— Про Бартре я слышала,— заметила Аманда.

— Бернадетта начала писать Лаге по-французски, однако подумала, что у того могут возникнуть трудности с чтением, и, спохватившись, переписала письмо заново на бигоррском — местном языке, о котором мы говорили. Первоначальная версия письма, на французском, была обнаружена среди бумаг Бернадетты. Письмо это было написано ею в тысяча восемьсот семьдесят восьмом году, за год до кончины, с целью сообщить семейству Лаге, и в первую очередь его главе Базилю, о том, что она завершила свой дневник и высылает его им в знак памяти о совместно прожитых днях и в благодарность за них.

Аманда озадаченно нахмурила брови:

— Семейство Лаге?

— Отношения между Бернадеттой и этими Лаге сыграли большую роль в ее жизни,— пояснил отец Рулан.— Мари и Базиль Лаге были молодой парой, фермерами-тружениками в Бартре, деревушке, расположенной к северу от Лурда. Отец Бернадетты в то время владел мельницей, и Лаге входили в число его клиентов. Вскоре после появления Бернадетты на свет в тысяча восемьсот сорок четвертом году с ее матерью Луизой произошел несчастный случай. От свечки, упавшей с каминной полки, на ней загорелся корсет. От этого она получила ожог грудей — не очень сильный, но сделавший невозможным кормление Бернадетты. Поэтому она занялась поисками кормилицы. Примерно в то же время у Мари Лаге умер первенец — сын Жан, и она хотела бы кормить другого младенца. Она согласилась взять на время маленькую Бернадетту и кормить ее грудью за пять франков в месяц. А выкормив малышку, Мари Лаге не захотела ее отдавать, но в конце концов, спустя почти полтора года, согласилась. Так завязались тесные отношения между Бернадеттой и семьей Лаге.

— Когда она с ними увиделась снова? — спросила Аманда.

— Был еще один период, в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом — пятьдесят восьмом годах, когда Бернадетте исполнилось тринадцать лет,— сказал отец Рулан.— К тому времени дела у семьи Субиру пошли еще хуже. Работа у отца Бернадетты не ладилась, денег не было. А ртов в семье хватало — Бернадетта была не единственным ребенком. Эпидемия холеры едва не унесла жизнь девочки. Повсюду царил голод. Между тем живущая по соседству семья Лаге не только преодолела трудности, но и процветала. У них была большая ферма, много коров и овец. Но и детишек к тому времени народилось множество. Они были готовы взять дополнительную прислугу, вот и приняли к себе Бернадетту во второй раз. От нее требовалось помогать по дому и пасти скот, а взамен она получала кров, питание и учение. Таким образом, Бернадетта переехала к Лаге в деревню Бартре. Жизнь ее там была далека от идиллии. Еды на столе было не так уж много, хотя и больше, чем в Лурде. Отношения между Мари Лаге и Бернадеттой сложились непростые — в них присутствовали и любовь, и ненависть. Мари хотела, чтобы девочка находилась рядом, но сама была женщиной с трудным характером, жесткой, а порой по-настоящему жестокой. Она нередко обращалась с Бернадеттой как с рабыней. Но были и свои плюсы. Горный воздух Бартре пошел на пользу здоровью Бернадетты. Девочке нравилось блуждать вместе с овцами по склонам холмов, отдыхать на зеленой траве, мечтать, строить игрушечные алтари и молиться. Хотя приемная мать не уделяла особого внимания ее образованию, Бернадетту взял под крыло местный приходской священник, добрый человек, аббат Аде, который пытался помочь ей.

— Я слышала, он пытался пробудить у нее интерес к Деве Марии,— осмелилась вставить слово Аманда.

— А-а, вы, должно быть, слышали об этом от отца Кайю в Котре. Могу себе представить, что он вам наговорил.

— Не помню уже,— солгала Аманда.

— Да это и не важно,— беззаботно махнул рукой отец Рулан.— Нам не известно, насколько сильное влияние аббат Аде оказал на Бернадетту. Но правда состоит в том, что однажды, наблюдая за ней, он заметил вслух, что если Пречистая Дева когда-нибудь и вернется на землю, то, скорее всего, предстанет перед именно такой вот простой крестьянской девочкой. А чтобы оказать на нее реальное влияние? У нас нет на сей счет никаких свидетельств. Аде давал ей уроки Закона Божия, но недолго. Он уехал из Бартре, чтобы продолжить карьеру в ордене бенедиктинцев. А там и Бернадетта пожаловалась родителям, что устала от жизни в Бартре. Вскоре ее желание вернуться в Лурд исполнилось. Это произошло в январе тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года, после восьми месяцев, проведенных в Бартре.

— И всего месяц спустя в Лурде,— добавила Аманда,— Бернадетта впервые увидела Деву Марию в Массабьельском гроте.

— Совершенно верно,— подтвердил отец Рулан.— Как бы то ни было, позже, уехав в Невер, чтобы стать монахиней, Бернадетта сохранила в целом теплые воспоминания о семье Лаге и о времени, проведенном в Бартре. В особенности о папаше Лаге и трех его детях, оставшихся в живых. И вот в последний раз она записала в дневнике воспоминания о захватывающих и мистических событиях своей короткой жизни. Бернадетта сознавала свой особый статус в глазах церкви. Закончив дневник, она решает направить его семье Лаге, чтобы надежно сохранить и заодно оставить о себе память. Получив сведения об этом, я отправился в Бартре на поиски дневника, будучи уверенным, что Лаге его никогда не читали, поскольку он написан по-французски. Мари и Базиля, которым он первоначально принадлежал, давно уже не было в живых. Однако в результате настойчивых поисков я все же смог проследить одиссею документа. Переходя от одного родственника к другому, он в конце концов попал в руки к дальней родне Лаге.

— И что же это за родня?

— Одна вдова в Бартре, женщина средних лет по имени Эжени Готье, у которой на попечении находится племянник-подросток Жан. Оказалось, у мадам Готье действительно завалялся где-то старый замшелый дневник. Сомневаюсь, чтобы и она когда-либо читала его. Покойная Бернадетта ее совершенно не интересовала. Вся ее душевная энергия уходила на подрастающего племянника и его содержание. Когда я обратился к ней с просьбой дать мне взглянуть на дневник и намекнул, что могу купить его в качестве церковной реликвии, мадам Готье велела мне обождать чуть-чуть, пока сама не просмотрит записи. И тогда, впервые натолкнувшись на откровения Бернадетты о тайнах, узнанных от Пресвятой Девы, в особенности о том, что в ближайшее время Богородица вернется в Лурд, мадам Готье осознала, каким сокровищем владеет, и я тоже вскоре узнал об этом. Торг с ней оказался нелегким и занял немалое время. Ее первоначальные запросы были просто непомерны. Но в конечном счете нам удалось прийти к компромиссу, и церковь приобрела дневник, выложив за него кругленькую сумму. Мадам Готье внакладе не осталась. Достаточно сказать, что на вырученные деньги она купила дом, в котором с комфортом проживает по сей день.

Любопытство Аманды возросло:

— Так вы купили дневник целиком? Насколько я понимаю, там был написанный ранее раздел, где Бернадетта рассказала о своих юных годах.

— Естественно, мы хотели купить весь дневник. Главный интерес для нас представляло последнее повествование Бернадетты о событиях в гроте. Я изучил и более раннюю часть дневника. Она не содержала особо ценных сведений — так, кое-что о трудном детстве в Лурде, о буднях юной пастушки в Бартре,— но я бы все равно купил эту часть для сохранения целостности документа. Увы, это оказалось невозможным. Мадам Готье ни в какую не желала расставаться с этим разделом. Думаю, она захотела сохранить его в качестве памятной хроники для своего племянника, поскольку там рассказывалось о том, как жилось в Бартре в старину. Однако это не столь уж важно. В конце концов, я получил то, что хотел,— потрясающую весть о том, что Дева Мария вновь посетит Лурд в этом году. Ну вот, пожалуй, и все, что я могу рассказать вам об истории приобретения дневника. Надеюсь, этого достаточно для статьи по психологии, которую вы планируете написать.