— Что ты думаешь? — горячо спросил он. — Что ты думаешь? — Теперь он уже топал ногами, бегая взад и вперед. — Придурок! Это, черт побери, артиллерийский корабль! — Одна рука рубанула по другой. — Ради всего святого! Даже чертов полководец должен был это понять! Даже чертов сухопутный полководец! Ты должен держаться подальше от чертовых врагов! Нужно использовать артиллерию, не подходя близко! Ты… ты…

Его рука рубила другую, рубила другую.

Велисарий хитро улыбнулся.

— Сосредотачивать артиллерийский огонь на передовых кораблях противника? Маневр, когда идешь наперерез эскадре и палишь по первым? Одновременный бортовой залп всех орудий на одном борту?

Глаза Иоанна округлились. Он перестал размахивать руками. Ярость спала, ее заменил интерес.

— Эй. Интересно. Мне это нравится. Звучит неплохо.

У Велисария в сознании раздался еще один голос. Мрачный. Самодовольный.

«Я тебя предупреждал»

Велисарий рассмеялся.

— Предполагаю, моя морская тактика была несколько примитивной, — признал он.

У него в сознании возник образ.

Человек. С опущенными плечами, грязный, одетый в грубо сшитые звериные шкуры. В руке сжимает топор. Лезвие — кусок камня, которому грубо придали нужную форму и привязали к топорищу сухожилиями.

Стоит на бревне, которое несется вниз по течению реки. Яростно пытается бить топором другого человека, который одет и вооружен так же, как он, и стоит на том же бревне.

Каменный топор против каменного топора.

Прямо впереди — водопад.

После того как Велисарий и Валентин перебрались на боевую галеру, Велисарий посмотрел вверх на Иоанна Родосского, стоявшего на боевой платформе памфилоса.

— Ты уверен, Иоанн? — спросил он. Морской офицер кивнул:

— Отправляйся, Велисарий! — Затем добавил с хитрой улыбкой: — Я вот что хочу тебе сказать. Ты можешь быть самым сумасшедшим капитаном корабля, который когда-либо пытался совершить само убийство, но ты — и самый смертоносный.

Иоанн махнул рукой, этим жестом охватывая половину Босфора.

— Ты разрушил шесть из восьми галер и полдюжины корбит. А я утопил три корбиты и одну галеру. Это более трети армии Эгидия и три четверти его катафрактов. Ты посмотри на них!

Велисарий обвел взглядом Босфор. Даже на взгляд сухопутного человека было очевидно: вражеский флот разбегается в стороны в страхе и смятении.

Ему в голову внезапно пришла мысль. Иоанн облек ее в слова даже до того, как Велисарий что-то сказал.

— Кроме того, как я думаю, Эгидий мертв. Вероятно, он находился на борту одной из галер, что означает: шансы на его выживание — три против одного.

Велисарий кивнул.

— Если я правильно интерпретирую движения судов, то это похоже на армию без командующего.

Иоанн фыркнул.

— Они похожи на утят, оставшихся без утки, которые шлепают лапами по воде, тыкаясь во всех направлениях. — Он снова махнул рукой. — Отправляйся, Велисарий. Теперь ты нужен в Константинополе, а не здесь. Твоя галера быстрее донесет тебя до берега, чем какое-либо из этих судов сможет до него добраться. А я тем временем продолжу наводить страх на этих ублюдков, — он похлопал по стоявшей рядом с ним катапульте. Хитрая улыбка снова вернулась на лицо, и он яростно добавил. — С приличного расстояния, как умный человек.

Велисарий улыбнулся и отвернулся. Затем, услышав следующие слова Иоанна, улыбнулся очень широко.

— Мне понравился твой маневр. Очень понравился!

По сигналу полководца старший у гребцов на галере тут же отдал приказ и стал отсчитывать ритм. Весла опустились на воду. Галера быстро пошла к берегу.

Некоторое время Велисарий наблюдал, как вражеские корабли бесцельно бродят по Босфору. Как увидел полководец, находившийся ближе всего к кораблю Иоанна уже пытался уйти от приближающегося родосца. Очевидно, одному из вражеских кораблей приключений хватило. Корбита направлялась прямо назад в Халкедон, на азиатскую часть пролива.

Вскоре за первой последовали еще полдюжины корбит. Среди оставшихся кораблей вражеской армады все еще царила суматоха и смятение. Несколько кораблей — всего семь, которые вела одна из выживших галер — направлялись к порту Цезаря. Кто-то среди выживших катафрактов армии Вифинии — возможно, сам Эгидий, но скорее всего один из его заместителей — очевидно, решил продолжить выполнение предательского плана. Но осторожно. Теперь они планировали высадиться в более отдаленной гавани.

Победный крик Менандра привлек внимание Велисария к основному флоту. Как он тут же увидел, одна из корбит в гуще кораблей яростно горела. Иоанн нанес свой первый удар.

Смятение в основной части предательского флота рассеивалось. Не прошло и минуты, как большинство из оставшихся кораблей уже неслись назад через Босфор. Только четыре из них — к сожалению, включая последнюю галеру с катафрактами — решили отправиться в порт Цезаря.

Велисарий отметил, что теперь рядом с ним стоит Ашот. Ашот был армянским катафрактом, который возглавлял небольшой отряд, отправленный Антониной для встречи Велисария в Египте. Антонина и Маврикий выбрали Ашота для этого задания потому, что, кроме всего прочего, Ашот был одним из немногих катафрактов среди букеллариев Велисария, у кого имелся морской опыт.

— Что ты думаешь? — спросил Велисарий.

Ашот сразу же понял суть вопроса. Армянин показал пальцем на корабль Иоанна.

— Если бы я был на месте Иоанна, то последовал бы за судами, возвращающимися в Халкедон. Гнал бы их безжалостно. Полностью вывел бы их из строя. Оставил бы все, которые идут в порт Цезаря, Ситтасу и Гермогену. У них не должно возникнуть никаких проблем.

Мгновение. Ашот изучал одиннадцать судов, теперь направлявшихся в самую западную гавань на южном берегу Константинополя.

— Две галеры, — произнес он. — И девять корбит. Чтобы не ошибиться, давай скажем: триста катафрактов и три тысячи пехотинцев. Против пятисот катафрактов Ситтаса и двух тысяч пехотинцев Гермогена.

Ашот плюнул в море.

— Ягнята на заклание, — сделал вывод он.

Велисарий улыбался, глядя на яростное выражение лица армянина. Затем ему стало любопытно посмотреть на реакцию Ашота, и он заметил:

— Пехоте придется тяжело.

Армянин фыркнул.

— Шутишь? Пехоте Гермогена? — катафракт уверенно покачал головой. — Ты отсутствовал почти полтора года, полководец. Ты не видел, что Гермоген сделал со своими войсками. А в Константинополь он привел свои лучшие подразделения. Лучшая римская пехота со дней принципата.[39]Они прорвутся прямо сквозь этот вифинский мусор. Велисарий кивнул. Он не удивился. Тем не менее это доставило ему удовольствие.