Неким сюрпризом воспринимается тот факт, что список ввозившихся из Китая в Россию товаров на протяжении всего XVIII столетия возглавляли китайские хлопчатобумажные изделия. В 1751 году, например, русские купцы задекларировали приобретение их на 257 940 рублей, что составило почти 60 процентов общей стоимости российского импорта того года. К 1759–1761 годам эти показатели превысили 500 тысяч рублей и 66 процентов, а к 1792 году рублевая стоимость ввезенных из Китая хлопчатобумажных изделий достигла 1 601 263 рублей. Такой рост продолжился с наступлением следующего столетия. Как выразился Гастон Коэн, «без китайских хлопчатобумажных изделий не могли обойтись народы Сибири и также европейской части России». Жители Восточной Сибири продолжали использовать больше бухаритинского и китайского хлопка, чем русского до конца XIX столетия.

В общем и целом торговали двумя видами китайских хлопчатобумажных тканей под названием китайка и даба.

Китайка подороже представляла собой глянцевитую ткань, прочную и носкую. Поставляли ее многих цветов, а наибольшим спросом пользовалась китайка синего или лазурного цвета. На самом деле под маркой «китайка» подразумевался целый разряд тканей. Русские купцы различали в китайке широкий ассортимент тканей по качеству и сорту. Из них наибольшей популярностью, судя по объему сбыта, пользовались две разновидности: тюневая китайка, продававшаяся в размере обычного тюня, или тюка, и однопортишная, предлагавшаяся портишами, то есть тюками, вмещавшими больше ткани, чем тюки. Между 1768 и 1785 годами ввезли больше 300 тысяч стандартных тюков китайки всех разновидностей по цене от 3 до 12 рублей. Китайки продавали в 10 раз больше, чем дабы.

Гарри Паркес описал ткань дабу так: «Прочная на вид хлопчатобумажная ткань, обычно окрашенная в синий, красный или другой яркий цвет». Эта ткань выглядела грубой, напоминающая бухаритинское сукно, за которую ее иногда по ошибке принимали. Между 1768 и 1785 годами в Россию ввозили партиями больше 150 и до 300 тысяч ярдов дабы в год. Цена на нее находилась в пределах от 1 рубля за кусок размером 15–20 аршин в длину до 50 копеек за куски размером поменьше.

Эти и остальные хлопчатобумажные товары либо отправлялись на сибирские ярмарки, либо пересылались дальше в Москву, Санкт-Петербург и другие города России. Львиная доля китайских хлопчатобумажных изделий, доставлявшихся на европейскую территорию России, отправлялась дальше в Польшу или распределялась по ярмаркам Белоруссии, Малороссии, казачьих станиц или губерний Приазовья с Новороссийском.

После хлопчатобумажных изделий в списке наиболее популярных в России китайских импортных товаров шли шелка в виде сырья, полуфабрикатов и товарной ткани. Шелковое сырье и полуфабрикаты составляли значительную долю в общем объеме ввозимых из Китая шелков, быть может, одну треть, в виде сырца, сученой пряжи и в мотках. Между 1755 и 1762 годами ежегодно в Россию из Китая ввозилось шелка-сырца от 100 до 250 пудов, сученой пряжи 250 пудов и в мотках 500 пудов. Все пять лет с 1780 по 1785 год объем ввоза сырца и сученой пряжи оставался на прежнем уровне, зато ввоз шелка в мотках увеличился в пределах от 800—3000 пудов. Точно назвать цены на шелка практически невозможно, хотя П.С. Паллас указал значение цены на неотбеленный шелк в пределах от 75 до 150 рублей за пуд, и тем самым он дал нам некоторое представление о стоимости китайского шелка. К началу XIX столетия ввоз шелковых полуфабрикатов в Россию из Китая вроде бы сокращался до 15 процентов от общей стоимости импорта, то есть его стоимость оценивалась от 11,2 до 25,5 тысячи рублей в год.

Товарный шелк поступал во всевозможных разновидностях и широком ценовом диапазоне. Основную массу таких тканей составляли дамаст (камка), ввозившаяся Петром Великим для изготовления российских знамен и штандартов, атлас и бархат. Меньшими партиями закупались бумажный муслин или газ (флёр), фуляр (фанза), парча, креп, соломенка, байберек, свистун, ланза и гросс-де-тур. Почти все они приобретались по цене, находившейся в пределах от 10 до 45 рублей за кусок в один постав длиной (чуть больше 30 метров). Объем реализации шелковых тканей всех сортов увеличивался до приостановки торгов китайцами в 1785–1792 годах. После чего он сокращался в абсолютной и относительной доле импорта. В 1751 году на шелковые ткани приходилось больше 23 процентов китайского экспорта через Кяхту (103 050 рублей), а в 1761 — 20,5 процента (172 933 рубля). Рублевая стоимость данного товара к 1781 году превысила 200 тысяч рублей, но после 1792 года она уменьшилась (в том году на шелковую ткань приходилось всего лишь 6,6 процента китайского экспорта), а в начале XIX столетия ее сокращение продолжалось (74— 150 тысяч рублей).

Очевидного объяснения снижению объема ввоза товарных шелков не существует. Х.И. Трусевич и прочие исследователи рассуждают о снижении качества китайских шелковых тканей, и в Китае постепенно пропадало желание вывозить шелковое сырье и полуфабрикаты. В начале XVIII столетия русские кустари наладили выпуск шелковых тканей, а после сокращения поставок сырья и полуфабрикатов из Китая, тем более после приостановки китайцами торгов как таковых перед наступлением 1792 года, им пришлось искать источники поставок сырья. И они их нашли, например в Персии.

Русский народ воспринял чай как свой национальный безалкогольный напиток только в конце XVIII века, хотя на протяжении всего этого столетия чаи в небольших количествах поступали в их страну. Самым популярным у русских людей стал кирпичный чай, получивший свое название от русского слова «кирпич». Кирпичный, или плиточный, чай, как его называли в Европе, потреблялся почти исключительно коренными сибирскими народами, которые добавляли в настой чая ржаную муку, бараний жир и соль. Так как чайный кирпич тщательно уплотняли для транспортировки и долгого хранения, он не терял своих свойств в условиях сухого климата Монголии и Прибайкалья, и его часто использовали в качестве единицы стоимости вместо денег в кяхтинской торговле. Ежегодно между 1762 и 1785 годами в Россию поступало 17 тысяч пудов такого чая по сравнению с 12,5 тысячи пудов всевозможного листового чая, и такое количество резко не увеличивалось вплоть до конца XVIII столетия (1799 год принес 24 095 пудов).

В завершающем десятилетии XVIII столетия листовой чай сравнялся по уровню потребления с чаем кирпичным, а потом превзошел его по популярности. В 1800 году, например, потребление листового чая оценивалось в 38,4 тысячи пудов, а кирпичного — в 31,45 тысячи. Одновременно в Россию поступил зеленый и черный чай. Первый пользовался большим спросом. Самым популярным зеленым чаем считался сорт джулан, продававшийся цибиками по 2,5 пуда по цене от 80 до 100 рублей. Между 1768 и 1785 годами его ежегодно завозили по 4 тысячи пудов. Сорт моникхо, или моникоу, описанный как чай джулан низшего качества с ароматом жасмина, ценился в пределах 30–40 копеек за бахчу в 1 фунт. Среди прочих сортов зеленого чая заслуживает упоминания сорт моджан, или мад-хан, отличавшийся от вышеназванных более низким качеством и ценой. Он продавался в коробочках (цибиках) приблизительно за 4 рубля, а бахча моджана стоила в пределах от 35 копеек до 1 рубля. Чай еще попроще сорта луган, или лойган, употребляли в основном монголы, буряты и прочие народы, населявшие приграничную зону. Он стоил 10 копеек за пуд. Существовало и еще несколько сортов, но завозили их совсем мелкими партиями.