Итак, прорыв польской армии в центральные области России не состоялся. Мощное войско короля Стефана Батория обломало зубы о северную русскую твердыню. Переговоры об окончании войны, шедшие в Яме Запольском, закончились десятилетним перемирием. Условия его были тяжелыми для России, но после побед, ранее одержанных Стефаном Баторием, Речь Посполитая могла надеяться на большее. Требовать Смоленска, Новгорода и Пскова после того, как под стенами последнего едва не вымерла победоносная армия Батория, поляки уже не могли.

Тяжелое поражение под Псковом остановило неудержимый, казалось бы, порыв поляков на восток. Стратегический успех, достигнутый князем Иваном Петровичем Шуйским и его соратниками, ободрил Россию, уставшую от известий о неудачах. А Стефан Баторий вынужден был вернуть многие русские города, захваченные им в 1580–1581 годах, прежде всего Великие Луки. Слава отважных псковичей и их воеводы князя Шуйского прокатилась по всей России из конца в конец.

При новом государе, Федоре Ивановиче, судьба Ивана Петровича Шуйского, да и всего семейства Шуйских резко переменилась.

Первые годы после смерти Ивана IV они по-прежнему в чести. Они добывают боярские чины для своей родни, владеют огромными родовыми вотчинами, занимают значительные должности военачальников и управленцев.

В ту пору виднейшим из всего семейства Шуйских был именно князь Иван Петрович. И ему принадлежали крупное поместье на 2038 четвертей земли у Бежецкого Верха, огромное поместье на 3500 четвертей у села Вача в Муромском уезде да еще другие поместья — в Ростовском, Козельском, Московском и Псковском уездах. Таким образом, Иван Петрович был одним из богатейших землевладельцев России. Кроме того, по царскому указу он получал доходы со всего Пскова и Кинешмы. На заре царствования Федора Ивановича (до начала 1586 года) он воеводствовал во Пскове и лишь на время выезжал в Москву.

Английский торговый агент в Москве Джером Горсей сообщает: «Князь Иван… Шуйский, первый князь царской крови, пользовавшийся большим уважением, властью и силой, был главным соперником (Бориса Годунова. — Д. В.) в правительстве, его недовольство и величие пугали». Шуйские оставались главными претендентами на престол в случае вымирания московского рода. Право на старшинство среди прочих князей Рюриковичей оставалось за ними. Именно в них, а не в Годуновых, должна была видеть московская знать, да и все русские люди, сколько-нибудь сведущие в вопросах престолонаследия, самых вероятных преемников царя Федора Ивановича. А он к моменту восшествия на престол весной 1584 года продолжал оставаться бездетным.

Русская служилая знать не увидела ничего зазорного в дерзком матримониальном проекте: сливки аристократии российской объединились, требуя у монарха развода с Ириной Годуновой и вступления в новый брак. Их поддержал митрополит Московский и всея Руси Дионисий. Борьба за изгнание Ирины Федоровны с престола велась с одной, совершенно очевидной целью — удалить род Годуновых от царя, уничтожить влияние этой придворной группировки. Кандидатура же новой царской «невесты» превосходно показывает, с какой стороны нависла опасность над браком Федора Ивановича. Ему предлагали соединиться с Анастасией, дочерью князя Ивана Мстиславского. Анастасия Ивановна в роли русской царицы открывала блестящую политическую комбинацию. Настолько соблазнительную, что интриганы, стоявшие за спиной этой женщины, не принимали в расчет даже ее относительно близкое родство с Федором Ивановичем: его «невеста» приходилась правнучкой прадеду царя Ивану III. Анастасия Мстиславская родилась от брака князя Ивана Федоровича с И. А. Шуйской. Таким образом, она приходилась родной кровью и Мстиславским, и Шуйским, что позволяло им сплотиться, проталкивая свою «отрасль» в царицы.

Федор Иванович развестись отказался.

Князь И. Ф. Мстиславский отправился в Кириллову обитель на Белоозеро, где и постригся в чернецы под именем Ионы. Что же касается Шуйских, то с ними поступили намного жестче. Когда со стороны Годуновых посыпались удар за ударом, их «партии» был нанесен тяжелый ущерб.

Очевидно, после падения князя Мстиславского они вели себя весьма свободно, не ожидая, что к одному из могущественных аристократических семейств применят по-настоящему суровые карательные меры. Они даже осмелились инициировать большие беспорядки «посадских людей» (купцов и ремесленников) в Москве.

Когда, воспользовавшись передышкой, не видя перед собой гневных посадских толп, Годуновы взялись мстить Шуйским, за тех вступились немногие — лишь митрополит Дионисий да еще один из архиереев.

Бог весть, почему Иван Петрович, большую часть времени проводивший во Пскове, позволил родне, в частности князю Андрею Ивановичу Шуйскому, бунтовать посад. Может быть, его дух оказался потрясен и смятен смертью жены, которая скончалась в феврале 1586 года? Может, пошатнулось здоровье? (Он сделал большой вклад в кремлевский Успенский собор, чтобы монахи «о его здравии Бога молили».) Или, как свидетельствуют некоторые источники, Шуйские оказались вынуждены защищаться от жестокой мести Годуновых за игру с «царской невестой»? В любом случае Иван Петрович не был заводилой в истории с мятежом посадского люда, но не отступил от родни и тут вновь оказался замаран.

Русские посланники, отправленные в Речь Посполитую, получили инструкцию, по которой видно особое отношение правительства к Ивану Петровичу. Если сам король или кто-то из королевского окружения заведет разговор о судьбе князя И. П. Шуйского, то следует отвечать, что, мол, Федор Иванович жаловал его, но «братья его князь Ондрей Шуйской з братьею учали измену делать, неправду и на всякое лихо умышлять с торговыми мужики… а князь Иван Петрович их потакаючи, к ним же пристал и неправды многие показал перед государем. И государь наш ещо к ним милость свою показал не по их винам, памятую княж Иванову службу, опалы своей большой на них не положил: сослал их в деревни…».

Годуновы — первейшие враги князя! — какое-то время пытались сохранить ему жизнь. Вероятно, казнь народного любимца грозила новыми волнениями, а потеря Ивана Петровича для армии лишала русское войско одного из лучших его вождей. Долгое время он всего лишь отбывал ссылку. Но энергичная натура не давала ему смириться с поражением. Гордыня жгла сердце князю Ивану: кто победил его? Если бы царская тяжелая рука! Если бы равные по крови — те же Мстиславские, Воротынские! Только не Годуновы — знать второго сорта, выскочки, самый низ московского боярства, низший слой старинной боярской знати! Им покориться — срам!

Весной 1587 года Иван Петрович принимается за какие-то странные переговоры со старицей суздальского Покровского монастыря Прасковьей — бывшей женой царевича Ивана Ивановича. Москва живо интересуется ими: ведь если расстричь старицу, то она после смерти Федора Ивановича может оказаться реальным претендентом на престол.

Как видно, последняя «матримониальная комбинация» переполнила чашу терпения Годуновых.

16 ноября 1588 года жизнь блистательного полководца и неудачливого политика оборвалась. Сначала его сослали на Белоозеро и там постригли в монахи. Но этого торжествующим Годуновым показалось мало. В ноябре 1588 года Ивана Петровича убил пристав князь И. С. Туренин, по всей вероятности, имея на этот счет инструкцию от Бориса Годунова. По свидетельству Пискаревского летописца, Иван Петрович «положен» (то есть похоронен) в Кириллове монастыре. На нем, видимо, извелась и вся младшая ветвь Шуйских: родословия не упоминают каких-либо его детей. Богатое имущество, конфискованное у боярина «на дворе», отошло казне.