– Моя госпожа, – от удивления и не подумав спуститься, проговорил мэр и слегка поклонился, подпирая брюшком подоконник, – счастлив видеть вас! Какой неожиданный визит!

– Мне нужна ваша помощь, господин Трайтис, – так невозмутимо ответила Ангелина, будто они были на светском рауте, и она сейчас не задирала голову, чтобы увидеть мэра. – Не подскажете мне, как найти Драконий пик?

– Конечно, – Дори Трайтис с облегчением ткнул рукой куда-то на северо-восток, чуть ли не наполовину высунувшись из окна. – Его найти очень просто, Владычица: прямо у подножия нашей горы, Феове́ста, идет высохшее русло реки, нужно двигаться вдоль него до озера. Вас проводить?

– Благодарю, не стоит, – величественно ответила Ангелина и, снова обернувшись птицей, под аханье подтянувшихся людей полетела туда, куда до сих пор указывал мэр. Через несколько минут полета она миновала кавалькаду вездеходов, спускающихся по склону – и тут же забыла о ней, полетев дальше.

Вечерело. Гул и рев оседающего камня Ани услышала издалека – а затем и увидела озеро, наполовину скованное льдом, и саму гору, и крошечных драконов на ее фоне. Несколько мощных смерчей подпирали небо.

От горы в небеса взмыло огромное полупрозрачное существо. От неожиданности Ангелина зависла в воздухе, рассматривая поднимающегося гиганта – чем-то отдаленно он напоминал Дармоншира в змеиной форме, но был несравнимо, тысячекрат больше – наверное, как гора по сравнению с драконами.

Ангелина на всякий случай подождала, пока он скроется из виду, словно растворившись перламутровой дымкой за облаками, – и затем уже продолжила полет.

В поисках Нории она сделала несколько кругов под грохот рушащейся горы, разглядев и огромных чаек, словно сделанных из воды, и берег с несколькими огненными столбами, превратившийся в лазарет, и драконов, которые ели рыбу из русла реки, как из кормушки для лошадей. И, неожиданно для себя, двух змеев – один вынырнул из-за склона, таща в лапах обмякшего дракона, второй гнал в сторону берега с дальней горы стадо коз, щелкая на них клювом и подгоняя ветром. Кто из них Дармоншир, Ангелина определить не смогла.

А вот Нории она узнала сразу, как увидела, – за прошедшие месяцы она прекрасно научилась отличать драконов друг от друга в любом обличье, и теперь они казались ей не более похожими, чем два обычных человека. Нории внизу, в клубах пыли, рискуя оказаться под очередным осколком или скользящим вниз пластом, поводил крылом над маленьким драконом, лежащим поверх каменного крошева. Дракончик был без сознания, но раны на его теле затягивались на глазах.

Ани рухнула к супругу, приземлившись в нескольких шагах, и он, выдохнув, будто с плеч свалился тяжелый груз, ласково коснулся ее крыла носом.

Здесь рев и треск были такими громкими, что хотелось вжиматься в скалы, закрыв от ужаса глаза. Здесь сыпались осколки, колотя по щиту Нории, – крупный бы точно пробил его. Ангелина видела, как скала упала на огромную водяную чайку, которая рылась в щебне, размозжив ее – водный дух снова собрался из брызг и продолжил свое дело.

– Ты здесь, моя Ани-эна, – сказал Владыка с нежностью. – Теперь моей силы хватит на всех. Тут опасно, прошу, лети к берегу, я полечу с ребенком следом. Но не опускайся, не дождавшись меня. Драконы не тронут тебя – мой браслет не позволит, но могут обидеть словом. Они только с войны и стазиса, разум еще некрепок, некоторые на грани безумия, а безумного даже мое Слово не остановит. Их зверь сейчас сильнее разума.

Ани недовольно, по-соколиному крикнула, показывая, что не боится ни слов, ни ненависти, и уж точно не по ней прятаться за спину мужа. И полетела к берегу.

Она опустилась на землю недалеко от реки, в которой оставалось совсем немного рыбы, но предусмотрительно подальше от насыщающихся ящеров. Несколько сотен драконов в обеих ипостасях при появлении алой соколицы с огненными перьями замерли, а когда Ангелина обернулась в женщину с белыми волосами и светлыми голубыми глазами, по берегу волной прошла тишина, оставив только шум горы, плач детей и стоны раненых.

Ангелина оглядела тех, кто смотрел на нее с ненавистью и ужасом, и оглянулась на пик, от которого летел Нории. Кивнула в ответ на приветствие Энтери, который поспешил к ней, то ли чтобы описать положение дел, то ли чтобы защитить от своих.

И тут один из драконов не выдержал и зарычал, агрессивно склоняя голову. Заревел, захлопал крыльями второй, третий. Драконы и драконицы в человеческом облике сжимали кулаки и кричали что-то обвиняющее, ненавидящее, шум нарастал, катился на нее, грозясь раздавить, – дочь дома Рудлог стала единственным олицетворением того зла, что причинили им, воплощением их врага, причиной гибели близких – и этот многоголосый вопль боли, отчаяния, страха и злости перекрыл даже грохот Драконьего пика.

Ангелина не отступила и не опустила голову, а спину держала так прямо, будто та была из стали. Она медленно обводила взглядом тех, кто готов был броситься на нее и не бросался из-за того, что явственно чувствовал силу Владыки от женщины Рудлог. Браслет не мог заставить их замолчать, но ледяной взгляд, бесстрашие и спокойствие маленькой женщины смогли. И через несколько минут крик затих – кто-то из бывших пленников, будто отдав все силы на эту ярость, повалился на землю, кто-то отступил.

– Я не враг вам, – сказала Ангелина громко и повелительно. Голос ее перекрыл грохот горы. – Я – ваша Владычица, а вы – мой народ. Мир изменился. Я пришла помочь вам и сделаю все для вашего спасения.

Драконы молчали, глядя на нее с отчуждением и яростью, с недоверием и болью. Встал рядом с ней подбежавший Энтери, встали драконы и драконицы Лонкары, Теранови и Дармоншира. Мелькнула огненная копна волос драконицы Огни – она бросила на Ангелину тяжелый взгляд, но все же заслонила ее от бывших пленников.

Позади Ангелины раздался шорох крыльев, и через несколько секунд на нее упала тень Нории.

«Мир изменился, – повторил он рокочуще, и слова его слышали даже те, кто был далеко. – Вы узнаете, как сильно, но сейчас не время долго говорить. Поговорим потом, когда последний дракон будет извлечен из горы. А сейчас слушайте мое Слово. Я разделяю вашу боль и сердце мое болит вместе с вашими. И сердце моей жены тоже болит. Нет никого, кого я бы почитал и любил больше этой женщины, и нет никого, кто бы сейчас делал больше для Песков и нашего народа. Ее слово – это мое слово, ее воля – моя воля. Она желает вам добра. Не отказывайте ей из-за вашей боли, братья и сестры».

Бывшие пленники опускали головы, отворачивались. В их глазах не стало больше тепла – там было и недоверие, и молчаливое несогласие, и злость, и усталость. Но противиться приказу Владыки они не могли – да и не было больше сил на ярость.

– Что с ним? – спросила Ани, поворачиваясь к маленькому дракону, над которым склонились и Нории, и Энтери, и Огни. Дракончик был с нее размером. Он не шевелился, но не выглядел мертвым – только ужасно истощенным, и у нее кольнуло сердце, и ладони стали ледяными. По нежному пуху на крыльях, по большой голове и коротким лапам понятно было, что это совсем малыш.