Философская мысль в Китае берет свое начало в глубокой древности: «золотой век» ее развития относится к VI–III вв. до н. э.

Древние китайские мыслители уделяли большое внимание этике и морали, нравственной и этической природе человека. Одновременно они проявляли интерес и к проблемам натурфилософии, стремились найти и дать объяснение окружающей человека действительности, осмыслить соотношение бытия и небытия.

Первопричину постоянной изменчивости и движения природы китайские философы видели во взаимодействии полярных космических сил ян и инь — на этом строилось большинство диалектических схем в китайской философии.

Вся история китайской философии была насыщена борьбой между представителями материалистического и идеалистического направлений. Особенность этой борьбы состояла в том, что она велась в рамках традиционных «трех учений», или «трех религий», — конфуцианства, даосизма и буддизма.

Если сторонники идеалистического направления утверждали, что мир есть порождение «небесного знамения», то сторонники материализма связывали жизнь природы и человека с пятью первоэлементами (вода, огонь, металл, дерево, земля).

Главным объектом теоретических построений китайских философов было учение о небе, вокруг которого шла длительная дискуссия.

Выдающийся мыслитель Древнего Китая Сюньцзы (ок. 298–238 гг. до н. э.), так же как и Конфуций, считал небо единственным источником происхождения всех вещей, в том числе и человека. Однако если Конфуций наделял небо способностью фатально определять судьбу людей, то Сюньцзы отвергал волю неба, его божественную силу, отрицал способность неба определять положение дел в государстве. Он говорил: «Вместо того чтобы возвеличивать небо и размышлять о нем, не лучше ли, самим умножая вещи, подчинить себе небо?! Вместо того чтобы служить небу и воспевать его, не лучше ли, преодолевая небесную судьбу, самим использовать небо в своих интересах?»

Сюньцзы пытался с наивно-материалистических позиций объяснить обожествление неба неспособностью человека понять источник происходящих в природе скрытых процессов. «Человек, — пояснял он, — знает лишь то, чего достигают вещи в своем развитии, и не представляет себе самих этих невидимых изменений — поэтому он называет их небесными».

Великие небо и земля, говорил Сюньцзы, являются частями единой материальной природы, которая подчинена строгим законам взаимодействия естественных сил ян и инь, а небесные явления — движение звезд, комет, затмения светил и т. д., которые люди по невежеству воспринимают как особенные знамения, — представляют собой не что иное, как результат действия этих же естественных сил.

Такая материалистическая трактовка неба, по существу, подрывала учение Конфуция о воле неба как божественной силе, определяющей судьбу людей.

Философски переосмыслив этико-политическое учение Конфуция в соответствии с новыми социально-экономическими и политическими явлениями жизни китайского общества, Сюньцзы оказал большое влияние на последующее развитие китайской философии.

Наряду с учением о небе большое место в древней китайской философии занимает учение о дао («пути»), изложенное в трактате «Даодэцзин», авторство которого, как уже говорилось, приписывается Лаоцзы.

Согласно Лаоцзы, все вещи состоят из мельчайших материальных частиц — ци. Мир в его представлении естествен, вечен и не управляется «небесной волей». Мир находится в постоянном движении и изменении и подчинен закону дао — необходимости самой природы.

И хотя Лаоцзы открыто не ставил под сомнение конфуцианское учение о «воле неба», тем не менее объективно, по его концепции, жизнь на земле управляется не небом, а протекает в соответствии с естественным законом дао. Иначе говоря, «небесной воле» противопоставлялся естественный закон дао. А если дао является «матерью всех вещей», то воля неба тут ни при чем — так подрывалось учение о божественной роли неба.

Многие исследователи-китаеведы справедливо усматривают в постулатах даосизма (в частности, в его признании борьбы противоположных начал в природе) элементы диалектики и наивного материализма. В «Даодэцзине» мы находим понятие единства противоположностей, существующих в мире: «Когда в Поднебесной узнают, что прекрасное является прекрасным, появляется и безобразное. Когда все узнают, что доброе является добрым, возникает и зло.

Поэтому бытие и небытие порождают друг друга, трудное и легкое создают друг друга, длинное и короткое взаимно соотносятся, высокое и низкое взаимно определяются, звуки, сливаясь, приходят в гармонию, предыдущее и последующее следуют друг за другом».

Сила воздействия философии Древнего Китая на сознание последующих поколений была настолько значительной, что этого воздействия не мог избежать ни один китайский мыслитель средневековья и нового времени.

Крупнейший философ-материалист XVII в. в Китае Ван Чуань-шань поставил вопрос о соотношении между законом (дао) и материей (ци). По его мнению, дао не предшествует и не находится вне материальной субстанции ци, дао неотделимо от материальных вещей. Он впервые в истории китайской философии выдвинул теорию «о единстве тела и движения», согласно которой во Вселенной существуют тела, существует и движение. Никогда ранее никто из китайских философов (в том числе и его современников) так твердо и последовательно не подчеркивал примат материального над идеальным. Разработанное им натурфилософское учение также явилось значительным шагом вперед в развитии представлений китайских философов о природе.

Взгляды древнекитайских философов оставили глубокую печать и в истории китайской литературы.

Древнейшим литературным памятником Китая является уже упоминавшаяся «Книга песен» («Ши-цзин»), в которой собраны песни, составленные безымянными авторами. В них воссоздаются различные стороны жизни древнего общества XI–VI вв. до н. э. «„Ши-цзин“, — пишет известный советский китаевед Н. Т. Федоренко, — раскрывает древнюю эпоху истории китайского народа, быть может, полнее и глубже, чем многие исторические, этнографические и другие памятники китайской старины. Это сама душа китайского народа, воплотившаяся в поэтическом слове». Популярность песен «Ши-цзина» настолько велика, что, очевидно, невозможно найти китайца, который бы ничего не знал об этой книге.

Если в песнях «Ши-цзина» звучали голоса безымянных поэтов, выражавших думы и чаяния всего народа, то Цюй Юань был не только выдающимся мыслителем, политическим деятелем и ученым, но и первым известным поэтом в Китае. Имя Цюй Юаня пользуется всеобщей любовью китайского народа по сей день. Отдавая дань глубокого уважения великому сыну китайского народа, Всемирный Совет Мира в 1953 г. отметил памятную дату — 2230 лет со дня смерти Цюй Юаня.

Огромной популярностью пользуется имя другого великого поэта — Тао Юаньмина (365–427), гениально воспевшего природу и человеческое счастье и гневно осудившего корыстолюбие и стяжательство. Академик В. М. Алексеев сравнивал подвиг Тао Юаньмина в китайской поэзии с подвигом А. С. Пушкина в русской литературе.

Гордостью китайского народа была и остается замечательная плеяда мастеров поэзии танского времени: Ли Бо, Ду Фу, Бо Цзюйи, оставивших выдающиеся художественные произведения.