[…]

В борьбе с первыми он был счастлив, потому что его феодалы были разрознены и ссорились между собой, но

[…]

Раймон-Беренгер был человеком средиземноморской культуры, он не испытывал никаких симпатий к законам и нравам северной «Галлии», хотя и вынужден был подстраиваться к ним из политических соображений. Он предпочитал отдать дочь за графа Тулузского, чтобы на этом навсегда покончить с враждой, и ходатайствовал перед папой Иннокентием IV о расторжении предыдущего брака Раймонда VII — что вполне могло получиться, поскольку этот папа благоволил Раймонду и способствовал возвращению в его руки отнятого ранее графства Венессен. Точнее, таково мнение французских историков — автор книги считает, что это благоволение было результатом подкупа, но мы не можем однозначно доказать ни одну из точек зрения.

Иннокентий IV, сбежав от Фридриха II в Лион, собирался отлучить его под защитой французских рыцарей. Оба графа, тулузский и прованский, поехали на собор, чтобы поделиться своими голосами с кардиналами. За это папа отблагодарил Раймонда VII, позволив расторгнуть предыдущий брак. Первоначально, за несколько лет до того, предполагалось, что невестой станет Санча. Договоренность о заключении брака с Санчей была достигнута при встрече в Монпелье, в присутствии короля Арагона Хайме I, сына Педро II и, соответственно, племянника обоих графов. Но к описываемому времени ее уже выдали замуж. Потому графу Тулузскому предложили руку Беатрис. Она была объявлена невестой графа тулузского на том же соборе, в присутствии столь почтенных свидетелей, как сам папа и Балдуин, император Константинопольский. На наш взгляд, это указывает на достаточную значимость этого факта, выходящего за рамки чисто семейные.

Крепкий союз между двумя основными сеньорами Юга (при том, что с принадлежащей двоюродному брату Раймонда VII Аквитанией отношения также были дружескими) означал бы серьезную угрозу мечтам Севера о господстве. Увы, Бланка Кастильская наверняка прекрасно это понимала, а потому сделала все возможное, чтобы обратить ситуацию на пользу своему сыну. И обстоятельства сложились иначе.

Раймонд-Беренгер был младше Раймонда VII лет на пять, но умер раньше. Перед смертью он подтвердил свое распоряжение о Беатрис и направил в Тулузу посла с просьбой поспешить в Прованс и там немедля устроить свадьбу. Но в это время назначенные умирающим регенты и его жена уже вступили в переговоры с королевой Франции. «Бланка Кастильская давно… искала расположения матери невесты и смотрела на своего угрюмого Карла, четвертого сына, как на будущего владетеля Прованса». (Осокин, стр. 666). Картина, как видим, своими оттенками несколько отличается от той, которую рисует автор книги.

Добавим к ней еще один штрих: иногда ссылаются на то, что у Раймонда Тулузского был слабый и лицемерный характер; но чем, как не лицемерием, является тогда поведение регентов Прованса, включая милую даму Беатрис-старшую, которые не отказывали графу, одновременно ведя переговоры с Бланкой? Ситуация графа Тулузского была бедственной: у него, отец которого в 1195 году в честь свадьбы с Жанной велел засеять поле золотыми монетами, даже не оставалось средств на свадьбу. И он обратился к своей кузине, к Бланке — и как родич, и как вассал. Она обещала помочь со средствами как раз в то время, когда сын ее Карл уже выезжал со свитой, чтобы жениться на Беатрис. В Средние века политика делалась не менее грязными способами, чем она делается сейчас; любопытно было бы узнать, как подобные поступки уживались в душах Бланки и Людовика с их искренним благочестием?

Графы Прованса, как мы уже упоминали, издавна считались вассалами императора. Раймонд-Беренгер V оставался вассалом Фридриха II еще и потому, что тот был женат на родной сестре его отца, Констанции. Иметь такого отдаленного сюзерена, который не станет вмешиваться во внутренние дела домена, было выгодно. Кстати, точно так же поступили графы Тулузские, веками формально считавшиеся вассалами короны Франции. Но в сложившихся обстоятельствах Раймонду-Беренгеру показалось лучше заключить союз с королем Франции. К этому союзу примкнули 15 его вассалов, из них 9 были очень слабы в военном отношении.

Несмотря на бедствия, причиненные крестоносцами землям Прованса, добрый католик Раймонд-Беренгер примкнул к походу Людовика VIII против еретиков, вместе с ним осадил свой же город Авиньон, вошел в него с боем и принес полную присягу королю Франции: «Они отдали себя, всех баронов и людей своих, и всю землю свою в полную волю возлюбленного господина своего Людовика, преславного короля французов, и принесли ему вассальную присягу по французскому обычаю». Император отправил гневное письмо папе с жалобой на дерзость Людовика VIII, вторгшегося под религиозным предлогом в его владения, но наказать графа Прованского не мог — вассалы имели право менять сюзеренов. А Раймонд-Беренгер заодно привел к подчинению давно непокорный Авиньон — ему также религия предоставила удобный предлог решить свои политические дела.

Немудрено, что император Фридрих II был недоволен политикой графа Прованского. Борьба с еретиками в его глазах благовидным предлогом не являлась. В 1239 году в Кремоне он издал указ, согласно которому Раймонд-Беренгер объявлялся «всеобщим врагом и преступником», обвинялся в измене и изгонялся из империи. Соответственно, он лишил графа всех фьефов, которыми тот владел как его вассал, конфисковал все, в том числе и графство Форкалькьер, и отдал его Раймонду VII Тулузскому.

Разумеется, такой указ можно было осуществить только вооруженной силой. Граф Тулузский уже несколько лет как прекратил военные действия, но приговор императора позволил ему снова взять в руки оружие. По его поступкам в тот момент трудно назвать его слабым, жалким или трусливым. В январе 1240 года он переправился через Рону близ Авиньона (на свою территорию), вошел на земли графства Прованского и быстро оттеснил войска Раймонда-Беренгера. Тот попросил помощи у французов, находившихся поблизости с 1226 года, но граф Тулузский их с легкостью разбил. Затем он приготовился к осаде Арля, в чем ему помогали марсельцы — прислали на кораблях запасы оружия и осадные машины…