Я слабо охнула. Кира – жертва непомерного тщеславия, столь характерного для многих маньяков! Неужели она затеяла все убийства, чтобы…

– Чтобы на полную катушку раскрутить свою книжку! – гаркнула Компанеец. – Едва на прилавках появился мой шедевр, как начались убийства, совершаемые, как свидетельствуют улики, сразу двумя Вулками – Сердцеедом и Климовичем! Жалкие людишки, подгоняемые животным страхом и тайной страстью к кровавым пиршествам, побежали в книжные магазины, чтобы купить мою книжку! А она повествует о самом главном в моей жизни – о Вулке, моем любимом Вулке, отце моих очаровательных малышей! Очень скоро он станет известнее Джека Потрошителя!

Господи, подумалось мне, Кира окончательно рехнулась (впрочем, окончательно рехнулась профессор, видимо, лет эдак двадцать назад, когда познакомилась с Климовичем, а, может быть, и намного раньше). Серия кровавых убийств – всего лишь гигантская пиар-кампания? Цель всей катавасии – спихнуть Джека Потрошителя с пьедестала самого известного серийного убийцы и водрузить на его место Вулка Климовича? Неужели маниакальное желание «раскрутить», «пропиарить», «всучить», «втюхнуть» и «впарить» определенный товар до такой степени завладело человеческой душой, что отдельные личности наподобие профессорши и ее детишек готовы ради этого на многочисленные убийства? Воистину, все мы – бастарды продакт-плейсмента!

– Вижу, что ты все поняла, Даночка, – ласково заметила профессорша. – Убийства служили одной цели – раскрутить мою книжку. Своей беспрецедентной и воистину гениальной рекламной кампанией я дала фору всем этим трах-тибидох-менеджерам, пиар-стратегам с кандидатскими степенями и вице-демиургам книжного мира. Кто-то рекламирует средства для похудания, мясной фарш, сигареты, духи или дамскую водку, я же продвигаю маньяков! Они, маньяки, ведь тоже товар! Я решила совместить приятное с полезным – одним махом избавиться от всех врагов и разрекламировать свой опус. И я добилась своего: книжечка-то моя, которой высокочтимые «спецы» издательства вынесли смертный приговор еще до появления ее на свет, к твоему сведению, Даночка, занимает первое место в списке бестселлеров нашей страны! А это – кучища денег! А еще большую кучу я получу, когда ее в скором времени переведут в других странах! Мой Вулк станет известен всему цивилизованному миру! И нецивилизованному, впрочем, тоже!

Я дрожала всем телом, умоляя боженьку смилостивиться надо мной и послать мне быструю и безболезненную смерть. В обмен на доброту со стороны Творца я клятвенно обещала в новой жизни никогда не промышлять рекламой, как скрытой, так и явной, и прочими гнусностями и извращениями.

Кира тем временем вещала о том, как проходил кровавый пиар ее книги:

– Квестослава работала у тебя в программе, и именно она, наделенная великолепным даром аудиоимитаторства, позвонила тогда и заявила в прямом эфире, что Вулк возвращается. У меня сохранилась пленка с записью моего разговора с Вулком, и Квестослава, не зная отца, научилась копировать его голос! Доченька надоумила тебя, Дана, пригласить меня на «Файф-о-клок» – родное издательство и не думало пропихивать меня в теле– и радиоэфир! Квестослава звонила тебе на передачу из приемной в твоем же кабинете, а потом, когда ты думала, что маньяк убивает меня, снова пугала, сидя в пяти метрах от тебя, звоня из твоей же приемной! Я, как ты понимаешь, инсценировала нападение на себя и заявила, что Вулк похитил у меня дискету с романом – все это было частью рекламной кампании, которую мы претворяли в жизнь. Вернее, в смерть, так как мой дорогой мальчик принялся за убийства!

Она с любовью посмотрела на Марека, молодой человек зарделся и, запинаясь от смущения, пояснил:

– Это я предложил мамочке трюк с посланиями, написанными Климовичем, то есть папой, и надписями на стенах, исполненными якобы Сердцеедом. Это лишний раз сбило всех с толку и заставило поверить: новый убийца, объединяющий в себе души своих кровавых предшественников, – круче всех!

Марек, улыбаясь, как красна девица, продолжал:

– С почерком Сердцееда было проще пареной репы – все равно даже при тщательном анализе старых фотографий, смазанных и очень плохого качества, нельзя точно определить, соответствует ли почерк нового Сердцееда почерку тогдашнего. Я пытался скопировать его как можно лучше! А вот с почерком папы… Инспектор сам завалил меня бумажной работой, сослал в архив и заставил разбирать пыльные дела. Вот я загодя и подменил все образцы почерка папы листами, на которых я скопировал почерк Сердцееда. Поэтому-то экспертиза и установила, что открытка Виолетте написана именно Вулком Климовичем. Виолетта, эта истеричка, только взглянув на открытку, сразу же внушила себе, что она написана ее отцом! А потом и мамочка заявила, что записка, которую маньяк якобы оставил в темном подъезде, тоже написана Климовичем! Народ поверил: на охоту вышел супермонстр Сердцеед – Климович.

Профессор чмокнула сына в лоб и загрохотала:

– И о Вулке все заговорили! О нашем… моем Вулке! О новом, всемогущем, бессмертном, неуловимом Вулке! О Вулке, который вобрал в себя силы двух своих кровавых предшественников! О Вулке, от которого никому нет спасения! Вулка снова начали бояться! На месте второго убийства Марек оставил скальпель с отпечатками Вулка – я хранила его все эти годы как реликвию! И теперь все знали – Климович, он же Сердцеед, жив! С письмами, якобы написанными тем же почерком, что и послания Вулка в 1923 году, было до чрезвычайного просто: мой мальчик, наткнувшись на папку с материалами по убийствам 1923 года, просто-напросто украл подлинные послания настоящего Сердцееда и заменил их чрезвычайно похожими фальшивками, написанными им самим! Поэтому-то почерк тогдашнего Сердцееда и почерк Сердцееда нынешнего, моего сыночка, совпадали! Так все поверили, что Климович – сын Сердцееда!

Кира сорвала скотч с моего рта и спросила:

– Ты ошеломлена?

– Я ошеломлена, Кира Артемьевна, тем, что вы верите в сказки! – закричала я. – Климович – сын Сердцееда, что может быть глупее и тупее!

– Мама, позволь мне убить ее, она оскорбляет память папочки, – взвилась Веточка.

– Даночка, конечно, Климович никакой не сын Сердцееда, но, настаивая на этой глупости, можно заработать миллионы. С таким же успехом я могла заявить, что Климович – внук Потрошителя и кузен Мэрилин Монро! Пипл все схавает, – без обиняков заявила Компанеец. – Я делаю это ради моих малышей. Мои дети – такие разные: Веточка импульсивная и непослушная, зато Марек – вдумчивый и флегматичный. Они знали, что у них имеются сводные брат и сестра – Кранах и Виолетта. Марек стал помощником инспектора и смог быть в курсе расследования! Он чрезвычайно убедительно играл роль беспомощного, пугливого, вечно падающего в обморок от вида крови придурка. Лемм попался на эту удочку, и перед тем как убить его, Марек снял маску – старший инспектор понес заслуженное наказание за те несправедливые оскорбления и публичные унижения, коим он подверг моего сына. Затем мы презентовали публике фальшивого Вулка – профессора Штайна. Норберт – такой идиот, он никак не хотел обращать внимание на знаки моего внимания, давал понять, что между нами могут быть только деловые отношения, и собирался предложить в качестве своего преемника на пост директора института не меня, а Виолетту! И, кроме того, Дана, он двадцать лет назад настоял на том, чтобы Вулка признали вменяемым и предали суду, который приговорил моего любимого к смерти! Поэтому Штайну пришлось умереть. Квестослава отлично разыграла сценку – бедная жертва из последних сил нападает на Вулка и втыкает ему под лопатку отвертку, а на самом деле к тому времени и профессор, и женщина были мертвы, а моя дочка говорила от лица обоих разными голосами. На месте преступления мы оставили достаточно улик, чтобы полиция поняла: профессор – козел отпущения, кто-то, подтасовывая улики, пытается свалить на него все грехи и выдать его за Вулка. А убийство Лемма, как и смерть Траяна Бурмистрова, стали звеньями одной цепи. Кто ненавидел обоих? Кто мог подтасовать улики? У кого имелся «Паккард», салон которого был залит кровью одной из жертв? «Паккард», кстати, я купила в салоне подержанных автомобилей пару лет назад – после того, как Кранах продал его. Кто, в конце концов, сын Вулка? Правильно – инспектор Фердинанд Кранах! А кто ему помогает – его сестричка Виолетта! Они должны поплатиться за преступление, совершенное их матерями, – убийство Вулка! И все уверены, что Виолетта и Фердинанд совершили эти убийства. За это они сгниют заживо в тюрьме!