Я съехал по винтовому пандусу в гараж и сдал «ёкай» вежливому стафу. Смарт я предварительно отцепил от пояса и спрятал его в седельную сумку.

В самом кафе было пока не слишком людно. Из колонок гремела какая-то ненавязчивая кислота. Зал украшали худые бумажные дракончики, совершенно не потрёпанные. Они висели на проволочных петлях. И густо пахло мясом.

Его жарили и тушили и ещё что-то там делали тут же, возле входа. Один парнишка с помощью заточенной арматурины ловко вынимал писклявых зверьков из клетки. Второй, весь в крови и с огромным ножом, срубал им черепушки и хвосты. Третий разделывал добычу, а последний шинковал их или просто насаживал на вертел, чтобы подвесить над хибати. Подавала лакомство симпатичная китаянка в цветастом платье.

Некоторые, как я понял, пили из персональных бутылок с бирками — они громоздились в репозитарии типа шкафа. Культура! Китаянка хитро поглядела на меня подведёнными глазами, насмешливо поджав губы. Понятно, на местного я не походил — ни одеждой, ни фактурой.

— Вам кусочками или целую? — осведомилась она.

— А хвостики есть?

— Настругать? — с надеждой спросил отоко, что разделывал тушки.

— Неохота ждать…

В итоге я взял банку китайского пива «циндао» и рыбные пампушки с блинчиками. После метаний во мраке, в седле байка, я чувствовал себя голодным и готов был отдать за гохан пять рублей.

Пригибаясь под бумажными драконами, я отошёл в середину зала и уселся спиной к стене, подальше от лампы-трубки. Дверь и жаровня видны были хорошо. До девяти оставалось ещё двадцать минут. Пища была наполовину синтетической, конечно, но всё равно вкусной. Блинчик так увлёк меня, что я забыл даже посматривать на дверь, а зря.

Отвлёкшись между глотком и укусом, я вдруг увидел идущую в зал от хибати троицу. И одним из отоко был Давид! Он вёл себя вполне естественно, не дёргался и поддерживал беседу со спутникам. Вот только глаза у него, по-моему, незаметно ощупывали столики. Я натянул козырёк кожаной кепки на глаза и постарался стать поменьше. Видимо, нагваль рассчитывал увидеть свою гангуро в компании «спасителя», но уж никак не меня, поэтому по моей фигуре он скользнул взглядом, не задержавшись.

Тогда я всмотрелся в его коллег. Один из них показался мне знакомым. Я напряг память, заодно пожалев, что не фотографирую новых знакомых и не имею при себе смарта, чтобы свериться с базой. И тут же вспомнил! Это был чиновник их этической комиссии, который к Урсуле приставал! Симатта, что за дела? Я даже растерялся на минуту. Неужели всем этим делом заправляет не мафия, а государство? Нет, быть такого не может. Хотя если государство чужое, например, Россия…

Не дожидаясь, пока новые посетители слопают крыс или что там они взяли, я дожевал блинчик и сбросил бумажную посуду в корзину. «Циндао» я забрал с собой.

Снаружи я отошёл от входа в «Крысобойню» и спрятался в тени бетонного блока, кем-то воздвигнутого на ребро. Рука с банкой быстро замёрзла. Я быстро допил пиво, бросил банку и напялил перчатки.

Я уже стал думать, что ребята будут торчать в кафешке до упора, а потом они всё-таки вышли. И двинулись в мою сторону! Я чуть не поседел от страха и отступил ещё глубже в тень. Под ногу подвернулся обломок кирпича, и я чуть не загремел по куче мусора. Еле устоял на ногах и сдержался, чтобы не чертыхнуться.

— Дерьмовая нынче крысятина, — услышал я. — Что они их, анаболиками откармливают?

— Просто соус неудачный, — отозвался Давид со смешком.

— Ничего, Толяну понравится, — неуверенно буркнул третий.

Они ведь нарочно выбрали китайский квартал, да к тому же забегаловку с идиотским меню! Нормальному горожанину и тем более нихонцу никогда не придёт в голову тащиться сюда, чтобы случайно опознать преступника Давида. А местным плевать, что он пару раз засветился в полицейской хронике, из них каждый второй не в ладах с законом.

Троица миновала моё укрытие и двинула по «переулку» в сторону длинного и приземистого строения, похожего на бывшую кутузку. Я такие по голику видел. У них специально окошки делались узкими. «Приятели» нагваля шли по сторонам от него, чуть ли не вплотную, и оба держали руки в карманах плащей — и наверняка там были пистолеты. Один нёс под мышкой бэнто — плоскую коробку вроде тех, в каких нихонцы таскают на пикники гохан. Все их внимание было направлено на Давида, вот они и не смотрели по сторонам. Как, интересно, он ухитрился передать сэмэску своей Торико?

Я надел инфракрасные очки и наушники, высвободил из нагрудного кармашка головку микрофона. В ухе раздался треск щебня и прочего мусора.

— И не надоело тебе в эту забегаловку шастать? — спросил кто-то. — Давай мы тебе в камеру будем гохан таскать.

— Совсем же заплесневею. Надоедает голик-то целыми днями смотреть.

— Ничего, вот в субботу обещают хорошую погоду, отправим тебя в Россию…

— Что, кстати, с документами?

— Работают специалисты. Не волнуйся, Давид, к сроку всё будет готово.

Я осторожно выбрался из-за плиты и пошёл следом за ними, метрах в двадцати. Кое-где виднелись фигуры прохожих, кучки подростков и даже типы на байках и велосипедах. Вокруг пары костров маячили чёрные тени. Если эти уроды обернутся, то сперва подумают три раза, прежде чем стрелять. Ничем от нормального прохожего я не отличался. А там и я смекну, как быть, — у меня ведь тоже пушка в кармане.

«Пристрелить их, что ли? — подумал я. — И дальше что? Бежать с нагвалем, бросив младенца? Тупо. А сколько ребят охраняют сейчас малыша? Всех не перестреляешь». И я не был уверен в своей меткости. А главное, у меня бы просто не поднялась рука, чтобы убить человека в спину. И к тому же я сомневался, что мой электрический пистолет прошибёт их одежду, даже если я буду палить без остановки.

Я думал, что они завернут в тюрьму, но эти парни прошли мимо её торца и обогнули его. Я резко ускорил шаг и через десять секунд выглянул за угол. Вот те раз! Оказывается, с этой стороны часть дома обрушилась, и кто-то пристроил тут коробку из рифлёной жести и бетонных блоков. Захватил и часть тюремных внутренностей, я так понимаю.

Один из отоко пару раз ударил кулаком по калитке в широких воротах. Не слишком громко, чтобы не переполошить округу. Лязгнул засов, и все трое скользнули внутрь, причём Давид первым. Я скачками добежал до стены ангара, чуть не подвернув ногу на обломке. На ходу я навернул на микрофон крошечный раструб. Добежав до стены, я приставил к ней микрофон и напряг слух. В ушах что-то гулко забухало, как будто слова. Но разобрать хотя бы один слог я не сумел!

— Симатта! — прошипел я.

Ничего странного, пожалуй. Помещение внутри большое, а значит, наверняка разделено на секции. Тогда прослушать разговор через несколько стен не выйдет. У меня и не вышло.

Я постоял ещё немного, глядя на далёкий костёр, потом снял очки и двинулся обратно. Лезть в логово зверя мне не хотелось. Что я там скажу? Мол, отдавайте малыша, конояро? Тут одного ствола мало. Без Шрама я это дело точно не проверну, да он и не уговаривал меня «брать» Давида.