Он не торопясь, вразвалку, приблизился к Ардиану — у того даже затылок заломило. Положил металлическую ладонь ему на плечо.

— Ты готов превратить эту жалкую тварь в кусок гнилого мяса, сынок?

Ардиан глубоко вздохнул. Ему было почти жаль Хильду, дурочку Хильду, которая даже не понимала, что судьба ее уже давно решена. Но жалость жалостью, а он пришел сюда, чтобы отомстить Скандербегу и спасти Миру.

— Готов, эфенди. Прикажете начинать?

У Хильды побелели губы, она напряглась, пытаясь разорвать ремни, но безрезультатно. Ардиан уже собирался нажать клавишу «Enter», когда Скандербег вдруг спросил:

— Жить хочешь, курва?

И Хильда не выдержала. Слезы брызнули у нее из глаз, и она, захлебываясь, плюясь и хрипя, закричала:

— Да! Да, хочу! Что мне нужно сделать, чтобы ты оставил меня в живых? Скажи! Я все сделаю! Пожалуйста!

Видимо, именно такого результата Скандербег и добивался. Он удовлетворенно хмыкнул, потрепал Ардиана по плечу и заговорил:

— Мустафа придет не один, а со своими телохранителями. Их немного, но все они парни крутые и способны испортить нам вечеринку. Ты убедишь его встретиться с тобой наедине, в саду. Как будто тебе нужно передать ему нечто важное. Придумаешь что. Главное, чтобы он пошел один. Тогда ты, — титановые пальцы сжали плечо Ардиана, — сможешь спокойно убрать его без риска быть убитым телохранителями. А когда они выскочат из дома на шум, мои люди встретят их перекрестным огнем.

— Он мне не поверит, — всхлипнула Хильда. — Он никому не верит, ты его просто не знаешь…

— Мы вместе сражались, — возразил Скандербег. — Это было очень давно, но такие люди, как Мустафа, не меняются со временем. Он осторожен, это правда, но очень горд. Ему будет стыдно брать с собой охрану, когда он идет с женщиной. Конечно, все зависит от того, насколько ты будешь убедительна. Но у тебя есть веские причины играть хорошо.

— Ладно, — еле слышно произнесла девушка. — Я согласна… во всяком случае, я попробую… Только, пожалуйста, развяжите меня…

— Освободить, — велел Скандербег охранникам. — А ты, парень, выключай машину и поднимайся с Петром наверх. С тобой мы еще не закончили.

Ардиан поднял голову и встретился взглядом с отцом. Ибрагим Хачкай смотрел на него со странной смесью страха и жалости.

— Пошли, — негромко проговорил Петр. — Нечего тебе здесь делать, так что шевелись.

Ардиан ввел команду, отключающую демо-режим. Сияние драгоценных камней на экране потускнело, крышка шкатулки медленно опустилась. Ардиан кое-как вылез из-за стола и, еще раз оглянувшись на отца, побрел по направлению к лестнице. Его пошатывало — сказывалось пережитое напряжение.

— А ты молодец, — внезапно сказал черногорец, когда они вылезли из подвала. — Хорошо держался, без соплей. Смотри, сделаешь вечером все, как хозяин хочет, он тебя вчистую простит. Ты парень-то неглупый, только гонору в тебе много. — Он добродушно ткнул Хачкая кулаком в спину. — Отец твой такой же! Поначалу все ломался да кочевряжился, как девчонка на первом свидании, да хозяин его быстро убедил. Хозяин, он уговаривать умеет…

«Это точно, — подумал Ардиан, вспомнив залитое слезами лицо Хильды. — Слишком много козырей в его колоде. „Ящик Пандоры“, Горан-охотник, парни с глазами голодных волков… Похоже, босс готовится к настоящей войне».

Они вышли на веранду. Солнце уже склонялось к закату, дневная жара спадала. Свежий ветерок растрепал волосы Ардиана.

— Подождем здесь, — Петр указал Хачкаю на кресло-качалку возле плетеного столика. — Хозяин сейчас выйдет. Расскажет тебе, что к чему.

Ардиан послушно сел и с наслаждением вытянул ноги. За последние несколько часов он изрядно вымотался, а самое сложное все еще было впереди.

Скандербег появился минут через двадцать, недовольный и всклокоченный, словно медведь, которого заставили вылезти из берлоги в разгар зимы.

— Сейчас пять часов вечера, парень, — без предисловий начал он. — Гости приглашены к девяти. В это время ты уже должен прятаться в саду, тихий как мышь. Эта сучка, Хильда, обещала увести Мустафу подальше, вон туда, где виднеется красная крыша. Это бывшая купальня, сейчас там все заколочено, однако можешь подождать их там, спрятавшись за домом. Когда они приблизятся, выходи и смело стреляй. Мустафа будет вооружен — он всегда вооружен, — но воспользоваться оружием не сумеет. Хильда помешает ему… если же нет — убей и ее тоже. Охранников Мустафы не бойся, их возьмет на себя Петр.

— Здесь и лягут, — согласился черногорец. — Все до единого.

— Оружие, — сказал Ардиан. Он не мог поверить в свою удачу. Неужели Скандербег окажется настолько беспечен, что позволит ему взять в руки пистолет?

Великан засмеялся и, протянув руку, потрепал Хачкая по щеке. Ардиану очень хотелось отдернуть голову, но он заставил себя сидеть неподвижно.

— Конечно, сынок, конечно… как я могу оставить без оружия моего лучшего убийцу! На, держи — ты такого еще в жизни не видывал.

Он полез за пазуху и вытащил хромированный пистолет с массивной рукояткой и толстым стволом. Демонстративно выщелкнул обойму, показал ее Ардиану и вставил на место. Протянул Хачкаю пистолет рукояткой вперед.

— Нравится игрушка? Калибр как у сорок пятого «кольта», корову пробивает навылет. Ты только попади в Мустафу, а куда — это уже неважно: в ногу, в руку, все равно оторвет с мясом. Сделаешь все как надо — подарю!

— Спасибо, — пробормотал Ардиан, бережно поглаживая пистолет. Он ничего не понимал. Если Скандербег хотя бы теоретически допускает, что его киллер все-таки перевербован врагом, как он может доверить ему оружие?

— Ты ведь не станешь делать глупостей, правда? — мягко спросил Скандербег. — Твой отец все еще в подвале под прицелом Горана, а Горан никогда не промахивается.

«Ну да, конечно, — подумал Ардиан. — Босс никогда ничего не делает без подстраховки. Он уверен, что я не стану стрелять в него, потому что боюсь за отца. А как бы хотелось сейчас взять и одним выстрелом разнести ему голову… Ведь это он убил моего брата, а никакой не Мустафа. Мустафа дал мне три дня сроку, а в ту ночь, когда погиб Раши, прошло только двое суток. Хорошо, что у меня хватило ума не рассказывать боссу об этом, иначе он сразу догадался бы, что я знаю настоящего убийцу…»

— Я понял, эфенди, — кротко сказал он. — Я сделаю все как надо. Только скажите мне — после того, как все будет кончено… вы же отпустите папу, правда?

«Разумеется, он скажет „да“, — тихо шептал у него в голове голос его покровителя. — А сам все равно сделает что хочет, вероятнее всего, избавится от твоего отца, как только тот перестанет быть ему полезен. Но ты все равно спроси, пусть думает, что имеет дело с наивным мальчиком, который только и умеет, что нажимать на спусковой крючок».

Скандербег широко улыбнулся.

— Конечно, сынок! Твой отец отличный парень, и мне бы хотелось, чтобы он и дальше помогал нам, но если он захочет, я тут же отпущу его домой, к вашей маме. Кстати, о маме… — Он обернулся к Петру. — Вот что, пошли человека на рруга Курри, пусть покуда побудет там.