Несколькими днями позже путешественники появились в громадном доме де Конти.

Ванда Тамберли, оказавшись в расписанном яркими фресками зале, забыла об окружающем ее мире, неизведанность которого удивила и смутила ее. Неожиданно весь этот мир сфокусировался для нее в единственном лице. Оно принадлежало не пожилому человеку, а тому, кто стоял рядом с ним.

«Я разглядываю его так, как это делали женщины во все времена человечества, – мелькнуло у нее в сознании. – Черты Аполлона, темно-янтарные глаза – это и есть Лоренцо. Тот самый Лоренцо, который изменил бы историю девять лет назад в Риньяно, если бы не Мэнс… И фигура тоже что надо…»

С изумлением она услышала певучий голос мажордома:

– Сеньор Ченсио, позвольте представить сеньора Эмиля… – он запнулся на германском произношении, – ван Ватерлоо.

Вольстрап поклонился. Хозяин учтиво ответил тем же.

«А он совсем не такой древний, – решила Ванда. – Шестьдесят, вероятно. Почти беззубый рот старит его гораздо сильнее, чем седые волосы и борода».

У младшего Конти пока еще сохранился полный набор для пережевывания пищи, а его локоны и аккуратно подстриженные усы отливали блеском воронова крыла. Ему было лет тридцать пять.

– Рад видеть вас, синьор, – сказал Ченсио. – Позвольте представить моего сына Лоренцо, о котором я упоминал в письме. Он сгорал от нетерпения повидаться с вами.

– Увидев приближающуюся к дому процессию, я поспешил к отцу, – сказал молодой человек. – Умоляю, простите нашу невнимательность. На латыни…

– Нет необходимости, благодарю вас, синьор, – ответил ему Вольстрап. – Мы с женой знаем ваш язык. Надеемся, вы будете снисходительны к нашему акценту.

Ломбардский диалект, на котором изъяснялся Вольстрап, несущественно отличался от здешнего наречия. Оба Конти почувствовали явное облегчение. Они, несомненно, разговаривали на латыни не так бегло, как понимали со слуха. Лоренцо еще раз поклонился, теперь Ванде.

– Вдвойне приятно видеть в гостях столь прекрасную даму, – промурлыкал Лоренцо.

Его взгляд однозначно выражал смысл сказанного. Очевидно, итальянцы и в эту эпоху питали слабость к блондинкам – так же как и в период Ренессанса, и во все последующие времена.

– Моя жена, Валбурга, – представил ее Вольстрап.

Имена им придумал Эверард. Ванда заметила, что в сложных ситуациях его чувство юмора становится необычайно причудливым.

Лоренцо взял ее руку. Ванде показалось, что ее поразило электрическим током.

«Прекрати! Да, история вновь зависит от этого же самого человека. Но он обычный смертный… Надеюсь, что так…» – подумала Ванда.

Она пыталась уверить себя, что ее чувства – не более чем отголосок бури, разыгравшейся в сознании при первом прочтении письма Ченсио. Мэнс проинструктировал ее и Вольстрапа довольно подробно, но даже он не предполагал, что они вновь столкнутся с Лоренцо. Мэнс считал, что воитель навсегда остался на поле брани. Информация в распоряжении Патруля была явно неполной. Иларии ди Гаэтано предстояло выйти замуж за Бартоломео Конти де Сеньи, который принадлежал к знати этого папского государства и приходился родственником Иннокентию III. В 1147 году она должна была произвести на свет того самого Уголино, что впоследствии стал папой Григорием IX. Вольстрапу и Тамберли поручалось установить, где случился сбой в истории.

Эверард разработал для них план, предполагавший в качестве первого шага сближение с семейством Конти. Им необходимо было каким-то образом проникнуть в аристократическое общество, а Эверард много знал о Конти с 1138 года, когда он гостил в доме у Лоренцо. Тот визит, по теперешнему варианту истории, никогда не состоялся, но тем не менее отпечатался в памяти агента Патруля. Тогда хозяин и гость коротко сошлись и много говорили на разнообразные темы. Таким образом, Эверард разузнал о тонкой ниточке, ведущей во Флоренцию. Связь эта и показалась Эверарду надежным средством для внедрения в дом Конти. К тому же в свое время его собственная легенда о паломничестве в Иерусалим сработала безотказно, почему бы и не повторить ее?

«Могла ли существовать другая Илария ди Гаэтано в этом городе? Мы с Эмилем обсуждали такую версию. Нет, вряд ли. Конечно, мы это выясним, но я уверена, что второй Иларии нет. Так же я не могу поверить и в то, что по чистой случайности Лоренцо вновь оказался человеком, от которого зависит будущее нашей истории. Ты держишь в руках нити судьбы, детка», – думала Ванда.

Лоренцо отпустил руки Ванды – медленно и явно с неохотой, что она могла истолковать как угодно, хотя в манерах итальянца не было ничего вызывающего. Напротив.

– Я очень рад вашему визиту, – сказал он. – И предвкушаю удовольствие от общения с вами.

«Неужели я покраснела? Какая глупость!»

Она изобразила подобающий случаю поклон, который заучила перед поездкой. Запас знакомых ей светских ухищрений был весьма ограничен, но некоторая неуклюжесть фламандской гостьи не могла вызвать чьего-либо удивления.

– Ну что вы, синьор, – ответила она. Улыбка с неожиданной легкостью подтвердила ее слова. – У вас более приятные ожидания, которые несет с собой близкий день свадьбы.

– Конечно, я с нетерпением жду дня свадьбы, – сказал Лоренцо. Слова его прозвучали официально. – Тем не менее… – Он пожал плечами, развел руками и закатил глаза к небесам.

– Бедные женихи всегда всем мешаются перед свадьбой, – засмеялся Ченсио, – а я, вдовец, один должен не покладая рук устраивать приготовления к торжеству, которое не посрамило бы наш город. – Он помолчал немного. – Вы знаете, что в сегодняшних обстоятельствах это гераклов труд. В самом деле, сейчас мне необходимо вернуться к хлопотам по дому. Возникли затруднения с доставкой хорошего мяса в нужном количестве. Поручаю вас сыну и надеюсь, что вечером за бокалом вина смогу побеседовать с вами.

Учтиво попрощавшись с гостями, он покинул комнату.

Лоренцо поднял бровь.

– Кстати, о вине, – сказал он. – Рановато для вас или вы слишком утомились? Слуги принесут вещи в вашу спальню и приготовят все необходимое за несколько минут. Можете отдохнуть, если вам хочется.

«Этот шанс упускать никак нельзя», – подумала Ванда.

– О нет, благодарю вас, синьор, – ответила она. – Мы переночевали на постоялом дворе и хорошо выспались. Что-нибудь освежающее и беседа обрадовали бы нас куда больше.

Не отпугнула ли она его своей настойчивостью? Лоренцо тактично перенес внимание на Вольстрапа, который подтвердил:

– Действительно, если только мы не злоупотребляем вашим терпением.

– Напротив, – ответил Лоренцо. – Пойдемте, я покажу вам дом. Только вы не увидите никаких чудес. Это всего лишь сельское поместье. В Риме… – Его подвижное лицо нахмурилось. – Вы ведь посетили Рим?

Вольстрап продолжил атаку:

– Да. Там ужасно. Паломников обложили большими налогами.