Затем Костя положил пойманную рыбу отмачиваться в помятом ведре и пригласил их поужинать. Развел костер прямо на берегу реки, вскипятил чай. Он не спрашивал ни о чем – путешественники сами рассказали ему, как погиб Васька. Костя долго молчал.

– Значит, туда лучше не ходить, – подытожил он. – А вы-то что собираетесь теперь делать? Хотите – живите здесь, места полно. Тут, правда, тоже разные люди ходят. Настоящих бандитов вроде нет, для них тут поживы мало, но уродов хватает.

– А если в ту сторону пойти, куда можно выйти? – спросил Игорь. Он все же не терял надежды вернуться к людям. Не видел смысла оставаться здесь, с бродягами.

– Вверх по течению? – переспросил Костя. – Упретесь прямиком в Лизкин пруд.

– Это где ж такой? – заинтересовался Профессор.

– Тут неподалеку наверху парк, а там и пруд.

– Екатерининский парк, – догадался Профессор. – Рядом с Суворовской площадью.

– Ну, типа того, – согласился нелюдим.

– Но я не понял, почему пруд так называется? – удивился Профессор. – Вроде в прежние времена у него вообще названия не было. Считалось, что это часть притока Неглинки, которая видна на поверхности.

– Да просто в том пруду Лизка-утопленница живет, – невозмутимо ответил Костя. Марина с Женей сразу уставились на него во все глаза, а Игорь удивился – вроде мужик с первого взгляда производил впечатление вменяемого. Впрочем, поживи тут с тараканом, начнешь еще и не то сочинять. Совсем как Марина…

– Интересно-интересно, – протянул Профессор. Покопавшись в рюкзаке, он выудил клочок бумаги, огрызок карандаша и попросил: – А можно поподробнее.

И Константин охотно принялся рассказывать:

– Лизка-то еще в прежние времена, задолго до Катастрофы утопилась. Говорят – от несчастной любви.

– Бедная, – машинально сказал Игорь. Впрочем, скорее из вежливости. На самом деле ему вовсе не жаль было неизвестную Лизку. Мало ли людей погибло во время Катастрофы, так их имен никто не знает. А эту не только помнят люди – она себе еще и персональный пруд захапала. И за какие заслуги, спрашивается, – за то, что хватило ума утопиться? Вот так всегда – одним почему-то все, а другим ничего…

– Что, прямо в этом пруду? – спросил Профессор.

– Да нет, утопилась она в другом пруду. А живет здесь – видно, нравится ей тут. Им, мертвым, перебраться из одного места в другое – не проблема.

– А с чего вы взяли, что именно она здесь живет? – удивился Профессор.

– Так видели ее люди. Лицо все белое, глаза закрыты, маячит на глубине, руки к тебе тянет. Может, кое-кого и утащила уже к себе. Не всем, конечно, она показывается. Но, говорят, увидеть ее – очень нехорошая примета. В общем, лучше немного не доходя пруда на поверхность подняться. Там будет парк, с одной стороны – метро Достоевская, с другой – спорткомплекс Олимпийский. А за тем спорткомплексом – метро Проспект Мира.

– А что с Достоевской? Говорят, она разрушена? – поинтересовался Профессор.

– Разное люди болтают, – неохотно ответил Костя. – Одни тут проходили, сказали – не так уж сильно она разрушена, но жить там страшно. Там как на станцию по лестнице спускаешься, на одной стене черный человек нарисован, на другой – девушка в белом. И вот, говорят, раз в год выходит тот черный человек из стены, и девушка ему навстречу. И непременно в эту ночь кто-нибудь умрет. Оттого и не живут там люди – боятся.

– А на Проспекте Мира? – спросил Игорь.

– На Проспекте Мира живут, говорят, – отозвался Костя. – И на кольцевой, и на радиальной. Да только туда надо мимо Олимпийского комплекса добираться, а там на крыше вичухи гнездо свили. Да и через сам комплекс идти тоже непросто.

– Там раньше книжный рынок был, – мечтательно протянул Профессор. – Может, книги еще остались…

Нелюдим как-то странно поглядел на него.

– Ничего не могу сказать, – произнес он, помолчав. – Одно только: нельзя оттуда ничего брать. Ну, вроде как с кладбища – примета плохая. А если уж очень хочется, надо что-то там оставить взамен – иначе плохо будет.

– Да что там такое? – спросил Профессор.

Костя неопределенно махнул рукой:

– Разное люди болтают, даже повторять не хочу. Будто там торговцы сидели, которые книжки продают. И говорят, когда все началось, в метро почти никто из них не побежал, хотя поблизости оно было. Одни, видно, не поверили, что так серьезно все, другие вовремя не спохватились, а третьи все поняли, но не захотели книжки свои бросать. И болтают люди, что большинство этих торговцев умерли, конечно, но некоторые как бы не совсем.

– Как это – не совсем? – не понял Игорь. У Марины заблестели глаза.

– Не хочу я об этом говорить, – пробормотал Костя. – Вроде они там так до сих пор книжки свои и стерегут. Правда или нет, не знаю, сам я туда не совался. Но в общем, я вас предупредил.

– А здесь водятся привидения? – жадно спросила Марина.

Костя отнесся к ее вопросу абсолютно серьезно.

– Вот это, – он обвел рукой широкий коридор, – новый коллектор. Местные говорили, его не так давно построили, ближе к концу прошлого века. А трупы-то в старый скидывали, в основном, – он ткнул рукой себе за спину, в направлении сводчатого хода, выложенного красным кирпичом, где, как понял Игорь, Константин и оборудовал себе жилье. – Хотя, кто его знает? И в новый, может, мертвецов сбрасывали, но не в таком количестве. А там дальше, в старом, и правда беспокойно – стоны слышатся и звуки всякие. Иногда, знаете, как будто кто-то скребется в стену изнутри – с той стороны. Раньше-то, с непривычки, жутко было, а теперь привык. Кажется мне, живых тут стоит опасаться больше, чем мертвых.

Игорь вспомнил странные звуки в подземном коридоре, в который они забрались сначала, и ему стало не по себе.

– Ну, думаю, у нас посерьезнее есть проблема – еда кончается, – сказал он с напускной бодростью, чтобы показать, что его не волнуют все эти байки.

– Это беда поправимая, – сказал Костя. – Я вам с собой копченой рыбы дам, а еще можно вылазку на поверхность сделать за продуктами. Тут на углу Трубной магазин большой, я туда хожу изредка. Кое-что там еще осталось.

Игорь удивился, что магазин еще не до конца разграбили. Впрочем, ведь станции метро, находящиеся поблизости – Цветной бульвар и Трубная, – необитаемы…

– Не всегда и решишься туда выйти – в иные ночи страшно бывает, – поделился Костя. – Особенно когда ветер поднимается наверху и в ближайшем монастыре начинает колокол словно сам собой звонить. В такие ночи лучше на поверхность вообще не соваться…

* * *

Вылазку наметили на ближайшую ночь. Решили, что пойдут Игорь с Мариной в сопровождении Кости, а Профессор и Женя останутся с Грегором.

Нелюдим провел их в одно из тупиковых ответвлений подземного хода, где он оборудовал себе жилье. В узком, выложенном красным кирпичом помещении, отгороженном драной занавеской, было относительно сухо и почти уютно. На вбитых в стены гвоздях была развешана одежда, на полу стояла самодельная кровать из досок, на которой валялся массивный квадратный матрас и несколько толстых дырявых одеял, которые условно можно было считать чистыми. «Интересно, как Костя приволок сюда матрас?» – подумал Игорь, но расспрашивать не стал.