Он небольшого роста, худой, энергичный и производит впечатление «трудолюбивого японского отца». Говорит, что сколько бы ни ел, все равно не толстеет. Сейчас уже так много не бегает, а раньше 20 лет бегал каждый день. Участвовал в соревнованиях, команда его фирмы несколько раз побеждала на них.

Вот еще одна особенность моих нынешних интервью: среди тех, с кем я беседовал, много любителей бегать. И действительно, я не могу не восхищаться теми, кто каждый день утром и вечером ездит на работу в переполненных поездах, работает весь день, и все же находит время, чтобы заняться бегом. Андзай-сан произвел на меня глубокое впечатление как человек с большим чувством ответственности, добросовестный работник. И я, как человек пишущий, склоняю перед ним голову и желаю не сдаваться и дальше создавать красивые книги.

Сама типография работает по суточному графику в несколько смен, только наш производственный отдел работает в обычном режиме. Поэтому работа для всех начинается в половине девятого утра. Я прихожу на полчаса раньше, около восьми.

Поскольку я живу в городе Сока, для того, чтобы к восьми часам приехать на работу в Гоханда, я должен выйти из дома примерно в 6:25. Встаю в половине шестого, когда зимой еще темно. Поем хлеба и сажусь на автобус, еду до станции Такэнодзука — это около десяти минут.

Дом в Сока я купил 20 лет назад. Если спросите, почему именно в Сока — отнюдь не потому, что там жили наши родственники или знакомые. Просто там было дешевле. Однако нельзя не согласиться, что это очень далеко. Если бывает сверхурочная работа, то когда возвращаешься, автобусы уже не ходят, и остается только такси. Проезд на такси фирма не оплачивает, приходится тратить карманные деньги (смеется). Просто ужас. Но ничего не поделаешь, дом я мог купить только в таком месте.

В то время, когда произошел инцидент, у нас было много работы — почти каждый день оставались на сверхурочную.

Коль скоро все равно домой возвращались поздно, мы договорились между собой, что одни приходят на работу в 8 утра, а другие — в половине десятого. К тому же на фирме есть система нормирования сверхурочных работ, и выше определенного предела их использовать нельзя, поэтому мы и сдвинули время прихода на работу. Я попал в позднюю смену. Вот уж не повезло, так действительно не повезло.

Поэтому я тогда и сел на более поздний поезд — он отправлялся от станции Такэнодзука в 7:47. Как обычно, в четвертый вагон спереди. Затем, когда поезд находился между станциями Акихабара и Кодэмматё, объявили: на станции Касумигасэки произошла поломка вагона, поэтому поезд на некоторое время остановится. Поезд остановился, затем тронулся и снова остановился. В общем, мы простояли довольно долго, и только минут через двадцать подошли к платформе станции Кодэмматё.

Я продолжал сидеть в вагоне, не зная, пойдет ли поезд дальше. Вдруг мимо к билетному контролю посередине платформы с громким криком пробежала девушка. И не только она одна. Туда побежало много людей. Странно все это, что же могло случиться? — подумал я. Однако решил, что ко мне это не имеет никакого отношения, и продолжал сидеть в вагоне. До Нингётё всего одна остановка, но идти пешком как-то не хотелось. Однако не было признаков, что могут произойти какие-нибудь изменения — скорее наоборот, вокруг стало как-то тихо.

Посидев так еще пять-шесть минут, я решил, что хватит, и вышел из вагона. Вокруг я увидел только двух-трех человек. Платформа выглядела пустой. Я забеспокоился и решил идти до Нингётё пешком.

Пройдя сквозь билетный контроль, я поднялся по лестнице и вышел на улицу. На билетном контроле сидел, как обычно, служащий — со спокойным видом, как будто ничего не произошло. Однако едва я вышел на улицу, у перекрестка увидел двух лежащих людей, которым окружающие пытались помочь, растирая им спины. Было видно, как ноги у них сводило судорогой. Я подумал, что у них приступ анемии.

Однако по пути к станции Нингётё я опять наткнулся на двух лежавших мужчин — они дрожали всем телом. Я вновь подумал, что у них, быть может, малокровие.

Дойдя до станции Нингётё, я пересел на линию Тоэй. Меня все время беспокоило: что это могло быть? Ведь не может быть, чтобы одновременно у нескольких человек случился приступ малокровия. Однако я уже почти опаздывал на работу и больше об этом не задумывался.

Вскоре после того, как я пришел на работу, по телевидению передали новость об отравлении зарином, и начальство позвонило мне: Андзай-сан, это серьезно. Лучше бы пойти в больницу. Было 11 часов. Я не ощущал ничего необычного, за исключением небольшого озноба, и не считал, что чувствую себя плохо. Тем не менее пошел в больницу «Канто Кэйсин». Там мне сказали, что у меня пострадали глаза. Сам я ничего не замечал, мне даже не казалось, что вокруг все потемнело. Однако сказали, что зрачки сузились, и сразу поставили капельницу. Затем мне сказали: надо лечь в больницу, — раздели догола, помыли в ванной и выдали что-то похожее на халат, но без нижнего белья. Без нижнего белья мне было неприятно, и я позвонил жене, чтобы привезла мне белье. Но ее не оказалось дома — ушла в клуб караоке. Я позвонил дочери, которая работала поблизости, и велел ей купить мне белье, но она отказалась. Говорит, никогда не покупала мужское белье. Однако в больницу приехала сразу.

В общем, в больнице я провел только ночь, и на следующий день вернулся домой. Жена утром привезла мне смену одежды, так как мою забрал полицейский из участка Одзаки.

Пока лежал в больнице, самочувствие у меня было неплохое, был аппетит, и я хорошо спал.

Однако стоило вернуться домой, неожиданно поднялась температура, и с вечера чувствовал я себя как-то странно. Хотя я температуру не мерил, видимо, была она около 38°. Пропал сон, не было аппетита, и общее состояние было довольно тяжелым. Это продолжалось два дня, которые я провалялся в постели. Думаю, это следствие отравления. Обычно я никогда не болею, поэтому домашние очень удивились. Они ухаживали за мной, покупали питательные напитки и уговаривали меня обратиться к врачу. Я не люблю больницы, поэтому к врачу не пошел.

В дальнейшем каких-либо побочных явлений у меня не было. Меня больше беспокоит, что не все преступники из «Аум Синрикё» пойманы. Остатки этой группировки где-то еще скрываются, а те, кто предстанет перед судом, видимо, будут молчать.

Случись такое на войне, лучше бы меня убили.

Сэйдзин Хацусима (59 лет)

Хацусима-сан родился в городе Уцуномия префектуры Ибараки. После окончания старшей школы поступил в крупную фирму по страхованию жизни, которую можно отнести к довоенному дзайбацу[93]. Помимо подробностей, связанных с инцидентом, он мне много рассказал о работе страховой фирмы, что было крайне интересно. Благодаря этому мы беседовали достаточно долго. Об этом можно писать бесконечно, но, к сожалению, я должен себя ограничить.

Хацусима-сан в молодости был косноязычен и с трудом мог гладко беседовать с другими людьми. Однако после прихода на работу в эту фирму он после мучительных самотренировок избавился от недостатка, и сейчас его речь звучит исключительно гладко. Для него не представляет труда отвечать на любые вопросы, и в беседе с ним время течет незаметно.