– Не могу пока, занят.

– Чем? Пирата моешь, расчесываешь, учишь говорить? Третий глаз ему отращиваешь?

– Говорю же, занят.

– Слушай, да чем ты там один дома можешь быть занят? Или ты не один? Стиви, я начинаю волноваться. Может, ты «того», как вернулся? И поэтому скрываешься от глаз честного народа в своей халупе?

– Дэйн…

– А что Дэйн?!

– Слушай, а у тебя там есть белое игристое?

Пауза.

– Вискарь есть, коньяк есть, водка есть. Игристого нет – Ани же вообще почти не пьет, вот и не держу. А с каких пор ты перешел на облегченный сладкий вариант пузырькового расслабления?

– Надо мне.

– Игристого? А доктора тебе самому не надо?

– Ладно, я тут занят.

– Занят ты, ага!

– Перезвоню, Дэйн, как освобожусь.

– Да я сейчас Дрейку буду звонить, жаловаться – док, мол, наш, как вернулся, так на себя перестал быть похожим. Пусть пришлет наряд, проверит твой чайник…

На этом месте Стив нажал отбой.

Не потому что хотел обидеть друга (хотя тот уже обиделся и теперь при каждом удобном моменте будет вспоминать, как «бедного снайпера» все кому не лень отключают на середине фразы), а потому что на крыльце у дома напротив зажегся фонарь.

Наконец. Наконец. Наконец.

Его соседка вернулась.

* * *

– Она такая… необыкновенная! Представляешь, помогла мне выбрать не только платья, туфли с этими высоченными палочками…

– Каблуками.

– Да, каблуками. Примерила на меня, наверное, целую сотню разных кофт и пальто, ко всему подобрала жу… терию… Не помню слово – украшения, в общем. Но самое главное не это – Стив, она не просто забавная, веселая, классная…

Классная? Она уже знает это слово?

– Она очень способная! Она все это время училась, постигала Знание, постоянно практиковалась, как и я, читала, осваивала работу с материей. А эти прыжки! – завороженно выдохнула Тайра и подвисла на полпути к раковине – остановилась, вспоминая собственные впечатления от долгого дня, заулыбалась, ушла в себя.

Ну вот. Первой в списке тех, кто начнет отнимать Тайру у Стива, оказалась Бернарда.

Сидящий за пустым столом в ожидании чая док крякнул. Теперь «классная» Бернарда будет всюду – утром пить с ними кофе, в обед удивлять новоприбывшую в мир Уровней изученными фокусами, вечерами кормить пирожками от Клэр. Это вам не упаковки с готовыми супами от Стива, не заваренная им же лапша-минутка с кругляшками копченой колбасы в высокой, похожей на собачью, миске, не неумелый голый черный чай без сахара. То будет чай с тысячью экзотических специй в разных сочетаниях и пропорциях – сегодня один, завтра другой. Черный, красный, желтый, коричневый и с розовыми бутонами…

Куда ему – Доку – тягаться с бабьими трюками? А еще думал – сам многое умеет, сумеет заворожить Тайру изученной тайной сращивания костей и восстановлением внутренних органов – заставит если уж не смотреть восторженными глазами, то хотя бы удержит в следующие несколько суток рядом. Будет время «побыть», поговорить…

За эти мысли Стив был готов настучать себе по кумполу. Который, по словам Эльконто, съехал настолько, что звенеть уже будет.

– Даже не знаю, куда все развешивать и расставлять. А, главное, когда и где все это носить. И знаешь, с ней так интересно! Вот вообще не бывает скучно, ни минутки. И истории у нас, оказывается, чем-то похожи – я бы и предположить не могла, что Бернарда тоже когда-то скрывалась от стражников в собственном мире – хранила знания и умения в тайне; вдвойне ей восхищаюсь за это…

Глядя на то, с какой легкостью Тайра щелкает кнопками, пользуется кранами, запихивает вилки и ножи в подставку для посуды, Лагерфельд думал о том, что гостья уже почти всему научилась. Это ему казалось, что ей потребуются если не месяцы, то хотя бы недели, а Тайра обошлась днями. Двумя. И вот она уже летает по собственной кухне, одетая в аккуратную желто-коричневую блузку от «Шанти», гремит длинными клипсами-серьгами, шуршит длинной юбкой и совершенно спокойно заваривает ему чай.

Куда делась та растерянная тоненькая девочка с испуганными глазами, которые говорили – ты только не оставляй меня, ладно? И он не оставлял. Но с каждой минутой, глядя на эту красивую грациозную, но уже почти незнакомую женщину с остатками красной помады на губах, чувствовал себя на этой кухне все менее нужным.

– Тебя уже научили красить губы?

Тайра кивнула и смущенно коснулась рта кончиком пальца.

– Да, научили. Только я пока так и не поняла, понравилось мне это или нет. И эта… тушь. От нее ресницам так тяжело. Зато я начинаю походить на местную женщину, да?

– Нет.

– Почему? – обиженный взгляд желто-зеленых, необыкновенных по цвету… уникальных глаз.

– Потому что ты особенная. Тебе не нужна ни помада, ни тушь, чтобы быть красивой.

– Правда?

– Правда.

– Но я все-таки хочу походить на местных женщин. Если все они такие, как Бернарда…

Док вздохнул.

Все – не все. Какая разница? Но вслух ничего не сказал – не отрываясь, смотрел на затянутую чулком ступню. Он помнил ее – эту ступню – вплоть до малейшего изгиба. Босой.

– Чулки, – с глупым выражением произнес он – констатировал факт и отчего-то еще больше погрузился в философское настроение.

– Ага, чулки. Очень удобно. Слушай, а все эти трусы, стринги, плавочки, бюстгальтеры… Я даже не знала раньше, для чего они все нужны…

И, бросив короткий взгляд на лицо Стива, Тайра густо покраснела.

* * *

Спустя минуту, когда чай был готов и лениво исходил паром в кружках, хозяйка все говорила – восторгалась, изливала эмоции, лопалась от впечатлений и спешила ими срочно поделиться, – а док слушал.

– … Вот никогда бы не подумала, что существуют такие виды – разумные виды, которые умеют превращаться в другие предметы и даже говорить. Не просто говорить, Стив – один из Смешариков поприветствовал меня на древнеарханском – как такое возможно?

– Может, он подключен к Вселенскому разуму? – бездумно брякнул Лагерфельд и смутился, когда Тайра уставилась на него с полнейшим и безграничным восторгом.

– Вот и я так подумала! Они, должно быть, имеют канал, настроенный на общее энергоинформационное поле!

Теперь Стив чувствовал себя, как бездарный ученик, случайно выудивший из сознания сложное слово. Ляпнул что-то наугад, привел учительницу в экстаз, и теперь та смотрит на него с необоснованным обожанием – стыд, да и только. Он вообще словосочетание «общее энергоинформационное поле» слышит второй или третий раз в жизни и едва ли даже отдаленно понимает его значение.