Чуть запыхавшись, Дункан проделал несколько резких движений, будто поднимаясь по несуществующему канату.

— Я заметил, что, когда мы были наверху в пункте управления, вы как-то задумчиво смотрели на меня, — заметил Дункан.

Локс продолжал светить в лицо Дункана фонариком, почти ослепив его.

— Могли бы и убрать свет. Выражение моего лица, если оно вас волнует, вы и так увидите.

Локс усмехнулся и отвел фонарик в сторону, на стену. Теперь Дункан и сам мог разглядеть лицо Локса.

— Вы, вероятно, думаете, что мы здесь ведем бессмысленную, никчемную жизнь, так ведь? Что нам остается делать? Только убегать и прятаться? Какая от нас польза? Правительство нам не нравится, мы сопротивляемся тому, что нас заставляют жить только один день в неделю. Нам ненавистно положение, когда за нами постоянно наблюдают. Но что мы можем сделать? Наверно, вы думаете, что нам было бы лучше придерживаться правил нормальной жизни и пользоваться легальными средствами протеста? Тогда от нас было бы больше проку да и нам стало бы куда легче.

Дункан прекратил свои упражнения и сел.

— Да, именно так я и думал, — сказал он.

— Кстати, — сказал Локс, — давайте разберемся: против чего мы протестуем. Зачем лезть на рожон, когда и восставать-то по существу не против чего? Мы — граждане общества, подобного которому прежде никогда не существовало, общества, в котором не только никто не голодает, но даже каждый может без труда получить все, чего он пожелает. Хорошая еда, хорошее жилье, достойное медицинское обслуживание, богатые возможности получить образование. Человеку доступны все блага, правда, в разумных пределах. Войны нет, и вероятность ее возникновения практически отсутствует. С нас, конечно, берут налоги, но они ограничены вполне разумным пределом. Уровень преступности ниже, чем в любом обществе в прошлой истории человечества. На каждые тридцать тысяч жителей приходится всего один юрист. Расизм исчез. Женщины добились полного равноправия. Ученым удалось победить почти все болезни. Редкими стали жестокое обращение с детьми и изнасилование женщин. Отравленные моря, загрязненная почва и воздух — все это в прошлом. Мы исправили все ошибки предков. Гигантские пустыни засажены зелеными деревьями. Мы приблизились к Утопии настолько близко, насколько это вообще возможно, если учесть, что свойственные людям врожденные качества — иррациональность поведения, алчность, глупость и эгоизм — никуда не делись.

— Вы нарисовали такую картину, что могло бы показаться странным, почему же вы не любите наше правительство, — заметил Дункан.

— Кто-то из древних, не могу сейчас вспомнить его имя, сказал, что необходимо ненавидеть любое правительство, находящееся сейчас у власти. Под этим он подразумевал, что совершенного правительства просто не существует, и граждане всегда должны бороться, чтобы избавить свое правительство от присущих ему злоупотреблений и упущений. К ним я отношу не только те неправильные действия и установки, которые нашли отражение в официальных актах, но и людей, обладающих властью и стремящихся извлечь личную выгоду из ошибочной политики правительства, а также тех, кто некомпетентен.

— Звучит правильно, — заметил Дункан. — Но неужели вы считаете, что действительно есть объективные причины для того, чтобы правительство держало собственных граждан под постоянным наблюдением, ни на секунду не переставая заглядывать им через плечо? Разве это не то качество власти, которое достойно искренней ненависти?

— Да, но правительство утверждает, что это абсолютно необходимо. Наблюдение позволяет предотвратить преступления и несчастные случаи, гарантирует правительству возможность обеспечить гражданам мир и процветание. Зная, что делает каждый гражданин в любое время дня — почти в каждую минуту, — находясь вне собственного дома, государство обладает всей информацией, необходимой, чтобы гарантировать безопасность гражданина, а также чтобы обеспечить нормальное движение сырья и готовых товаров по всему миру…

— Я не нуждаюсь ни в примерах, ни в лекциях на подобные темы, прервал его Дункан. — Куда вы ведете? Что хотите сказать?

— Всякий человек, достигнувший двадцатипятилетнего возраста и прошедший экзамен по истории и тест на политическую благонадежность, имеет право голоса. У нас есть три главные политические партии и еще сотня мелких. Голоса регистрируются прямо в домах избирателей.

— Не надо лекций, — повторил Дункан.

— Я просто хотел показать, что наше правительство в самом деле является первым поистине демократичным. Государством управляет народ для народа. По крайней мере, правительство утверждает, что дело обстоит именно так. Если граждане недовольны тем, как управляют государством, они вправе потребовать проведения выборов и соответственно смены администрации или изменения законов. Повторяю, так утверждает правительство.

— Но ведь люди, обладающие властью, контролируют компьютеры, подсчитывающие голоса на выборах. Возникает вопрос, не потому ли за последние двести облет избиратели неизменно голосовали за пристальное наблюдение за самими собой? Почему такое большое число чиновников Мирового правительства продолжают оставаться у власти? Почему неизменно подавляющее число голосов избиратели отдают именно этим кандидатам?

— Многие люди не верят, что компьютеры представляют правильные данные о результатах выборов, — сказал Дункан.

— Да, таких много. Так много, что вызывает сомнение, действительно ли мнение большинства находит отражение в результатах выборов.

— Время от времени правительство проводит опросы общественного мнения с единственной целью удостовериться в том, насколько широко распространено это убеждение. Итоги опросов неизменно показывают, что число людей, полагающих, что результаты выборов заранее предопределены, не столь уж велико.

— А почему вы уверены, что и результаты опросов не подвергаются фальсификации? — улыбнувшись, заметил Локс.

— Я и не собираюсь доказывать, что итоги опросов отражают истинное положение вещей. Только…

— Что только?

— Что мы можем поделать с этим? — спросил Дункан.

— Очевидно, ничего. В обществе отсутствует достаточно решимости к реформированию из-за опасения вызвать мятежи, забастовки, революцию. Вероятно, более половины населения убеждено в необходимости изменений и в том, что нынешние администраторы — слово «правители», думаю, больше подходит к ним — должны быть смещены. Но у людей нет реальных оснований для недовольства, как это было у наших предков. Они думают примерно так: «Ну хорошо, нас раздражают некоторые ограничения, но зачем же пробивать дыру в лодке, в которой мы все плывем?»

— А зачем, действительно?

Дункан задумался на секунду, Локс пристально смотрел на него. Затем Дункан сказал:

— Я как новорожденный, который тем не менее обладает воспоминаниями прошлых жизней. Мне кажется…

Он нахмурил брови и некоторое время, покусывая губы, думал о чем-то.