Белорусская наступательная операция была одной из немногих наступательных операций советских войск, в которых не участвовали танковые армии. Танки использовались только в составе танковых и механизированных корпусов и отдельных танковых бригад и полков. Такое использование оказалось как будто более эффективным, чем появление на поле боя плохо управляемых советских танковых армий. Однако корректного сравнения все-таки не получается, потому что в сражении в Белоруссии у немцев было очень мало танков и самолетов, да и численное превосходство Красной армии на этот раз было подавляющим.

Тем не менее и в ходе операции «Багратион» случались неудачи. 6 июля 47-я армия генерал-лейтенанта Н. И. Гусева заняла Ковель и вместе с 11-м танковым корпусом генерал-майора танковых войск Ф. Н. Рудкина начала преследовать противника, не организовав разведки. Немцы же закрепились на хорошо оборудованном противотанковом рубеже и почти полностью уничтожили 11-й танковый корпус, который в атаке не смогли толком поддержать ни пехота, ни артиллерия. 16 июля последовал грозный приказ Ставки:

Это была одна из редких неудач в карьере Рокоссовского. Впрочем, главная вина лежала не на нем, а на командире корпуса и командующем армии. Не может ведь командующий фронтом следить за вводом в бой каждого танкового и механизированного корпуса, которых у него на фронте было целых семь. Поэтому и наказали Гусева и Рудкина куда более сурово, чем Рокоссовского. Гусеву объявили выговор, а Рудкина сняли с должности.

Н. А. Антипенко вспоминал: «11 июля 1944 года для войск 65-й армии сложилась благоприятная обстановка: они могли бы с ходу, т. е. с минимальными потерями, форсировать реку Шара. Но боеприпасов в войсках было настолько мало, что и в случае успеха удерживать плацдарм им было бы нечем. Поэтому командующий фронтом генерал армии К. К. Рокоссовский, находившийся в расположении 65-й армии, прежде чем разрешить форсирование реки Шара, вызвал к проводу начальника тыла фронта и спросил: могут ли быть поданы к установленному сроку 500 тонн боеприпасов? Командующий подчеркнул исключительную важность решения этого вопроса для всей операции фронта. Не желая получить немедленный, а потому, быть может, и опрометчивый ответ, Рокоссовский дал два часа на подсчеты и добавил: „Если нет такой возможности, так прямо и скажите. Я задержу дальнейшее продвижение войск“». По словам Антипенко, доставка боеприпасов 65-й армии в сжатый срок оказалась возможной, и наступление продолжилось быстрыми темпами. Рокоссовский был одним из немногих советских генералов, которые могли остановить движение войск из-за нехватки боеприпасов. Большинство предпочитало идти вперед, не считаясь с потерями.

5 июля были ликвидированы главные силы окруженных восточнее Минска немецких дивизий. К западу от города Моделю удалось создать линию обороны. Ее занимали 4, 5 и 12-я танковые, 28-я егерская, 50-я и 170-я пехотные дивизии, а также боевые группы разгромленных дивизий группы армий «Центр». Но сдержать натиск советских войск они не смогли.

8 июля части 1-го Белорусского фронта заняли Барановичи, а 28 июля — Брест. 3-й Белорусский фронт, в свою очередь, 9 июля овладел Лидой, 13 июля — Вильнюсом, а 16 июля — Гродно. Уже 18 июля войска Рокоссовского перешли Западный Буг и вступили на территорию генерал-губернаторства — оккупированной немцами Польши.

18 июля войска 1-го Белорусского фронта, форсировав Западный Буг, вступили на территорию Польши в тех границах, которые признавал Советский Союз. 1 августа в освобожденном Люблине разместилось просоветское правительство — Польский комитет национального освобождения (ПКНО), созданный 22 июля в Хелме. Ему формально подчинялись 1-я армия Войска польского, действовавшая в составе 1-го Белорусского фронта, и партизанские отряды прокоммунистической Армии людовой, действовавшие на оккупированной немцами территории Польши.

Вместе с тем на территории Польши в границах на 1 сентября 1939 года действовали многочисленные отряды Армии крайовой (АК), подчинявшиеся польскому правительству в изгнании, находившемуся в Лондоне. Бойцы и командиры АК считали Вильно и Львов польскими городами и надеялись, что при установлении послевоенных границ они останутся в составе Польши. Советское правительство неизменно относилось к польскому правительству в Лондоне и АК враждебно, хотя и вынуждено было сотрудничать с ними в 1941–1943 годах под давлением западных союзников. В апреле 1943 года, после того как лондонские поляки поддержали участие польского Красного Креста в расследовании катынского расстрела, Москва разорвала дипломатические отношения с польским правительством в изгнании. Красная армия получила приказ разоружать отряды Армии крайовой, а офицерский состав арестовывать. В случае сопротивления партизан АК разрешалось уничтожать.

19 июля 1944 года командующий Армией крайовой генерал Тадеуш Комаровский (псевдоним — Бур) доносил в Лондон о событиях в районе Вильно: