министром земледелия успокоились определенные польские круги, и Пилсудский уже как-то не стал требовать подписания отдельного соглашения в земельном деле.

Что касается военной конвенции, то текст ее санкционировали наши военные специалисты: Сальский, Зелинский и другие. Вообще, учитывая тяжелое состояние нашей армии, было невозможно получить от поляков какую-либо помощь без подписания военной конвенции»[868].

Кроме того, что польское руководство пыталось обеспечить за украинский счет собственные национальные интересы, оно выступало орудием стран Запада, которые делали все, чтобы Польша стала «необходимой преградой между русским большевизмом – на все время его существования – и всей Европой»[869]. С. Петлюра при встрече с И. Мазепой заявил: «Наш договор с поляками подписан при активной помощи Франции»[870].

Следует отметить, что Ю. Пилсудский заключал Варшавский договор, несмотря на оппозицию в Сейме (фактически его политика никогда полностью и не поддерживалась Сеймом), что в целом было довольно рискованным шагом: он ставил само существование польского государства на украинскую карту, поскольку считал Украину ключом к балансу сил в Восточной Европе. Советскую Россию, по его мнению, невозможно было победить без украинского союзника и без создания в дальнейшем украинского государства-буфера. С этой точки зрения С. Петлюру и его ближайшее окружение Ю. Пилсудский рассматривал как единственную политическую силу, с которой можно иметь дело в Украине. Для последнего Варшавское соглашение могло означать попытку заглушить негативные эмоции от совсем недавних военных акций по отношению к западным украинцам и начать новую, положительную фазу в польско-украинских отношениях: как продолжение политики, корни которой проросли еще в Гадяче в 1658 г.

Отношения между Украинской Народной Республикой и Польшей после подписания апрельских соглашений 1920 г. И. Мазепа называет польско-украинским союзом. Таким, собственно, является название большой части его третьей книги «Украина в огне и буре революции». Такова ее главная идея. Однако отношение к Варшавскому договору и его последствиям у И. Мазепы неоднозначное. Хоть и довольно деликатно, он все же стремится подойти к его оценке как с объективной стороны (тупик, в котором оказались украинские руководители во главе с С. Петлюрой), так и с субъективной (конкретные шаги лидеров, того же С. Петлюры, которые не во всем были безупречны).

Внимательно взвешивая все обстоятельства, сложившиеся очень неблагоприятно для УНР, тогдашний глава правительства делает вывод: «Польско-украинский союз 1920 года был следствием трагической ситуации, создавшейся на украинском фронте осенью 1919 года. Под влиянием чрезвычайно неблагоприятных условий нашей тогдашней борьбы галицкие предводители считали, что только в союзе с той или иной российской властью можно было найти выход для украинского дела. В возможность взаимопонимания с поляками галичане не верили. Надднепрянские предводители, наоборот, относились с недоверием как к “красной”, так и к “белой” России, а потому после ноябрьской катастрофы 1919 г. стали искать взаимопонимания с соседними государствами на Западе – Польшей и Румынией. Более того, при переговорах в Варшаве представители Надднепрянской Украины пошли на большие уступки полякам, лишь бы не прекращать борьбы против московских оккупантов. Эту ситуацию поляки использовали в своих интересах: они продиктовали представителям Надднепрянской Украины договор, который сами хотели»[871].

К территориальным уступкам («признание дорогой ценой») психологически были подготовлены и С. Петлюра, и А. Ливицкий[872]. Оба считали союз с поляками временным, тактическим, антимосковским[873].

Среди положений подписанного договора особое значение имели такие:

«1. Признавая право Украины на независимое государственное существование на территории в пределах к северу, востоку и югу от границ, которые будут определены договорами У. Н. Р. с ее пограничными с тех сторон соседями, Речь Посполитая Польская признает Директорию Независимой Украинской Народной Республики во главе с Главным Атаманом п. Симоном Петлюрой Верховной властью У. Н. Р.

2. Граница между У. Н. Р. и Р. П. П. устанавливается следующая: на севере от Днестра вдоль р. Збруч, а далее вдоль бывшей границы между Австро-Венгрией и Россией до Вышгородка, а от Вышгородка на север через узгорье Кременецкое, далее по линии на восток Здолбунова, затем вдоль восточной административной границы Ровенского уезда, далее на север вдоль границы административной бывшей губернии Минской, до пересечения ее р. Припятью, а затем по Припяти до ее устья.

Относительно уездов Ровенского, Лубенского и частей Кременецкого, которые теперь отходят к Р. П. П., то позже должно наступить более точное согласование.

Подробное определение линии границы должно быть осуществлено специальной украинско-польской комиссией, составленной из соответствующих специалистов.

3. Правительство польское признает за Украиной территорию к востоку от границы, указанной в арт. 2 настоящего соглашения, до границы Польши в 1772 году (предраздельной), которые Польша уже имеет или приобретет от России путем вооруженным или дипломатическим»[874].

Обращают на себя внимание и моменты, связанные с формальными аспектами и порядком функционирования договора:

«8. Соглашение это остается тайной. Оно не может быть передано третьей стороне или быть опубликовано ею в целости или частично иначе, как по взаимному согласию обеих контрактирующих сторон, за исключением артикула первого, который будет объявлен после подписания этого соглашения.

9. Соглашение это вступает в силу немедленно после подписания его контрактирующими сторонами.

Подписано в Варшаве 21 апреля 1920 года в двух экземплярах, составлен один на языке украинском и один на языке польском с оговоркой, что в случае сомнения текст польский будет считаться определяющим»[875].

Согласно военной конвенции от 24 апреля 1920 г., «в случае совместной акции польско-украинской против советских войск на территории Правобережной Украины, расположенных на восток от современной линии польско-большевистского фронта, военные операции происходят по взаимному согласию начальной команды польских войск и главного командования украинских войск под общим управлением начальной команды польских войск»[876]. Все железные дороги Украины предоставлялись в распоряжение польских властей, все продукты питания, лошади, подводы и т. п. должно было поставлять для польского войска украинское правительство.

Итак, украинская армия должна была наступать в Украину вместе с польским войском под общим командованием поляков. Поляки участвовали в операциях до Днепра, то есть в пределах только Правобережной Украины, которую они юридически считали своей в границах 1772 г., и теперь якобы должны были признать частью Украины. Далее на восток от Днепра поляки не обязывались помогать украинцам[877].

Многие политические деятели были уверены: подобного рода судьбоносный акт не мог внедряться в жизнь волей одной дипломатической миссии, а должен был быть утвержден правительством. В частности, был нарушен закон от 28 января 1919 г., согласно которому Директория не имела права идти на договоренности с другими государствами, которые бы затрагивали, изменяли территориальные границы Украины, накладывали на ее народ обязательства перед другими странами.

Детальный анализ апрельского договора и военной конвенции с Польшей осуществил С. Шелухин, пришедший к вполне определенным общим негативным выводам. Отправным моментом анализа известный юрист избрал территориальный принцип – непременный элемент государственности и другой столь же важный фактор – народонаселение. «Петлюра, – резюмирует ученый, – признает