— Я серьезно, коммандер. Приглядитесь. По краям. Разве не видите?

Фурд оторвал взгляд от Кир и снова посмотрел на пустую фигуру посредине отсека. Спустя всего несколько секунд он заметил, что та стала менее отчетливой и начала покачиваться. Ее ноги оставались неподвижными, но вот голова словно подрагивала, и от колебаний с верхней части тела в разные стороны разлетались похожие на перхоть хлопья, растворявшиеся в белоснежном сиянии. Объект истекал кровью, словно процесс, благодаря которому он появился на свет, обратился вспять.

— А сигнал действительно ослабевает с расстоянием! — воскликнул Фурд.

Датчики на экране говорили, что до «Веры» уже несколько тысяч миль. Фигура на мостике сохранила форму, но на глазах теряла вещественность, снова превращаясь в решетку, заполненную паром. В первый раз после ухода Сюзанны Кир пустое тело сделало осознанный жест, схватив себя тем, что некогда было руками, за горло. Оно словно задыхалось, но его очертания уже настолько размылись, что сказать наверняка было сложно.

«Вера» находилась в десятках тысяч миль, превратилась в почти неразличимое пятно. В этот момент экран решил дать увеличение, словно Она по-прежнему была всего в шестнадцати сотнях футов от них. А та именно в этот момент решила использовать еще одну миллионную долю материала из кратера в миделе. В глубине пробоины снова произошел взрыв, она снова вспыхнула не имеющим названия цветом; но в этот раз, когда Ее закрутило от ударной волны, что-то пошло не так. «Вера» перевернулась, одновременно закачалась взад-вперед, выписывая неуклюжую «восьмерку», и с трудом взяла себя под контроль. «Ее действия никогда не бывают неуклюжими, — подумал Фурд. — У Нее проблемы».

Пока «Вера» вращалась, члены экипажа смогли мельком разглядеть Ее правый борт, верхние и нижние части корпуса. Забили маневровые двигатели, корректируя движение, и переворот закончился прежде, чем левый борт вновь оказался на виду; затем все пошло в противоположном направлении, от верха через правый борт к низу. Снова забили маневровые двигатели, корректируя движение, затем опять, исправляя уже корректировку, но компенсация получилась избыточной. «Вера» перевернулась в третий раз — дно, правый борт, верхняя часть корпуса, левый борт — и неуверенно остановилась. Команда «Чарльза Мэнсона» воззрилась на Нее, преодолевая взглядом расстояние в тысячи миль и шестнадцать сотен футов. Возможно, подумали все, эти проекции наносят Ей внутренние повреждения.

От такой мысли Кир, обрадовавшись, ударила по консоли, а потом злобно выругалась, подумав о том, как будет выглядеть, если ненароком нажмет на какую-нибудь важную кнопку, — мысль о том, какой вред может причинить такая случайность, даже не пришла ей в голову. Фурд и Тахл по-прежнему следили за экраном.

— Кир… — начал Фурд.

— Да, коммандер, Она по-прежнему находится в зоне поражения лучей.

Тот кивнул и посмотрел на кратер в миделе, который сиял, как прежде, монотонно и неутомимо. Этот переливающийся свет тоже мог быть экраном, изображением какой-то иной вселенной. Забормотали сирены.

Пустое тело на мостике обрело личность.

Элизабет Каанг стояла в холодном свете, дыхание клубами вырывалось из ее рта. Она оглядела всех на мостике, пока не нашла Каанг.

— Чего не хватает? — спросила та.

— Думаю, все на месте, — сказала Элизабет. — Я такая же, как ты.

Другим она действительно казалась точной копией пилота: пухлой блондинкой с приятным, но совершенно непримечательным лицом и дряблым телом, напоминавшим тесто.

— Извини, — ответила Каанг, — но чего-то не хватает.

— А, это. Там, — Элизабет ткнула в экран, где безмолвным контрапунктом их обыденному разговору висела «Вера», — сказали, что ты сразу заметишь. Я разницы не чувствую. Во мне этого никогда не было.

— Там. Кто они?

— Не знаю. Мне не дают вспомнить.

— Как они выглядят?

— Не знаю. Мне не дают вспомнить. Слушай, на самом деле я — полное ничто. Мое поручение займет буквально пару секунд, другим больше времени понадобилось, а потом я уйду… У этого корабля есть только два преимущества над ними. Во-первых, корпускулярные лучи «аутсайдера» сильнее лучей «Веры», но это лишь тактическое превосходство.

— А второе преимущество — это, наверное, я.

— Да. Там у них нет ничего — ни живого, ни мертвого, — что способно с тобой сравниться. Ты и сама это знаешь. На самом деле ты — ничто — я могу так сказать, я ведь такая же, — тебя спасают только способности пилота. А их даже словом «гениальность» не описать. Гении рождаются хотя бы раз в век, а твой талант, вполне возможно, больше никогда не повторится. Он всегда был с тобой, ты никогда над ним не работала и даже не знаешь, что это такое. И Содружество не знает.

Каанг взглянула на консоль; Тахл уже переключил управление на себя.

— Никто не знает.

— А вот они, там, знают, — сказала Элизабет.

— Нет! Я тебе не верю. — Голос Каанг дрогнул. — Я тебе не верю, ты врешь.

— Извини, — ответила Элизабет, — но мне в точности рассказали, что это и как работает. Я, конечно, ничего не поняла, да и запомнить мне не дали.

— Нет! Ты врешь!

— Они сделали меня без способностей и тем самым доказали, что, лишившись таланта, ты практически не изменишься.

— Ничего ты не доказала!

— Но ты же сразу спросила, чего не хватает, как только я появилась.

— Ты все равно ничего не можешь доказать. Ты врешь!

— Слушай, я уже говорила, что не займу много времени, и почти закончила. У тебя есть дар, ты его не понимаешь и не просила. Ты летаешь на «аутсайдере» вместе с командой аутсайдеров, но из-за своих способностей чужая даже для них. Ты нужна им, но ты совершенно на них не похожа. Другой тип аутсайдера. Ты никогда не делала ничего плохого и даже не можешь понять, как можно прийти к такому решению, как можно причинить кому-то вред. — Она улыбнулась, словно извиняясь, и начала тонуть в белом веществе, из которого состояло тело на мостике.

Ее голос звучал все тише, но Элизабет все же успела сказать:

— Я задала им вопрос. Если вы понимаете природу этого дара, то можете ли скопировать его, сделать других пилотов вроде тебя? Они мне ответили, но ничего…

— Не дали.

— Запомнить.

— Я в порядке, коммандер, — уже во второй раз заверила Фурда Каанг. — Она не сказала мне ничего нового, я все и так знала… Тахл, можете перенаправить управление кораблем на меня? Спасибо.

— Каанг, Она не хочет, чтобы хоть кто-то из нас прошел через такое без последствий. Она себя калечит, только чтобы запустить эту штуку к нам на мостик. Поэтому, пожалуйста, идите и отдохните.

— Потому что на самом деле я — ничто? Потому что я самая слабая, если не считать моих способностей?