Надия, направляясь к двери, сказала:

— Я принесу тебе кое-что, что ты сможешь использовать для безопасного продвижения. Нечто особо ценное для правителя Санкт-Петербурга.

Даже Надия не осмеливалась называть его по имени.

Когда-то он и сам был сангвинистом, но так вызывающе и грубо нарушил законы церкви, что был отлучен от нее — и это было не обычным отлучением, а изгнанием без возможности возврата в ее лоно, настолько суровым и категоричным, что все знавшие его должны были вечно его сторониться.

10 часов 08 минут

Эрин улыбалась, когда Джордан, подняв ее над кожаным плащом, перенес к себе на колени. И вот теперь она, сидя в удобной позе, смотрела на его шалую улыбку.

— Как получилось, что я оказалась на твоей стороне?

— Так ты же сама перебралась на мою сторону.

Он нежно поцеловал ее в губы, и от этого поцелуя у нее по спине прошел холодок.

Против этого Эрин не могла спорить. Махнув ногой, она сбросила на пол плащ из шкуры беспощадного волка. Джордан с улыбкой посмотрел на нее.

— Проблема решена?

Она провела ладонью по его щеке, мягкой после недавнего бритья, и снова поцеловала его. От Джордана пахло эвкалиптовым кремом, а на его губах все еще чувствовался вкус кофе.

Откинув голову назад, Эрин пристально смотрела в эти прекрасные глаза.

— У тебя голубые египетские глаза, такие как у бога солнца Ра.

— Принимаю это как комплимент.

Стоун положил свою горячую ладонь ей на талию, затем осторожно прижал ее к груди так, что она почувствовала своей грудью биение его сердца.

Эрин расслабилась в его объятиях, чувствуя себя под надежной защитой.

Через несколько секунд Джордан нашел ее рот и крепко поцеловал ее. Страстное желание перетекло с его губ на ее губы. Эрин застонала, еще крепче прижимаясь к нему, и, запустив пальцы ему в волосы, притянула его лицо к своему.

Она хотела забыть обо всем, что произошло за эти двадцать четыре часа, выбросить из памяти все плохое. Единственное, что было сейчас в ее голове, — это они оба. Джордан водил руками по ее телу. Подложив одну руку ей под спину, второй рукой он старался придать ей более удобное положение на кровати и под его телом.

Эрин вытянулась под действием его веса, ощущая всем телом его мускулистую массу, лежащую на ней. Ее руки гладили сверху вниз его широкую спину. Просунув ладони под его рубашку, Эрин почувствовала теплую гладкую кожу на его спине. Джордан одним быстрым движением стянул с себя через голову футболку, обнажив свою великолепную татуировку на одном боку: ветвистую прерывистую отметину от удара молнии, свидетельство его кратковременного пребывания в объятиях смерти. Эрин провела пальцем вдоль одной из двух исходящих из одной точки линий. По его телу прошла дрожь. Сейчас смерть ему не грозила, дыхание было ровным и глубоким, тело его излучало тепло, лучи его глаз проникали в ее глаза.

Не отрывая от нее пристального взгляда, он развязал пояс ее халата и осторожно развел в стороны его половины. И только тогда его глаза посмотрели вниз. Он буквально пожирал взглядом ее тело; жар его тела возбуждал их обоих, хотя Джордан даже не прикасался к ней.

— Ох, — еле слышно произнес он.

Эрин притянула его на себя, с трудом переведя дыхание, когда его голое тело коснулось ее. Его рот снова отыскал ее губы. Эрин целиком растаяла в этом поцелуе. Ее сердце бешено колотилось на его груди; ее дыхание то замедлялось, останавливалось, то снова ускорялось.

Джордан оторвал свои губы от ее губ всего лишь на ширину мизинца, и она сразу же подняла голову, чтобы прильнуть к ним снова. Он стал целовать ее горло. Она выгнула шею и, запрокинув голову, опустила ее с подушки, чувствуя пряди мокрых волос на своем лице, но не желая даже на секунду оторвать руки от его тела, для того чтобы отбросить локоны с лица. Его губы опустились ниже, приблизились к ключице и целовали впадинку на горле.

— Эрин?

Его вопрос обдал струей теплого воздуха ее шею.

Она знала, о чем он спрашивает, и знала, что он хочет услышать в ответ. Но не сказала ничего.

— Постой. — Эти слова Эрин произнесла без капли воздуха в легких. Оттолкнув его, она запахнула халат. — Слишком скоро.

— Ты хочешь, чтобы все произошло не так быстро, — кивнул Джордан. — Понимаю.

Эрин завязала пояс халата. Ее сердце стучало, и сильнее всего ей сейчас хотелось снова очутиться в его объятиях. Но она не подчинилась своему желанию. Не могла.

Кто-то постучал кулаком в дверь. Снаружи раздался голос. Надия.

— Пора идти.

27 октября, 10 часов 10 минут

по центральноевропейскому времени

Мюнхен, Германия

Как только самолет поднялся в воздух, Батория, облегченно вздохнув, удобно вытянулась в мягком кресле. Она чувствовала, что и Магор тоже расслабился в темноте грузового отсека.

— Спи, мой дорогой, — сказала она ему. — Мы в безопасности.

В первый раз за многие годы Батория летела днем и без своих стригоев. Там, куда она направлялась, их ожидали более серьезные опасности, нежели обычный солнечный свет, — главный риск представляло само их существование. Это было опасное место, но без них Батория чувствовала себя в большей безопасности.

Она зафрахтовала этот самолет, пилот которого не задавал ей никаких вопросов, когда аэродромные рабочие погрузили ее волка в грузовой отсек. Сидя в закрытом ящике, он не подавал никаких звуков, но по сильному запаху, исходящему от него, они наверняка догадались, что грузят на борт огромную тварь. Рабочие молчали, потому что им хорошо заплатили. Батория с наслаждением растянулась в широком кресле. Она была одна в самолете, если не считать командира и второго пилота.

Сколько времени ей не доводилось быть в таком одиночестве? Вдали от Него и Его челяди? Многие годы.

Батория погладила кожаную обивку кресла, словно проверяя ее качество, а потом подняла солнцезащитный экран иллюминатора. Салон наполнился солнечным светом, лучи падали на ее ноги, согревая их. Она, подняв руки, подставила свету ладони, как будто собиралась ловить ими солнечные лучи. Когда ей наскучило это, она посмотрела на залитый солнцем ландшафт под крылом.

Мюнхен остался позади, уступив место фермам, лесам и односемейным домикам, расстояние между которыми становилось все больше по мере того, как самолет удалялся от города в восточном направлении. Семьи, обитавшие в каждом из этих домов, только что позавтракали. Отец, поцеловав на прощание мать, ушел на работу, дети, собрав свои школьные ранцы, тоже ушли. Дома сейчас стояли пустыми, но пройдет время — и они наполнятся вновь.

А что вообще представляет собой жизнь в таком доме?