и эмоций, что в итоге оказались здесь, в этой спальне. Мужчина спал, и выглядел он не просто счастливым, нет – он спал как ребенок, осуществивший самую большую мечту своей жизни или получивший самый долгожданный подарок. И Шура ощущала себя частью его радости.

До него она всего боялась. Боялась, что если опрометчиво вступит в отношения, то пожалеет об этом и утратит доверие к себе. Боялась, что новая связь помешает ей выстроить ту жизнь, о которой она мечтала. Однако встреча с Павлом развеяла ее сомнения. Он понравился ей, едва они только успели познакомиться, и Шура сразу же поняла, что они могут стать хорошими друзьями. А возможно, и более того.

Впрочем, друзьями они так и не стали – их отношения слишком быстро переросли в бурный роман. Шура даже не успела ничего обдумать. Что заставило их так стремительно сблизиться? Как Павлу удалось сломать ее твердый панцирь? Этого она не знала. Знала только одно – что после их первой ночи она сможет любить его как мужчину и будет с ним счастлива.

Подушечками пальцев она нежно дотронулась до его лба, потом стала перебирать его густые каштановые волосы. Павел чуть шевельнул головой. Шура убрала руку, побоявшись разбудить его, но было уже поздно – молодой человек притянул ее к себе и страстно поцеловал.

И Шура вновь отдалась ощущениям, от которых так долго бежала, но по которым так безмерно скучала. Мужчина делился с ней теплом своего тела и языком любви, полным преданности и блаженства, переполняя ее радостью, надеждой и верой в любовь. Впервые за долгое время Шура плакала не от горя, а от счастья. «Боже! – думала она, пока они занимались любовью. – Боже, пусть это никогда не закончится!»

* * *

Париж наконец оправдывал звание «города любви». Впервые за все время, что жила здесь, Шура разглядела красоту этого места. Город делился с ней любовью – у нее были любимая работа, любимое окружение, любимый мужчина, – и она дарила ему ответную любовь.

Теперь она могла написать обо всем Тиночке. Как же обрадуется сестра! Шура поделилась с ней своими переживаниями и рассказала о Кате, однако не сообщила о своих отношениях с Павлом. Сперва она хотела вскользь упомянуть о мужчине, но в конце концов передумала. Разве так сообщают серьезные новости? Она решила отложить их до следующего письма.

Дописав, она положила письмо на стопку написанных ранее и пошла в спальню, чтобы собрать сумку. Открыв шкаф, она увидела висевшие слева вещи Павла, и это согрело ее. Он оставил у нее несколько рубашек, брюк и халатов. Шура, улыбнувшись, провела по ним ладонью. Впервые после Сеита она делит шкаф с мужчиной. Их с Аленом вещи никогда не висели в одном шкафу. Взяв рубашку Павла в руки и понюхав ее, она внезапно осознала, что получает удовольствие от его незримого присутствия. А ведь раньше этот шкаф принадлежал только ей: там висели ее платья, юбки, хранились туфли и чулки, но теперь… Теперь она делилась этим сакральным пространством с другим человеком, и это нравилось ей. Но так ли?

Шура, несколько озадаченная этой мыслью, присела на край кровати и начала рассуждать, почему же она до сих пор не рассказала о Павле Тине.

«Что со мной? – вопрошала она. – Разве я не счастлива? Я люблю его, и любовь эта взаимна». Но затем все встало на свои места. Она ведь жила одна все это время. Никто не врывался в ее мир, не открывал ее шкаф и не оставлял там свои вещи. Ни у кого не было ключей от ее квартиры. Она одна уходила на работу и одна возвращалась. Одна, запертая в четырех стенах. И все принадлежало только ей. Разве не надлежит ей теперь разделить с Павлом не только счастье, но и пространство?

Она никак не могла понять, отчего же ей так сложно впустить Павла в свой мир и освободить ему как можно больше места. Что-то мешало ей. Внезапно Шура осознала, что потеряла душевное спокойствие, которое обрела утром. Да, она была счастлива и с нетерпением ждала встречи с возлюбленным, чтобы поужинать с ним, обнять его и лечь спать в ожидании его любви, однако что-то все же смущало ее и медленно разрушало магию этих отношений.

Возможно, она сама лишила себя покоя. Шура решила больше не вмешиваться в ход событий и оставить все как есть. Ее радовало то, что близость с Павлом отличалась от той близости, которую она переживала с Сеитом. Ей казалось, что еще одна бурная и всепоглощающая любовь сломила бы ее.

Шура положила письма в сумочку и надела пальто. Нацепив шляпку, она посмотрела на себя в зеркало. На нее глядела счастливая женщина. Ах, все оказалось так просто! Увлекшись размышлениями о своих отношениях, она позабыла о том, как они начались. Разумеется, начались они хорошо. Без принуждения, без флирта, без подготовки, но хорошо. Они походили на снежный сугроб, обледеневший под натиском непогоды, а затем растаявший под теплыми каплями весеннего дождя. И дождь этот смыл ее тревоги, ее заботы, ее суету и пробудил в ней трепетные чувства, сладкое любовное опьянение, приносившее безграничное удовольствие. Ее поражало: независимость и свобода делали ее сильной, но то же делала и любовь. И Шура очень хотела всецело отдаться этому позабытому чувству. Но чтобы принять и взрастить в себе эту любовь, в которую она окунулась без оглядки, не успев ничего обдумать, ей следовало отбросить прошлое, отбросить свои оборванные воспоминания и мечты и просто быть счастливой. Разве не может она прожить с Павлом всю жизнь, сохраняя в отношениях ощущение вечной весны? Той весны и того дня, когда они познакомились.

Неделей ранее, 16 апреля, пятница

Шура недолго раздумывала, где отмечать день своего рождения. Люсия предлагала устроить вечеринку в ее доме, однако молодая женщина хотела сначала связаться с братьями. К