Далила подъехала вплотную к рыцарю, заглянула в бумаги, рассмотрела подписи.

– Ты что, хочешь сказать, что дурачил всех с помощью вот этих вот бумажонок?

– Почему бумажонок? – обиделся я. – Нас даже с почетным эскортом проводили до границы.

Далила звонко рассмеялась.

– Надо быть сумасшедшим маньяком с излишней склонностью к самоубийству, чтобы с помощью этих писулек убеждать власти Парадизии в том, что ты являешься доверенным лицом Окружного Святителя с неограниченными полномочиями, – сквозь смех выдавила она. – И надо быть гением, чтобы заставить их в это поверить. Интересно, кто ты, маньяк или гений?

– Ну вот, уже и в маньяки записали, – мрачно буркнул я. – Нет, чтобы спасибо сказать.

– Между прочим, – как бы невзначай, заметил Буефар, – за незаконное присвоение чинов в Парадизии сажают на кол.

– Я этого не знал, – запоздало испугался я.

– Зато я знал, – отрезал рыцарь. – Представляешь, что я испытывал, слушая твои байки? И как только в них поверили? Это же надо такую чушь придумать: заменяют настоящих людей с помощью магии на искусственных!

– Но ведь поверили. Просто их с детства учили считать власти непогрешимыми. А увидев у меня бумагу с подписью и печатью Окружного Святителя, они все поверили, что я представляю власть.

– Но в бумагах об этом ни слова не было сказано? – рыцарь недоверчиво смотрел на меня.

– Думаете, они читали бумагу? Солдаты читать не умеют, зато знают, как выглядит печать, а Весторию было совсем не до чтения. Он, как только увидел печать с подписью, был озабочен лишь тем, как бы не навлечь на себя гнев Святителя. Но о чем я действительно жалею, так это о том, что я не смогу увидеть лица Нора, когда тот поймет, что угодил в собственную западню.

– Я тоже, – неожиданно усмехнулся рыцарь.

В этот момент к нам подскакал Леонор, отпихнув в сторону Эльвинга, который старался его удержать. Пылая праведным гневом, он обратился ко мне.

– Милорд, эта женщина ударила меня по голове. Я решительно требую справедливости! Она не имела права так делать!

– Ах да, про вас-то я и забыл, господин маг, так обрадовался, что мы, наконец, выбрались из Парадизии. – Мой тон явно не понравился Леонору. – Далила, в следующий раз, если этот господин вылезет со своими глупыми протестами, разрешаю бить его сильнее.

– С огромным удовольствием, – без тени улыбки ответила девушка. Кажется, этот приказ она восприняла со всей серьезностью. Интересно, за что она так невзлюбила мага? Буефар, по-моему, догадывался за что, но сообщать мне не собирался. Ну и ладно.

– Но…

– Тихо! Я еще не закончил. За каким чертом вы вылезли со своими протестами?! Что вы хотели ими добиться?

– Как всякий цивилизованный человек, я обязан был выразить отношение к тому беззаконию, что творили против меня.

– Против тебя?! Другие тебя не интересовали? Ты хоть понимаешь, что едва не погубил нас всех? – от злости я забыл все правила вежливости и кричал на мага, как на сверстника. С точки зрения людей этого мира я имел на это полное право, ибо был намного выше его по положению. Но я-то не был человеком этого мира и до сего момента не мог преодолеть те морально-этические принципы, по которым был воспитан. Сейчас это случилось впервые, но уж очень сильно я разозлился. – Все твои слова о законности для них ничего не значили. У них был свой закон, который они и соблюдали. Единственная наша надежда была на мою грамоту, подписанную Окружным Святителем. А теперь представь, как смотрелась бы вся моя история о специальном задании, вспомни хоть кто-нибудь из солдат или офицер Миглоу твое заявление о том, что мы не подданные Служителя. Как ты думаешь, насколько мы далеко оказались бы в этом случае от того самого кола, про который говорил Буефар? Да ты еще умудрился нанести оскорбление их правителю, перепутав Служителя со Святителем! Ты знаешь, что у них казнят людей и за меньшие ошибки? Мне пришлось из кожи лезть, чтобы они забыли твою глупую выходку. И ты еще жалуешься?

Во время моей тирады Леонор пытался что-то сказать, но всякий раз я его опережал. Но тут он не выдержал:

– Ах, значит, теперь уже я виноват?! Ты, сопливый мальчишка, возомнивший себя рыцарем! Ты и твои идиотские приказы…

Разом смолкли все разговоры, и мои ошеломленные спутники уставились на Леонора. Я понимал, что тот просто не выдержал, что у него сдали нервы, но все равно магу не следовало так говорить о рыцаре. Мои друзья знали, что я отношусь к этому званию довольно формально, но даже они не могли себе представить, чтобы такое оскорбление осталось без наказания. И будь на моем месте обычный рыцарь, то плети – это наименьшее, что его ожидало. А тот, словно не замечая сгустившейся вокруг него грозы, продолжал:

– Почему мы должны подчиняться какому-то мальчишке? Кто он такой, что вы все вытягиваетесь в струнку, стоит ему что-нибудь сказать?

Все уже давно остановились и слушали Леонора. Тот, кажется, сообразил, что наговорил лишнего, но отступать было уже поздно, и он продолжал кричать, излагая свое мнение обо мне и обо всех остальных.

Я не слушал его, размышляя о возможных последствиях этого инцидента. Я могу приказать выпороть его, и никто не возразит, даже наоборот. Буефар уже приготовил плеть, ожидая только моего согласия. Леонора не любил никто. Но я не могу отдать такой приказ. И дело даже не в том, что маг нам еще нужен, а после такой экзекуции мы его обязательно потеряем. Дело во мне – я никогда не смогу отдать такой приказ, это выше моих сил. Он не останется с нами после такого унижения. Но и оставлять без наказания эту выходку тоже нельзя, ибо тогда я потеряю всякое уважение как предводитель, что сильно осложнит наше дальнейшее путешествие. Если я что и усвоил из уроков Деррона, так это то, что командир, потерявший авторитет, уже не командир. И проклинать свою несдержанность, из-за которой все и началось, уже не имело смысла. Не мог я себе позволить и долго размышлять – решение необходимо было принять сейчас. И тут мне пришла в голову одна мысль. Ведь Леонор был наемным работником у Нарнаха, а Нарнах теперь юридически мой наемный работник, а, следовательно, и Леонор тоже.

– Значит, сопливый мальчишка? – негромко переспросил я.

Не знаю, что там прозвучало в моем голосе, но Леонор тут же замолчал, и с испугом уставился на меня.

– Интересно ты тут говорил, Леонор, – все так же тихо продолжил я. – Однако хочу напомнить, что ты подчинен мне и решения тоже мои. Ты забыл об этом, что ж, стоит напомнить. Ты спрашивал, по какому праву я распоряжаюсь? Сейчас объясню, по какому. Сколько тебе платит Вильен Нарнах?

– Э… сорок динаров в месяц, – ответил маг, удивленный моим вопросом.

Ничего себе. Видать, Нарнах высоко ценит его.

– Хорошо. С этого дня ты будешь получать двадцать динаров и еще выплатишь штраф – сто динаров – за оскорбление твоего прямого начальника. Штраф будет вычтен из твоего жалованья.