужели ты и вправду думаешь, что он оклемается?

Джорджио снова хохотнул, но на этот раз это у него вышло жестче.

— Если он выжил после шести пулевых ранений, то удаление почки явно не свалит его с ног. На самом деле я не удивлюсь, если он поджарит и съест свою почку с кусочками куриной печенки и запьет это все добрым бокалом кьянти. Он и на такое способен.

Чоппер резко встал и быстро вскарабкался на свою койку.

— Посмотрим, — обронил он.

— На что посмотрим?

Чоппер устроился поудобнее на койке и только после того непринужденно ответил:

— Посмотрим, как пойдут дела. Но предупреждаю тебя уже сейчас: если он выпадет из игры, в нее вступлю я. И я ожидаю, что ты меня поддержишь, Брунос. Пришло время и тебе найти свое место в игре и обжиться в этой тюрьме. Надоело смотреть, как ты сидишь на заборе и смотришь сверху на всех. Не успеешь и глазом моргнуть, как свалишься с него. И где ты потом окажешься?

Джорджио не стал утруждать себя ответом.

Он лежал и упорно задавался вопросом: как там Алан и Донна справляются в Шотландии? «Если даже Левис вернется, — думал Джорджио, — то я и с этим справлюсь: я же не сделал ничего такого, что повредило бы ему! Только мне нужно вести себя тише воды ниже травы — вплоть до того времени, когда можно будет дернуть отсюда. Чем скорее побег станет возможным, тем лучше».

В крыле стояла мертвенная тишина. Обычных ночных звуков было совсем не слышно. Джорджио понимал это так, что все сейчас думали о Левисе, о его нынешнем состоянии.

«Господи, пожалуйста, пусть он умрет!» — горячо молился Джорджио.

Он уже в сотый раз спрашивал себя, почему помешал Тимми закончить начатое: «Мне нужно было позволить ему перерезать глотку этому ублюдку. Мы же говорили с Сэди о возможности такого исхода! И ведь мы друзья. А в таком месте, как это, друзья — это все…»

Только сейчас Джорджио окончательно осознал это.

Занимался сырой день, и Донна дрожала от утренней прохлады в машине почти весь путь до Глазго. Она то и дело зевала во весь рот. И, наконец, вольно откинулась на спинку сиденья.

— Понимаю, что это слишком ранняя поездка, Донна, особенно после вчерашней ночи, но нам предстоит очень многое сделать за этот уикенд. У нас много важных дел.

Она отметила про себя, что пейзаж постепенно меняется: зеленые поля постепенно вытесняются бетонными площадками. И кивнула:

— Джемси показался мне таким приятным человеком. Ну, вовсе не из тех типов, по которым сразу видно, что они связаны с торговлей оружием или с ограблениями… О, вы понимаете, что я имею в виду.

Алан притормозил при виде детей, переходящих дорогу.

— Я понимаю, о чем вы говорите. Но не следует забывать: внутренне он едва ли похож на тот образ, который умело создает. Даже у средней домохозяйки почти всегда есть, что скрывать.

Донна язвительно засмеялась.

— У средней домохозяйки? Ну, вот, наконец-то я все и услышала. Господи, да вы просто жуткий шовинист! Могу ли я спросить, что означают слова «средняя домохозяйка»? А то вы говорите, как крупный специалист в этом вопросе.

Алан почувствовал, что опять начинает раздражаться. С каждым часом Донна становилась все более чувствительной. Он повернул рулевое колесо, следуя изгибу дороги, после чего громко и четко ответил ей:

— Что ж, моя мать — вот пример простой домохозяйки. Она была отнюдь не из тех, кто может спрыгнуть с дерева и ударить вас по голове. Средняя домохозяйка живет в многоквартирном доме, у нее трое или четверо детей и нет никаких выходных; очень редко ей удается сводить концы с концами, а ее старик, как правило, проводит время либо на бирже труда, стоя в очереди за пособием по безработице, либо в пабе. В возрасте тридцати лет средняя домохозяйка выглядит на все сорок пять. После рождения второго ребенка у нее расплывается фигура, она становится горластой, поскольку приходится спорить с соседями по улице, которые все обо всех знают. И она сражается за то, чтобы дать своим детям немного больше, чем у них есть: одевает их, выписывая товары по каталогу, выворачивается наизнанку ради малой толики лишних наличных. Примерно к шестидесяти годам она тихо угасает, прожив многие годы в квартире с повышенной влажностью, постоянно получая тумаки от своего старика.

Она вызывает, когда требуется, врача к своим детям, но никогда — к себе. Она дарит деньги своим внукам, навещает сыновей в тюрьме или хвастается тем, что у них есть работа. Она старается сделать все возможное, чтобы ее дочери лучше устроились в жизни, и тяжело переживает, если они погружаются в такое же болото, в каком прожила жизнь она. Телевизор и капля черри — вот и все радости при ее образе жизни. И, разумеется, игра «Бинго», участвуя в которой, она может встретить близких друзей, посмеяться и обсудить соседей… Вот это и есть суть понятия «средняя домохозяйка», миссис Донна Брунос.

Донна молча выслушала его.

— Ну, ладно, Алан. Но какой же у нее может быть большой секрет?

Он усмехнулся:

— Ее большой секрет? Может быть, это парень, который ее бросил и уехал и за которого она с ранней юности намеревалась выйти замуж вместо того хрыча, что, в конце концов, стал ее мужем. Домохозяйка грезит о нем, стирая загаженные пеленки и готовя жирный обед, мечтает о своем герое, который очаровал ее, еще когда она была совсем молоденькой: умел красиво говорить, отличался спокойствием и уравновешенностью, а ее товарки считали его немного снобом. Потом она видит своего старика — в мешковатом костюме, с прилизанными волосами и наплевательским ко всему отношением — и понимает, как прогадала, выйдя за него замуж. Это и есть ее секрет, Донна.

Донна задумчиво взъерошила себе волосы.

— Ну, простите меня, Алан. Однако ведь это не имеет никакого отношения к Джемси, верно? Мы говорили о жизни во лжи, но не о жизни, полной сожалений.

Алан искоса взглянул на нее.

— Знаете, что, Донна? Ваша проблема в том, что, в сущности, вы сами не понимаете, о чем говорите. Ложь, в которой живет так называемая средняя домохозяйка, всегда при ней. Представьте себе, как все годы замужней жизни она искала, где бы взять хоть немного лишних деньжат, чтобы оставить своего старика, вырвать детей из этой среды и помочь им лучше устроиться. Мечтала о том, чтобы тот парень вернулся, разыскал ее и забрал из болота, где она увязла. И все же ей приходилось спать в одной кровати с мужчиной, которого она с годами начала презирать. Она позволяла ему брать свое тело, но никогда не отдавала души. А он даже не подозревал, что у нее есть душа или, скажем, ум. Она же справлялась со всеми неприятностями и унижениями и шла на это именно ради своего старика и из-за него. Так что ложь, Донна, постоянно присутствовала в ее жизни… Она мать его детей — и это все, что она собой представляет. Она сама прекрасно понимает это. Ее старик смотрит шоу Бенни Хилла, читает «Сан» и «Спорт», раз в год дарит ей на день рождения подарок — обычно что-нибудь для дома: утюг или набор кастрюль. Она — не личность, и чем больше проходит времени, тем очевидней это для нее становится. И она все дальше и дальше в своем сознании отступает туда, где ей отведено место, и становится тем, кем судьба предназначила ей быть. В сущности, она в большей степени живет во лжи, чем Джемси. Потому что он — мужчина и может делать все, черт бы его подрал, что ему нравится! Женщинам редко дается в этой жизни такая привилегия, особенно женщинам из пролетарской среды. Вы всерьез думаете, у вас проблемы? Ваш старик сидит в тюрьме — подумаешь, какое дело! А попробовали бы вырастить троих детей на одну чертову социалку! Подобная перспектива очень быстро заставила бы закрыться ваш остроумный ротик, смею вас заверить.