Сегодня Люси впервые должна была танцевать с ним по-настоящему, как с живым человеком, и эта мысль приводила девушку в состояние нервного возбуждения.

Погода была пасмурная, на небе собирались черные тучи, гремел гром, все обещало снежную грозу. Люси сидела за туалетным столиком, когда заходящее солнце окрасило западный горизонт в алый цвет. Мать заканчивала ее причесывать. Тесса выросла без горничной и еще в детстве научилась сама укладывать волосы. Она всегда помогала дочери делать прически, и одними из лучших воспоминаний Люси были вечера, когда мать заплетала ей косы, а она пересказывала содержание последнего прочитанного дамского романа.

– Ты можешь закрепить волосы вот этим, мама? – попросила Люси, подавая матери золотой гребень. Джесс еще днем вернул его и сказал только, что хотел бы снова видеть ее с этим украшением.

– Разумеется. – Тесса умело уложила на место локон в прическе «Помпадур». – Ты нервничаешь, котенок?

Люси попыталась изобразить несогласие, не качая головой.

– Насчет Джесса? Мне кажется, он успешно сыграет роль Джереми. Ему за всю жизнь часто приходилось притворяться. Все-таки он останется Блэкторном.

– К счастью, – сказала Тесса, – уже многие годы почти все Блэкторны выглядят более или менее одинаково. Темные волосы, зеленые или синие глаза. Откровенно говоря, я думаю, что наши гости придут в восторг, получив новый повод для сплетен и человека, к которому можно бесконечно приставать с расспросами. – Она вставила в прическу дочери несколько булавок из золота и слоновой кости. – Он – милый юноша, Люси. Все время спрашивает, чем он может быть нам полезен. Мне кажется, Джесс не привык к доброму отношению. Он сейчас внизу с твоим отцом, помогает с елкой. – Она подмигнула дочери в зеркале. – Настоящий красавчик.

Люси хихикнула.

– Надеюсь, ты имеешь в виду Джесса, а не папу.

– Твой отец тоже настоящий красавчик.

– Тебе позволительно так думать, – сказала Люси. – А мне позволительно находить такую мысль возмутительной.

– Почему ты не рассказала нам о Джессе? Раньше, я имею в виду? – Тесса взяла серьги – серые грушевидные жемчужины в золотой оправе – и подала дочери. Кроме них, из украшений на Люси был только золотой медальон с эмблемой Блэкторнов.

– Когда он был еще призраком? Потому что он был призраком, – улыбнулась Люси. – Я думала, ты не одобришь такое общество.

Тесса улыбнулась.

– Люси, дорогая моя. Я знаю, что кажусь тебе скучной матроной, но в молодости у меня тоже были приключения. И я знаю, – уже серьезным тоном добавила она, – что не могу завернуть тебя в вату и вечно оберегать от волнений и опасностей, как бы мне этого ни хотелось. Ты Сумеречный охотник. И поэтому я горжусь тобой. – Она закрепила блестящие пряди золотым гребнем и отступила, чтобы полюбоваться своей работой. – Ну вот. Готово.

Люси взглянула на себя в зеркало. Несколько локонов обрамляли ее лицо. Булавки из слоновой кости поддерживали высокую прическу; они сочетались с цветом кружевной отделки на лиловом шелковом платье. На белой коже четко выделялись Метки: руна Ловкости на ключице и руна Ясновидения на тыльной стороне кисти.

Люси поднялась.

– Знаешь, это один из моих самых любимых моментов рождественского бала, – сказала она.

– Какой именно? – улыбнулась Тесса.

– Когда ты укладываешь мне волосы, – ответила Люси и поцеловала мать в щеку.

Томас с ненавистью смотрел на корзину с фруктами, но корзина никак не реагировала.

Он стоял на тротуаре перед крыльцом дома на Корнуолл-гарденс добрых десять минут, и у него давно кончились предлоги для того, чтобы подождать и не стучать в дверь. В довершение несчастий, выходя из экипажа, он угодил в лужу талого снега, и теперь у него в туфлях хлюпала холодная вода.

Фрукты предназначались для Соны, матери Алистера. Вообще-то предполагалось, что их привезет Евгения, но затем произошел несчастный случай – во время завивки ей опалили волосы, и дом погрузился в пучину хаоса. Томас, который как раз собирался надеть парадный костюм, не успел опомниться, как его выволокли из комнаты и запихали в карету. Рядом очутилась корзина. Гидеон Лайтвуд наклонился к сыну и произнес:

– Впервые за много лет у тебя появилась возможность быть полезным.

Томасу шутка вовсе не казалась забавной, но отец, не дожидаясь ответа, захлопнул дверцу.

Юноша снова уставился на корзину, но она упорно отказывалась дать ему какой-либо совет. Он присмотрелся внимательнее: в корзине лежали апельсины, жестяная коробка с бисквитами и какие-то рождественские сладости в блестящих обертках. Он в десятый раз напомнил себе о том, что подарок – это очень милый жест со стороны его родителей, и ему не о чем волноваться. И что он уже осмотрелся и убедился в том, что кареты Карстерсов у дома нет, следовательно, Алистер и Корделия уехали на бал. Повторяя себе, что его тревоги просто смешны, он твердой рукой взялся за молоток и постучал.

Почти сразу же дверь открылась. На пороге стоял Алистер.

– Ты что здесь делаешь? – с негодованием воскликнул Томас.

Алистер разглядывал его, приподняв черные брови.

– Я здесь живу, – сообщил он. – Томас, ты принес мне корзину с фруктами?

– Нет, – сердито ответил Томас. Он понимал, что несправедлив к Алистеру, что раздражается без всякого повода, но его не покидало ощущение, будто Алистер сыграл с ним злую шутку. Он оказался дома, когда Томас меньше всего ожидал его увидеть. – Это для твоей матери.

– Ах, вот как. Ну что ж, тогда заходи, – произнес Алистер и распахнул дверь.

Томас неловко протиснулся мимо него и поставил корзину на столик в холле. Потом обернулся и произнес речь, сочиненную в карете:

– Это подарок от моей матери и тетушки Сесили. Они опасались, что твоя матушка почувствует себя одинокой, пока все общество будет веселиться на балу. Они хотели дать ей понять, что помнят о ней. Кстати, – вырвалось у него, – а почему ты еще не в Институте?

Он оглядел Алистера с головы до ног; тот был определенно одет не как человек, собирающийся на бал: в одной рубашке и домашних туфлях, по бокам болтались подтяжки. Заметно было, что он кусал губы. Алистер был грозным, мужественным и прекрасным, как персидский принц из старинной сказки.

«Персидский принц из старинной сказки? ЗАТКНИСЬ, ТОМАС».

Алистер пожал плечами.

– Поскольку я скоро уезжаю в Тегеран, не стоит тратить время на то, чтобы любезничать с людьми из лондонского Анклава. Я решил провести этот вечер с пользой. Просмотрю книги Корделии о паладинах. Вдруг найду там что-нибудь такое, чего она не заметила.

– Значит, Корделия уехала на бал одна?

– Она поедет с Анной и Ари. Она выехала немного раньше, чтобы забрать их.

За этим последовало неловкое молчание. Томас знал,