Вот Стендер-Петерсен нашел шведское племя Русь. Естественно, возникают вопросы: 1) как звали его другие скандинавы до его переселения, 2) как сами себя звали эти переселенцы, 3) как их звали славяне после переселения, 4) как их звали прочие шведы после переселения, 5) как их звали другие соседи, 6) почему все скандинавы страну новопереселенцев называли не «Русь», а «Гардарики», 7) почему скандинавы называли русов-славян не «русы», а «герцкр»?

Что из сочетания «гз» может получиться: гпз, газ, гоз и т. д., никто не сомневается. Но почему народ на южных склонах Карпат, еще со времен гуннов, называет себя только «русинами», и это Стендер-Петерсен обходит полным молчанием.

Странно слышать, что Рюрик — это скандинавское имя; мы уже указывали, что у поляков было имя Ририк, у западных славян Рерик, существовал в области славян город Рериг, было славянское племя «ререков». Обо всем этом Стендер-Петерсен не мог не знать. Зачем же о спорных вещах высказывать столь категорические утверждения?

Стендер-Петерсен, далее, глубоко ошибается, говоря, что Рогволод — «чисто скандинавское имя». Имя это — совершенно славянское: Рог — волод (владетель рога), подобное «Все — волод» и т. д. Другое дело, что оно может быть славянизированной формой от «Рагнвальд», но это надо доказать. Метод мышления Стендер-Петерсена и иже с ним примитивен до… скажем, крайности. Если какое-то славянское слово хоть в какой-то степени похоже на скандинавское, он решает: слово это германского корня. Предвзятость вопиющая. А почему не наоборот? Почему Рагнвальд не есть скандинавская форма Рогволода славян? Разве Valdimar не есть испорченное славянское «Владимир»? И разве не сам Стендер-Петерсен утверждает, что слова, славянские слова, такие как торг, сиг, кнут и т. д. вошли в состав скандинавских языков? У кого больше шансов повлиять на соседа: у многомиллионной Руси, с ее городами и богатствами, или у Скандинавии с ее населением в 200 000 человек, бедной и культурно отсталой?

Такие вопросы Стендер-Петерсена не беспокоят — вот показатель его объективности.

Мы не можем останавливаться на всех ошибках Стендер-Петерсена, ибо не можем писать книги ошибок Стендер-Петерсена, одно несомненно: большинство его положений — лжетолкования.

Нельзя не обратить также внимания, что большинство норманистов не Ивановы, Петровы и Сидоровы, а Шлёцеры, Байеры, Миллеры, Томсены, Таубе, Баумгартены, Брауны, Стендер-Петерсены и прочая, и прочая, и что все они в той или иной степени облагодетельствованы Русью (положением, деньгами, образованием и т. д.). Мало того, они поели русского хлебушка, так им еще надо украсть даже имя у того народа, который многих из них выкормил.

Мы бы посоветовали им заняться лучше своей историей; во всяком случае, хорошей, критической истории Дании нет, и уж если они будут ее писать, то не с точки зрения «этимологических» доказательств.

В 1954 г. в издании George Allen & Unwin в Лондоне вышла книга Henryk’a Paszkiewicz’a «The origin of Russia», содержащая 556 страниц, 2 карты, огромный список литературы, генеалогические таблицы, списки авторов и издателей, личных имен, географических названий, книга на хорошей бумаге и в отличном переплете. Особенно поражает колоссальное количесто подстрочных примечаний с точнейшим указанием источников, страниц и короткими выписками из них.

Огромная эрудиция автора несомненна, эрудиция, идущая плечо в плечо с последними достижениями науки, ибо упомянуты работы даже 1953 года, а книга издана в мае 1954-го. Кажется, нет ни одной заслуживающей внимания работы, которая не была бы упомянута.

Но справедлива поговорка: «наружность обманчива», — вся работа Пашкевича — тщательнейший и скрупулезнейший подбор всех лжетолкований, когда бы то ни было опубликованых норманистами, с добавлением «изобретений» и самого Пашкевича.

Пусть факты говорят сами за себя, мы выберем только несколько, чтобы показать, что же собой представляет Пашкевич, как ученый.

1. Пашкевич утверждает (стр. 180), что варяги играли важную роль в истории «Восточной Европы» в течение четырех столетий! Сказано: «covering four centuries (9th—12th)».

Ни один, даже самый ярый, норманист этого до сих пор не утверждал и не мог утверждать, ибо, если варяги со второй половины IX века отмечены в истории Руси до начала XI века, т. е. вокняжения Ярослава Мудрого († 1054 г.), то для 2-й половины XI и всего XII варяги не отмечены более ничем решительно, и даже имя их совершенно сходит со страниц русских летописей. Поэтому Пашкевич «прихватил» без малейших к тому оснований около 200 лет для владычества норманнов. Может себе это позволить мало-мальски уважающий науку и общество ученый? Нет! А Пашкевич это делает.

2. Пашкевич не понимает, что вся «важная роль» варягов свелась, в сущности, к тому, что они принимали участие, как военная наемная сила, в двух междуусобных войнах (Владимира и Ярослава), но по использовании их в первом случае сплавили в Царьград, а во втором просто перебили. Военная роль скандинавов носила совершенно эпизодический характер. В гражданской войне 1918–1920 годов принимали участие отряды китайцев, неужели это дает основание утверждать, что Китай сыграл важную роль в создании СССР?

Если русские князья, далее, брали себе в жены скандинавок, если какой-нибудь воевода-скандинав получал во временное управление какой-то город, если через Русь проезжали какие-то скандинавские воины или купцы, — какое это имело отношение к огромному процессу «origin of Russia»[165]? Неужели какая-то Ингигерд, жена Ярослава, сыграла роль в создании Руси?

Русь создана миллионами славян, а не полдюжиной жен-скандинавок. И почему такой же важной роли Пашкевич не приписывает другим женам: гречанкам, полькам, чешкам, немкам, англичанкам, половчанкам, венгеркам и т. д.? Ведь влияние этих жен было во много раз сильнее влияния скандинавок, ибо их было во много раз больше. Наконец, влияние их всех, взятых вместе, было ничтожным: они были каплей в славянском море.

Наемников, лакеев, наложниц Пашкевич признает за крупный фактор в создании огромной нации, он совершенно не представляет себе истинного масштаба событий в прошлом.

Далее, мы знаем, что Польша была вековечной соседкой Руси, с ней Русь вела нескончаемые войны, огромные территории то отнимались Польшей, то отнимались у Польши, тысячи людей перегонялись с земель Руси в Польшу и обратно. Поляки сидели (хоть и недолго) на русском троне, а русские — на польском. Браки между знатными домами Польши и Руси весьма многочисленны.

Культурное влияние Польши на Русь и Руси на Польшу прямое и посредственное — огромно, и… все же никто, даже поляк Пашкевич, не осмелится оказать, что Польша сыграла «важную роль» в создании Руси, а вот в отношении Скандинавии он это делает, имея для этого гораздо менее оснований.

Конечно, трудно убедить католика в погрешимости римского папы, но так же трудно, оказывается, убедить славянина Пашкевича в ничтожной роли германского гения в создании всех славянских государств, в том числе и Руси.