– Кольцо Теней у каждого свое. Но оно дальше. А что в этой темноте, которую кличут Кольцом Смерти, никому не известно. Не видно там ни демона. Двадцать пять лиг кромешной темноты. Одно скажу тебе точно, парень. Тот, кому суждено умереть, там и останется. Только мы первыми пойдем, а то еще пару дней так протопчемся. Только ты уж, парень, ноги поднимай.

– Выше, чем обычно? – не понял Литус. – Зачем?

– Там поймешь, – пообещал Веррес. – Наша сторона правая. По левой идут оттуда. Ну, тебе это не скоро.

– Так чего мы ждем? – поднялся на ноги Литус.

– Колокола, – показал на башни Веррес. – Колокола должны прозвонить.

– Колокола? – не понял Литус. – В этих огрызках?

– Представь, что эти не самые великие башни были достроены, – наклонился к бастарду Веррес. – Представь, что их успели достроить. И там, как на каждой башне угодников, есть колокол. Вот они и звонят.

– Я могу представить башню, – в ответ наклонился к Верресу Литус. – Даже две башни. И колокол могу представить. И звон. Тоже могу представить. Тем более что в ушах у меня звенит не переставая еще с барки. И эти деревянные амулеты на канате тоже звенят, что бы ты ни говорил. Но я не могу услышать звон представленного колокола…

Тягучий, глубокий звон словно упал с неба. Сразу два колокола загудели в такт, заставили заныть зубы. Железные двери часовен задребезжали. Литус готов был поклясться, что на мгновение ему показалось, будто башни целы. Небо посветлело над головой.

– Наверное, нам это послышалось? – усмехнулся Веррес. – Шагай вперед.

Литус стиснул зубы и решительно двинулся во тьму.

Под ногами скрипели, дробились, ломались кости. Несколько раз Литус наступал на что-то мягкое, скользкое. Пару раз под ноги попадались мертвые тела. Запах мертвечины бил в ноздри. Время от времени все тело обдавало холодом, словно тропа ныряла под ледяные своды. Убедившись с самого начала, что его окружает кромешная тьма, Литус какое-то время шел с закрытыми глазами. Так было проще. Опасность словно отдалялась. Как в детстве, когда теплое одеяло казалось непреодолимой преградой для любых страхов и любой опасности. К тому же от Литуса ничего не зависело. Он мог полагаться только на удачу. И закрытые глаза сулили легкость в ее достижении. Но затем что-то заставило бастарда остановиться. Он открыл глаза, ничего не увидел, потому как тьма по-прежнему была кромешной, но дальше идти не мог. Сзади в него уперся Веррес.

– Что там еще? – недовольно проворчал храмовник, подталкивая Литуса в спину. Его слова прозвучали так, как будто он произносил их, забив рот паклей. – А ты, парень, крепок. С места не сдвинешь. Ты точно бастард короля Эбаббара или какой-нибудь каменщик или мясник?

– Неужели нельзя взять лампы или фонари? – так же невнятно, как Веррес, произнес он.

– Можно, – хохотнул Веррес. – А что толку? Тяжесть в руке. Света на палец во все стороны, а дальше все одно – тьма. Ты идешь или стоишь?

Литус протянул вперед руку, сделал еще один шаг, еще – и почувствовал прикосновение к чему-то холодному, затем нащупал проволоку, веревку.

– Столб покосился, – ответил он. – Нужно наклониться, чтобы не разбить голову.

– Демон раздери всю эту Светлую Пустошь, – раздраженно заскрипел зубами Веррес. – Теперь гнать сюда служек поправлять ограду. Задние! Руки вперед и вверх! Столб покосился! Наклоняйтесь, а то лбы расшибете! Прямо не Кольцо Смерти, а Кольцо Увечности. Ну, мы идем дальше или нет?

– Идем, – ответил Литус, но еще промедлил долю секунды. Ему показалось, что он что-то видит. Он сделал один шаг, другой, едва не споткнулся о что-то круглое, с ужасом зажмурился, представив чью-то голову под ногами, и вдруг поймал взглядом какой-то силуэт. На мгновение ему почудилось, что он видит все – уходящий в темноту, обвешенный амулетами, провисающий между столбами канат, неказистую, пусть и закрепленную на каменных столбах стену справа и слева от каната, мертвенную равнину во все стороны, кости под ногами и что-то страшное за стенами. С двух сторон. Впереди послышались шаги.

– Шаги впереди, – обернулся Литус.

– Слышу, – донесся раздраженный голос Верреса и тут же его окрик: – Встречные впереди!

– Встречные впереди! – послышались крики за спиной Литуса, и точно так же закричал кто-то и перед ним: – Встречные впереди!

Он их видел! То, что мгновение назад казалось ему собственной фантазией, теперь не оставляло сомнений, он видел! Да, он с трудом угадывал силуэты, черты лица, но эти силуэты были определенны и узнаваемы, словно каждый из них нес светильник за спиной, разве только снаружи тропы, за ограждением оставались какие-то непроглядные тени, куски мрака. Но навстречу ему, так же скользя левой рукой по канату, шли паломники, перемешавшись с храмовниками. Кто-то был с повязками на глазах, кто-то жмурился от ужаса, кто-то бессмысленно таращился в темноту.

«Я вижу, – подумал Литус. – Почему-то вижу. И как будто не только глазами, потому что чувствую каждого идущего навстречу. Его ужас, усталость, страх, надежду или что-то еще, бьющее изнутри. Или уже не бьющее, а застывшее. Омертвевшее. Обреченное. Подвешенное на тонкой-тонкой нити. К примеру, как у вон того мальчишки-храмовника, который прихрамывает. Наверное, сбил ноги…»

Литус не успел додумать, потому что вдруг, неожиданно, нежданно одно из тех черных пятен, которое он не мог проглядеть, подхватилось порывом ветра, хлопьями сажи пересекло оба ограждения, прошло сквозь храмовника и унесло его жизнь. Бездыханное тело упало вниз, и те, кто шел за ним, стали ступать ему на спину.

Не останавливаясь, Литус нагнулся, подхватил багор из мертвой руки, выругался, потому что оружие оказалось тяжелым не только на вид, подхватил его и пошел дальше. Без сомнения, он видел все. По выгороженному через мертвую равнину прогону в обе стороны шли отчаявшиеся, измученные люди. И черные тени, словно стервятники, налетали на того, кто слабее прочих цеплялся за жизнь. И уносили его прочь.

«Зачем это все нужно, – подумал Литус. – Зачем эти бессмысленные прогулки в проклятое место? Зачем эти багры, которые не только нести, поднять непросто тем, кто не держал оружия в руках? Зачем это все? Было бы угодно Энки такое паломничество к месту его сожжения? Каково число несчастных, кто не дошел до Бараггала или не вернулся от него? Кому нужно это поклонение? Энки или Лучезарному? Кто дает силу храмовникам, хотя бы таким, как Веррес, – Энки или Лучезарный?»

Ограждение в полусотне шагов перед Литусом вдруг вздулось, словно огромный шар прикатился по равнине, ударился о преграду, наклонил, едва не выворотил два каменных столба, натянул плетенку и порвал ее. На мгновение, как показалось Литусу, блеснуло лоскутом звездное небо, холмистая неровная равнина, избушки или полуобрушенные сараи вдали, и в проход ввалился зверь. Наверное, когда-то он был кабаном, или создатель замысливал его кабаном, но теперь его спина горбилась панцирем, словно у огромного жука, клыки торчали вверх и вниз на локоть, а холка была Литусу едва ли не по пояс.