О. уверяет, что Семенов роздал концессии на бывшие кабинетские владения в районе Нерчинска и подтверждает прочность уз, связывающих его с японцами.

Японское военное ведомство настойчиво ведет дело изучения нашего дальневосточного театра. По очереди к экспедиционным войскам командируются офицеры Генерального штаба и прочие специалисты.

На деревнях приамурских и забайкальких «большевиков» испытывается новая артиллерия. Проверяется пригодность для местных условий японского обоза. Практически попутно изучается выносливость войск и конского состава.

В широких размерах практикуются съемки, собирается необходимый статистический и географический материал. Захваченные в Хабаровске материалы бывшего военно-топографического отдела, видимо, не возвращены до сих пор и, конечно, в полной мере использованы.

Во всем этом большая компенсация затрат по экспедиции.

Токио. 18 декабря

Д. принес новое произведение «Русского бюро печати». «Единая неделимая Россия» – в действительности до противности хвалебный гимн Колчаку. Теперь, при том положении дел, какое имеется сейчас в Сибири, вся эта стряпня кажется просто омерзительной. Кого хотят обмануть эти продажные перья с Гурляндом во главе?

Любопытно, что в японском переводе вместо «Единая неделимая Россия» написано: «Колчак – верховный правитель». Почему для японцев понадобилось это заглавие и почему издатели допустили подобное искажение – неизвестно. Хотели показать, что «Единая неделимая Россия» и Колчак одно и то же?

В книжке, конечно, достаточно ругани по адресу Директории, не дает она им покою даже после своего «распада», которым авторы деликатно называют насильственный факт переворота. Это, видимо, тоже понятия однозначащие.

Книжка издана на трех языках (русском, японском и английском), стоила больших денег и никому теперь не нужна. Она запоздала даже и как средство пропаганды.

Токио. 19 декабря

Был в английском генеральном консульстве. Срок визы продлили до 31 января 1920 года. Это очень любезно со стороны англичан и очень удобно для меня.

По газетам, ожидается близкое падение Иркутска. В Сибирской армии будто бы осталось не более 10 тысяч человек, вместо бывших 400 тысяч. Как тает армия при отходе, при непрерывном изнурительном нападении партизан. Гражданская война куда ужаснее войны внешней.

При содействии Семенова и Дитерихса делается попытка разработки плана, базирующегося на необходимости сохранения автономии различных областей Сибири и обеспечения прав различных национальностей. Колчак из этой комбинации уже исключается.

В Харбине, по словам Н., члена прибывшей в Токио закупочной комиссии КВЖД[51], все надежды возлагаются на появление «законного хозяина земли Русской», хотя и при помощи иностранцев, причем поддерживающие эту мысль группировки почему-то особенно уповают на Германию.

«В Харбине уже формируется дружина с объявленным открыто названием (монархическая)», – не без лукавства замечает круглолицый Н. – Наши только что вернулись из Харбина, настроены мрачно, денег у дороги нет, но я «спиритически» (?!) надеюсь, что через 11/2 месяца все начнет так же неожиданно налаживаться, как неожиданно появилась революция».

Семенов, как выяснилось, действительно потребовал у Хорвата 50 паровозов, но, когда Хорват решил послать к станции Маньчжурия вместо паровозов броневики, атаман будто бы сразу же сдал.

Как широко распространена в Японии газета! Я даже не могу себе представить, кто остается здесь без ежедневного газетного листка.

Первые газеты в Японии назывались «иомиури», то есть «продаваемые в розницу». Жители Токио (тогда еще Иеддо) из иомиури, между прочим, ознакомились и с знаменитой и очень популярной в Японии историей о бессмертной славе 47 ронинов[52] из Ако, жестоко отмстивших за смерть своего временного владыки его врагам в 1705 году, и затем, не желая подвергаться суду за самовольную расправу, все покончили харакири. Эта история, характеризующая верность принятым на себя обязанностям, а также непоколебимую веру в правоту и суровость закона, действительно чрезвычайно популярна среди японцев. Могилы ронинов на одном из токийских кладбищ; там всегда почитатели их памяти.

Токио. 20 декабря

Ц. сообщил, что один из владивостокских коммерсантов получил телеграмму от своей жены из Лондона: «Вышли 17 тысяч фунтов стерлингов для покупки домов в России». Это расценивается здесь как подтверждение того, что большевики успели уже отказаться от национализации домов. Кто-то выразил сомнение, но его заверили, что «еврейские жены деловых телеграмм зря не посылают».

Выдумывают то, чего очень хотелось бы.

Токио. 21 декабря

В Advertiser помещен бюджет Японии на 1920–1921 годы – цифра весьма почтенная, достигающая по доходам и расходам 1 275 944 023 иены.

Поражают огромные требования для флота в 252 993 034 иены, сюда входит 80 000 000 иен как годовой взнос из особой морской сметы в 751 950 000 иен, рассчитанной на ближайшие годы и предназначенной для создания двух «восьмерок» дредноутов (линейные корабли) и броненосных, наиболее могущественного типа, крейсеров.

На военное ведомство ассигнуется также почтенная сумма – 168 723 181 иена, более чем на 70 миллионов превышающая прошлогоднюю смету.

Поучительно ассигнование и на народное образование в 30 183 165 иена, с увеличением против прошлого года на 81/2 миллионов. Выходит, что страна, имеющая в три раза меньше населения, нежели Россия, располагает почти одинаковым с нами бюджетом на народное образование. Потому здесь все и грамотны.

Огромный расход и на столь необходимые для развития страны пути сообщения – 159 817 647 иен, с превышением против прошлого года на 67 265 104 иены.

В Японии опять свирепствует инфлюэнца, сейчас ее сезон. Обыватель в панике. Очень развита эта болезнь в армии. Так, в гвардии переболело 1137 человек; во всей армии 7160 человек, из которых 214 человек умерло.

Среди рабочих инфлюэнца также очень сильна – на одной из больших фабрик до 500 человек больных этой болезнью.

Французский военный агент интересуется, получен ли ответ на мою телеграмму от 22/XI, о чем его запрашивает генерал Лаверн, представитель Франции на Дальнем Востоке.

Японцы, вернее их военная партия, переносят ставку на Семенова. В Чите и Харбине спешно организует свои силы реакция.

Токио. 22 декабря

Был в Йокогаме у Кука, предложили билет на пароход Somaly. Просил записать. Отъезд 12 января. Встретил только что прибывшую из Владивостока знакомую чету. Положение в городе отчаянное. «Портится настроение и в инструкторской школе – это была самая надежная опора»268. Едут искать счастья на юг, на этом же Somaly. Супруг будто бы приглашен поставить новые усовершенствованные машины в Донецком угольном районе.