— Я согласен! — выдохнул раненый. — Скажу только то, что знаю. Здесь, в 9-м отделе канцелярии президента Хайди, размещалась группа особо засекреченных шифровальщиков. Поскольку ваши люди ворвались в президентский дворец, нам было приказано вывести их отсюда вместе со всеми материалами, а при невозможности — уничтожить. Больше я ничего не знаю.

— Сколько вас тут? — спросил я, глядя прямо в глаза.

— Нас было пятеро… Мы непосредственные исполнители акции.

— А у Питона?

— У него еще девять человек.

— Откуда он работает? — Я постучал грязным ногтем по рации.

— Когда мы уходили, они находились на первом этаже в кабинете начальника канцелярии президента.

— Вы работали в контакте с хайдийцами?

— Да.

Я повернулся к Гребешку и сказал:

— Притащи сюда Морено.

— Понял… — Через полминуты Гребешок пинком впихнул дона Фелипе на «очную ставку».

— Будьте добры обращаться со мной как подобает! — взвизгнул толстяк. — Это недопустимо! Я — президент!

— Хорошо, — кивнул я, употребив жаргон Боливаро-Норте, — при каждом ударе по морде вам будут говорить: «Извините, Ваше Превосходительство!» А теперь быстро и четко: чем занимался 9-й отдел вашей канцелярии?

— Сеньор Баринов! Я ничего не знаю, ничего! — сообразив, что наши дружеские отношения могут серьезно ухудшиться, заверещал Морено. — Я подписал специальное положение об отделе, но не читая! Начальник канцелярии президента сеньор Хоакин Фьерро — вот кто мог бы дать вам полную информацию.

— Хоакин Фьерро? — удивился я, потому что прекрасно помнил эту фамилию. — Но он же заведовал президентской канцелярией при Соррилье? Разве вы не назначали нового начальника, когда были избраны?

— Нет, — заморгал глазами Морено, — вы, должно быть, не в курсе наших порядков, сеньор. Канцелярия президента занимается чисто техническими и протокольными вопросами, политика вне ее компетенции. Президентские декреты и директивы готовит группа советников из числа лиц, назначенных президентом, а канцелярия лишь надлежащим образом их оформляет и размножает. Она же ведет общее делопроизводство, текущую переписку с правительством, ведомствами, Национальным собранием и прочими инстанциями. В том числе секретную, то есть шифрованную. Вот для этого, собственно, и служил 9-й отдел… А что касается начальника канцелярии, то Хоакин Фьерро свой пост занял еще при Лопесе. Он прекрасный профессионал, отлично знает свое дело, строго исполняет свои обязанности и не превышает полномочий. Конечно, ваша бывшая супруга сеньора Эстелла Рамос отстранила его от должности на несколько дней, но после того, как порядок был восстановлен, он продолжил исполнение своих функций. И у меня не было оснований для отстранения его от должности, поскольку он очень облегчил мне прием дел от дона Хосе Соррильи…

— Тем не менее, — рявкнул я, — черта с два поверю в то, что вы не читали документ, который подписывали! И в то, что вы не знаете, куда девались сотрудники отдела со всем имуществом, — тоже! Их здесь нет минимум неделю, если не больше!

— Еще раз говорю, сеньор Баринов! — возопил Морено. — Единственный, кто знает о деятельности отдела достаточно полно, — это Хоакин Фьерро.

— Но у вас тут что, нет ни коменданта, ни охраны? — спросил я самым что ни на есть инквизиторским тоном. — Из президентского дворца куда-то вывозят целый секретный отдел со всем имуществом и мебелью, а вы в течение нескольких дней ничего об этом не знаете?! Вы понимаете, сеньор президент, что выглядите некомпетентным?!

По-русски я, конечно, сказал бы крепче, но на испанском все же решил выдержать рамки приличия.

— Я понимаю… — пробормотал Морено, который сообразил, что слова «быть некомпетентным» надо понимать как: «Ну и дурак же вы, дон Фелипе!»

— Э-э, братан! — закричал Гребешок, хватая за запястье «джикея», у которого явно наступило ухудшение здоровья. Я, слушая россказни Морено о тонкостях работы исполнительной власти на Хайди, как-то позабыл, что из ран нашего «языка» продолжает течь кровь. Надо было хоть жгуты наложить, что ли… А «Джек» взял да и сомлел. То есть для начала потерял сознание. Но в тот момент, когда Гребешок обратил на него внимание, он уже и дышать перестал. Потрясли его за грудки, похлестали по щекам — ни хрена. А аптечка, которую я вытащил у него слишком поздно, сильно отличалась от тех, с какими Брауну приходилось иметь дело во Вьетнаме. Я и половины тех лекарств не знал. Сердце мы запустить не смогли…

— Надо ж, блин! — вздохнул Гребешок расстроенно. — Вроде и раны-то не шибко, а взял да и помер.

— Варежку мы разинули, — буркнул я. — Теперь если б и захотел, то уже ничего не скажет.

— Я обыщу его, а?

— Охота пачкаться… — произнес я брезгливо. — Думаешь, ему секретные документы в карман положили? Это ж профессионалы, корешок! На фу-фу они не прокалываются. И золотишком не разживешься, могу предсказать.

— Не надо мне мародерство шить, начальник! — обиделся Гребешок. — Я, между прочим, все-таки войсковой разведчик по специальности, да еще и мент, так что в этих делах немного понимаю.

— Что ж ты, блин, допрос не мог мне помочь провести? — съехидничал я. — Небось учили ведь, как работать?

— Ты по-английски шпаришь, как пулемет, — сконфузился Гребешок, — а я уж позабыл даже основной вопросник…

— Ладно, покопайся, — сказал я, потому что откуда-то из подсознания пришло что-то вроде сигнала: «Это надо сделать». В то время как Гребешок взялся инспектировать карманы новопреставленного, я решил, что невредно будет пополнить боезапас, благо у «джикеев» оказалось в достатке патронов 5,56 и гранат для «М-203». Когда в моем снаряжении все было забито под завязку, я прихватил с одного из убитых что-то вроде раскладного рюкзака или ранца, который в сложенном состоянии занимал не больше места, чем дамская сумочка или мужская визитка. Однако если раскрыть «молнии» и развернуть, получалась вместительная емкость из прочной камуфлированной плащевки с лямками и клапаном на липучках. В него я сумел загрузить чуть ли не десяток магазинов, семь ручных и пять подствольных гранат.

Обшаривая подсумки и карманы «джикеев», я особо не надеялся найти что-нибудь, проливающее свет на деятельность 9-го отдела канцелярии президента. Однако у одного покойника обнаружился какой-то приборчик для радиационной разведки — дозиметр или рентгенометр, я не усек. ГВЭПов при «джикеях» не нашлось, но зато рядом с тем мужиком, который взорвался, нашарилась разбитая и не работающая штуковина, похожая на ДЛ — дешифратор Лопухина. Впрочем, как мне показалось, он сгорел еще до того, как его разломало при взрыве. Вспомнилось то, что говорил Сарториус, — ГВЭПы и ДЛ внезапно вышли из строя на обеих сторонах еще во время боя в отеле.

Что ж тут «джикеи» искали с прибором радиационной разведки? Атомную бомбу или плутоний, которые Сергей Николаевич решил продать каким-нибудь террористам? Или просто заложил в президентский дворец, чтоб дону Фелипе служба медом не казалась… Не, ржать можно до какого-то предела. В конце