ноги, я сделал шаг вперед и лег на позицию. Первые пять выстрелов делаю быстро, едва ли минута прошла. Не вставая и не отрывая взгляда от мишени, я на ощупь засовываю патроны в приемник. Закрыв затвор, гляжу в прицел. Сейчас в роли мишени уже не круг с цифрами, а всего лишь один маленький, меньше прошлой «десятки» кружок белой бумаги. Тут или попадание, или… К черту, как стрелял, так и надо стрелять, не задумываясь, что это последние, а значит, самые важные выстрелы. На какой-то момент в голове всплыли Петины слова, затем я словно увидел его самого, лежавшего без движения на земле, подстреленного фашистским снайпером. Тогда, не зная точно, убит мой друг и брат или ранен, я сделал очень сложный выстрел — и выиграл.

Следующие пять выстрелов прозвучали словно очередь из автомата. Я сделал то, чего хотел от меня Петя. Вокруг меня был Сталинград, а я — солдат. Очнулся, когда меня подняли с земли Фоули и Мак-Артур и принялись хлопать по спине.

— Да что вы разошлись-то? — отмахивался я.

— Молодец, мы верили!

— Еще ничего не кончилось, забыли, как в прошлый раз мы до мили дошли?

— Вот черт, надеюсь, этого вновь не случится, а то я сердечные капли дома оставил! — всерьез заявил оружейник. Это для него как нам, русским, в двадцать первом веке наблюдать за игрой сборной России по футболу. Валидол тогда в аптеках расходился на ура.

И все же случилось именно то, чего я так не хотел, но ждал. Было бы глупо думать, что этот парень «сольется» на тысяче ярдов. Я же вижу, как он стреляет. Споры судей были недолгими. Нам предложили выбрать одну дистанцию и закончить на ней. Не будем, как в прошлый раз, двигать по сотне с каждым выстрелом.

— Выбирай сам, мне все равно, — равнодушно сказал я стрелку-конкуренту.

— Мне так же, пусть люди выберут, — предложил парень.

Судьи задали вопрос зрителям. Из-за шума и криков было не разобрать, кто и что говорит. Люди тупо спорили. Пришел на выручку я сам.

— Давай полторы, что ли? — предложил я.

— Может, сразу две? — Черт, я совсем не тренировался с этой винтовкой на такую дальность. Но и отступить не могу.

— Как хочешь, — кивнул я.

— Калибр оставляем? — с интересом спросил арканзасец.

— У меня есть «триста семьдесят пятый», но, если честно, мне он не сильно нравится.

— Я тоже не хотел бы менять, меня и «Спрингфилд» устраивает, — кивнул соперник.

— Тогда, — я чуть задумался, — сколько выстрелов?

— Три, пять? — парень понял, о чем я. Вытащить достойные очки десятью выстрелами на такой дистанции не реально. Перед зрителями будет неудобно. Да и честнее так будет.

— Прошлый раз мы стреляли по три патрона. Может, этого и хватит?

— Думаю, да, — согласился стрелок. Черт, отличный парень, прям моя копия.

— Стреляйте вместе, чтобы честнее было. Все будут в равных условиях, — сказал кто-то из судей. А что, это идея. Ты лежишь и не думаешь о том, что ты первый или второй. Прицелился — выстрелил.

Наши позиции были в пятидесяти метрах друг от друга. Да, грохоту это расстояние не помеха, и тот, кто вздрогнет, тот и промахнется. В этот раз я не думал о войне. Я просто думал о том, с каким лицом я приму поражение. Да, блин, сбился настрой. Что делать, все мы люди, я же не железный.

Первый выстрел был одновременным. Это мне и помогло прийти в себя. Я не вздрогнул, не моргнул, это было очень хорошо и своевременно. Мы оба промахнулись, я успел это разглядеть, перед тем как сделать новые выстрелы. Я закрыл и вновь открыл глаза, успокаивая их. Отлично, вон она, мишень, просто попаду в нее, и всё. Я выстрелил первым, причем оба раза. Наверное, арканзасец сам уступил мне, понимая, что так ему будет легче. Я попал оба раза. Как и говорил, речи об очках здесь уже не было, стреляли просто на поражение самой мишени. Стрелок закончил спустя двадцать или тридцать секунд, также пометив обе мишени.

— Друзья, — старший из судей соревнований повысил голос, оглашая вердикт. Для этого им понадобилось аж два часа для спора. Зато мы со стрелком уже общались как знакомые не первый год. Не было в нем ни фальши, ни злости или злорадства. Абсолютно адекватный человек. Как уже говорил, таким людям и проигрывать не грешно. Люди начали затихать, судья еще раз попросил тишины и продолжил:

— В этом году удивительные соревнования. Не так ли? — Все заохали. — Мы видели просто фантастическую стрельбу. Один из финалистов, Джейк Барнс, обладатель нашего кубка, несколько лет назад он выиграл его в такой же ситуации. Второй, Роберт Уотсон, молодой парень, такой же ветеран войны, как и Джейк, выступает впервые. Мы не смогли определить, кто из них победил. Денежный приз достанется им обоим. Кубок, запасной, у нас тоже есть, мы вручим каждому свой. Минуточку! — это судья увидел мой призыв. — Да, мистер Барнс.

— Мистер Уотсон, — я указал на стрелка, да-да, я только что сам узнал его имя. Парень подошел ко мне. Мы стояли на трибуне, видно нас было всем.

— Да, мистер Барнс? — парень был чуть расстроен, но старательно не показывал этого.

— Я сюда приехал потому, как мой клуб давно не побеждал. Деньги мне не нужны, у меня свой бизнес, я не за этим сюда приехал. Я хочу, чтобы вы приняли от меня и нашего клуба эту премию и потратили на нужное вам дело. Вы ветеран, — я взглядом остановил стрелка, готового воспротивиться, — да, я тоже. Но, как и сказал, для меня важна победа, а не приз. У вас долгая жизнь впереди, не тратьте ее так, как мой прежний соперник. — Видимо, Уотсон знал эту историю, потому как кивнул.

— Спасибо, мистер Барнс. Я не стану строить из себя горделивого и неблагодарного ублюдка и приму ваш подарок. Мне действительно нужны деньги. Я не хотел никому об этом говорить, но я приехал сюда из своей деревни только за тем, чтобы разом получить такую сумму денег. К сожалению, из-за войны я не смог выучиться, и кроме как стрелять, ничего другого не умею. Деньги нужны на лечение одного человека, очень дорогого для меня человека, — с этими словами парень быстро пожал мне руку и ушел с трибуны. Черт, как-то не так все вышло. Надо было по-тихому отдать ему бабло, на фига я решил сделать это сразу. Не хотел, чтобы он думал обо мне как о хапуге, вот и решил быстрее отдать