думаю и ничего не понимаю… Но в конце концов я обязательно пойму». Примерно месяц назад, когда Итиро Курэ отбросил мотыгу и сидел в палате, он погрузился в состоянии тяжкой меланхолии. В истории болезни четко указано, что аппетит его резко снизился, стул был плохой, он похудел. Но потом он оправился и, судя по записям, набрал вес. Из этого следует, что благодаря питанию и прочему психическое состояние пациента значительно улучшилось, и он даже стал улыбаться.

Почему же Итиро Курэ, сидевший в палате до вчерашнего дня, вдруг снова вышел на площадку клиники? Возможно, процесс возвращения сознания достиг определенной стадии или же по причине усиленного питания его половое чувство снова достигло уровня извращенности, и он пошел за мотыгой… Я смогу сказать наверняка, если еще немного понаблюдаю. В любом случае я уверен, что вскоре в психическом состоянии Итиро Курэ наступит перелом… Ха-ха-ха.

Я внимательно слушал его слова и смех. Под окнами снова запела безумная танцовщица… Я сосредоточенно смотрел на зеленое сукно стола.

«Преступление, замешанное на психиатрии. Такое ни один детектив не раскроет. Но ты можешь стать великим сыщиком и разгадать загадку!» — эти слова доктора Масаки крутились у меня в голове.

Вдруг что-то щелкнуло. Я удивленно поднял голову: стрелки электрических часов, висящих над доктором Масаки, передвинулись с 10:56 на 10:57.

— Забавная история, верно? Смотришь на один-единственный случай, и все нынешние методы лечения психических заболеваний кажутся такими наивными. И в то же время мой прекрасный и беспрецедентный эксперимент по свободному лечению…

— Погодите, — я выставил вперед правую руку, будто отгораживаясь от водопада слов доктора Масаки. Глядя в это худое, похожее на череп лицо, что сияло от гордости, я уселся поудобнее в кресле. — Погодите, доктор… Ваш эксперимент по лечению… Все это ради чистой науки… или?..

— Разумеется! Разумеется, ради чистой науки! Ведь я хочу показать ученым пустобрехам всего мира, что психические болезни можно лечить!

— Погодите… я не об этом. Я хотел спросить…

— Тогда о чем же? — доктор Масаки недовольно закатил глаза, расправил плечи и откинулся в кресле.

— Получается, до сих пор неизвестно, кто сделал внушение, лишившее Итиро Курэ рассудка, и показал ему свиток?

— А… Об этом мы не говорили. Конечно, этого не знает никто. Даже полиция. Для них и вопроса такого не существует…

Доктор Масаки аккуратно поправил пенсне.

— Как я уже говорил, Яёко, тетка Итиро Курэ, забрала свиток со второго этажа амбара, но Вакабаяси заполучил его и передал мне. Поэтому, кроме нас, документ не видел никто. А в полиции и суде Вакабаяси подняли на смех, мол, распутыватель загадок, не способный раскрыть дело, купился на какое-то суеверие. Да и Яёко обвела всех вокруг пальца — прикинулась дурочкой и разложила носовые платки прямо на столе, спрятав таким образом свиток. В газетах писали об этом происшествии в колонках «Слухи и сплетни», а деревенские жители, которым Сэнгоро все рассказал, судачили, будто Итиро получил во сне божественные указания и в сумерках, когда появляются разные духи, пошел в каменоломню, где и обнаружил свиток. Люди из числа скептиков поговаривали, что кто-то влюбился в Моёко и решил использовать старинную легенду, чтобы насолить Итиро, но неожиданно все сработало…

— Ах! — вырвалось у меня.

Я резко поднялся, схватившись руками за край стола, и посмотрел на доктора Масаки. Тот удивился моему крику и, выдувая струю дыма, округлил глаза.

Сердце мое билось все сильнее и сильнее. Я понял. Я все понял! Сам того не подозревая, доктор Масаки вдруг пролил свет на обстоятельства этого дела. Обо мне ничего нигде не говорится, потому что я тоже потомок У Циньсю! И мы с Итиро Курэ похожи как две капли воды!

И хотя по результатам вскрытия Тисэко оба врача заключили, что она родила одного ребенка, вероятно это было лишь уловкой! Все для того, чтобы я прошел через испытание. На самом деле мы с Итиро Курэ близнецы, разлученные по какой-то причине в раннем детстве.

Я тайком вернулся в родной город и влюбился в Моёко. Или же, пользуясь тем, что мы с Итиро выглядим совершенно одинаково, вел двойную игру втайне от брата. Потом я узнал об этой легенде семьи Курэ и привел в исполнение свой жестокий план прямо в ночь перед их свадьбой.

Это был я!

Однако, поскольку и в моих венах бежит кровь У Циньсю, я тоже сошел с ума, и меня приняли за Итиро Курэ, но никто не заметил подмены.

Доктора Масаки и Вакабаяси попытались выяснить, кто есть кто, но не смогли отличить жертву от преступника.

Да… Теперь суть проблемы не вызывает сомнений. Конечно же, так все и было, а иначе никак не объяснить…

Ах! Значит… это все я?!

На моем лице отразился ужас. Доктор Масаки смотрел на меня, по-прежнему улыбаясь.

Видя, как я пытаюсь отдышаться, он с деланным удивлением спросил:

— Что такое? Вы так резко встали.

Запинаясь, я вымолвил:

— А что… если это я показал Итиро Курэ свиток?

Не дослушав меня, доктор Масаки громко расхохотался:

— Уа-ха-ха-ха! Ты — преступник, а Итиро Курэ — жертва?! Вот это номер! Старинный детективный приемчик, но я-то догадывался, что так все и выйдет. А-ха-ха-ха… Однако ж… А если все совершенно наоборот?

— Наоборот?

— Ха-ха-ха! Брось, тебе ни к чему играть неблагодарную роль преступника. Поскольку вы на одно лицо, я могу запросто поменять вас местами: жертва или преступник — никакой разницы. Все одно и то же, но лучше, чтобы жертвой был ты, не правда ли? А-ха-ха-ха.

Окончательно запутавшись, я как подкошенный плюхнулся на стул.

— Не стоит каждый раз терять голову. Разве я не предупреждал тебя с самого начала? Если не подходить к этому делу хладнокровно, получится несусветная чушь. Клянусь Удзура-но-о, воплощением Будды в святилище на горе Ураяма, твоя роль в этом деле отнюдь не простая. Она куда серьезнее, чем ты думаешь.

— Но… неужели может быть еще серьезнее?

— Не верится? Однако это так. Объяснение не покажется легким, но я повторю еще раз: в нашем мире, именуемом современной цивилизацией, не все подчиняется принципам материализма. И не познав основной принцип психической науки, ты никак не поймешь истинное положение вещей, соответственно, память к тебе не вернется… С материалистической точки зрения существуют лишь три измерения: длина, ширина и высота. Но с точки зрения субъективной психической науки мы живем в мире, который является четырех-пятимерной системой, где также есть высшие измерения — «время» и «сознание». И принципы двух миров — психической науки и материалистической — противоречат друг другу. Впрочем, ты уже достаточно наслушался о том,