Рэндолф Уайт прежде был директором маленькой частной школы в Лейк-Форесте, штат Иллинойс. Про этот городок исключительно для белых и очень богатых говорили, будто он прямо из кожи вон лезет, желая доказать, что никакой он не пригород Чикаго — но может, и врут, я ни разу там не был. Несколько учеников Грейвсендской академии приехали оттуда, и все как один застонали, услышав, что Рэндолф Уайт назначен директором Академии, — вполне возможно, просто мысль о том, что кто-то из Лейк-Фореста последовал за ними в Нью-Хэмпшир, нагоняла на них тоску.

В то время у нас с Оуэном был один знакомый мальчишка из Блумфилд-Хиллз, что в штате Мичиган; он сказал нам, что Блумфилд-Хиллз и Детройт — это примерно то же самое, что Лейк-Форест и Чикаго, и что, как он выразился, Блумфилд-Хиллз — «гнилое местечко». И привел пример из жизни Блумфилд-Хиллз, чтобы пояснить, что имеет в виду, — это была история об одной поселившейся там негритянской семье. Так вот, этих людей очень скоро вынудили продать дом и убраться, потому что соседи то и дело жгли у них на лужайке кресты. Нас с Оуэном это здорово впечатлило; мы в своем Нью-Хэмпшире думали, что такие дела творятся только где-нибудь на Юге, — но один негритянский парнишка из Атланты сказал нам, что мы просто «ни хрена не знаем». Они сжигают кресты по всей стране, сказал он; нас, мол, в Грейвсендской академии ведь «явно не окружают толпы чернокожих школьников», верно? Да, пришлось согласиться нам с Оуэном, не окружают, это уж точно.

Потом другой знакомый парнишка из Мичигана сказал, что Гросс-Пойнт с Детройтом больше похожи на Лейк-Форест с Чикаго — мол, Блумфилд-Хиллз не самое уместное сравнение А потом еще один мальчишка стал спорить, что Шейкер-Хайтс и Кливленд еще почище, чем Лейк-Форест с Чикаго, и так далее Мы с Оуэном не слишком-то хорошо знали, где у нас в стране предпочитают селиться богатые и избранные, когда один мальчишка-еврей из городка Хайленд-Парк в штате Иллинойс сказал нам, что в Лейк-Форест «не пускают евреев», нам с Оуэном уже стало интересно, что же это за такая зловещая частная школа в Лейк-Форесте, откуда прибыл наш новый директор

У Оуэна имелся и другой повод подозрительно относиться к Рэндолфу Уайту Из всех кандидатов, которых конкурсная комиссия пропустила через свое решето за то время, пока мы учились в десятом классе, лишь Рэндолф Уайт не принял приглашения на ЗАКРЫТУЮ АУДИЕНЦИЮ с Голосом Оуэн встретился с мистером Уайтом у двери кабинета Арчи Торндайка Торни познакомил кандидата в директоры с Голосом и сказал, что, как обычно, готов уступить свой кабинет, чтобы во время собеседования им никто не мешал

— Что такое? — не понял Рэндолф Уайт — Я ведь, кажется, уже прошел собеседование со школьниками?

— Да, верно, но… — замялся старина Торни — Понимаете, Оуэн — это Голос, ну, вы знаете нашу школьную газету — называется «Грейвсендская могила»?

— Я знаю, кто это, — ответил мистер Уайт, он до сих пор не пожал протянутую руку Оуэна — Почему он не пришел, когда со мной беседовали остальные школьники?

— Это были члены ученического подкомитета, — пояснил Арчи Торндайк — А Оуэн просил о «закрытой аудиенции»

— Просьба отклоняется, Оуэн, — заявил Рэндолф Уайт, пожав в конце концов маленькую ладошку Оуэна — Я предпочитаю иметь побольше времени в запасе, чтобы как следует поговорить с заведующими кафедрами, — объяснил мистер Уайт Оуэн потер пальцы, до сих пор дрожавшие после рукопожатия деловитого кандидата

Старина Торни попытался загладить неловкость.

— Оуэн — это почти заведующий кафедрой, — шутливо заметил он.

— Мнение школьников — это ведь не мнение кафедры, верно? — спросил мистер Уайт Оуэна; тот словно язык проглотил. Уайт был крепко сбитым, подтянутым мужчиной; он каждый день играл в беспощадную и агрессивную игру под названием сквош. Жена звала его Рэнди; он звал ее Сэм — уменьшительное от «Саманта». Она происходила из семьи чикагских мясных магнатов; в его семье тоже занимались мясом, хотя, как утверждали, в ее мясе крутились гораздо большие деньги. Одна злорадная чикагская газета назвала их свадьбу «мясным браком». Оуэн вспомнил, что в личном деле кандидата говорится, будто Уайт «произвел технологический переворот в упаковке и распространении мясных продуктов». Он перешел из мясной области в образовательную совсем недавно — когда решил, что его собственным детям нужна школа поприличнее. Он основал такую школу, причем с нуля, и в Лейк-Форесте она стала пользоваться немалым успехом. Сейчас дети Уайта уже учились в университете, и он стремился к «новым высотам в образовательном бизнесе». В Лейк-Форесте не было «традиций», с которыми ему хотелось бы работать; Уайт говорил, его привлекает роль «преобразователя долгой и славной традиции».

Рэнди Уайт одевался как бизнесмен; рядом с небрежно одетым, слегка даже помятым стариной Арчи Торндайком он выглядел необычайно щеголевато. На Уайте идеально сидел костюм стального цвета в тонкую полоску и до хруста накрахмаленная белая сорочка; концы ее воротника, чуть уже, чем принято, он скалывал изящной золотой булавкой, благодаря той же булавке идеально вывязанный узел его галстука выдавался вперед опять-таки чуть больше, чем принято. Уайт положил руку Оуэну на макушку и взъерошил ему волосы; Роза Виггин, помнится, тоже любила так делать, пока не пришло памятное Рождество 1953 года.

— Я поговорю с Оуэном после того, как получу работу! — заявил Уайт старине Торни и сам улыбнулся своей шутке. — Я, в общем, и так знаю, чего хочет Оуэн, — сказал Уайт и подмигнул Оуэну. — «Первым делом — педагог, а уж потом добытчик денег» — не так ли? — Оуэн кивнул, по-прежнему не в силах вымолвить ни слова. — Ну что ж, Оуэн, я скажу тебе, что такое директор школы. Директор школы должен уметь принимать решения. Он и педагог, он и добытчик денег, но — в первую и самую главную очередь! — это человек, который принимает решения.

Затем Рэнди Уайт посмотрел на часы и увел старину Торни обратно в кабинет.

— Вы же помните, мне надо успеть на самолет, — сказал Уайт. — Давайте побыстрее соберем всех этих ваших заведующих кафедрами. — И за секунду до того, как Арчи Торндайк закрыл дверь своего кабинета, Оуэн услышал, что еще сказал Уайт (ему показалось, эти слова как раз и предназначались для его, Оуэна, ушей): — А этому парнишке еще надо подрасти.

И только после этого дверь в кабинет директора закрылась окончательно. Голос так и остался безмолвным; кандидат в директоры не услышал от Оуэна Мини ни единого слова.

Конечно, Призрак Будущего провидел, что нас ждет; иногда я думаю, что Оуэн провидел вообще все. Я помню, как он предсказывал, что школа выберет Рэндолфа Уайта. Голос написал очередную статью для «Грейвсендской могилы», озаглавленную «НАДУАЙТЕЛЬСТВО». Он начал так: «В ПОПЕЧИТЕЛЬСКОМ СОВЕТЕ ЛЮБЯТ ДЕЛОВЫХ ЛЮДЕЙ — ЧЛЕНЫ ПОПЕЧИТЕЛЬСКОГО СОВЕТА И САМИ ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ! А НАШИ ПРЕПОДАВАТЕЛИ — ЭТО СБОРИЩЕ ТИПИЧНЫХ УЧИТЕЛЕЙ; НЕРЕШИТЕЛЬНЫЕ, БЕСХРЕБЕТНЫЕ, ОНИ ВСЕ ВРЕМЯ ГОВОРЯТ: «ДА, НО С ДРУГОЙ СТОРОНЫ…» ТЕПЕРЬ ВОТ ПРИХОДИТ ЭТОТ ТИП — КАК ОН САМ УТВЕРЖДАЕТ, СПЕЦИАЛИСТ ПО ПРИНЯТИЮ РЕШЕНИЙ. КОГДА ОН И ВПРАВДУ НАЧНЕТ ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЯ, ТУТ МАЛО НЕ ПОКАЖЕТСЯ — ПОГОДИТЕ НЕМНОЖКО, И ВЫ УВИДИТЕ, КАК ЛОВКО ЭТОТ ПАРЕНЬ ВСЕ ЗА НАС РЕШИТ! НО ПОКА ВСЕ КРУГОМ ДУМАЮТ, ЧТО ИМЕННО ЭТОГО-ТО НАМ И НЕ ХВАТАЕТ БОЛЬШЕ ВСЕГО — ЧЕЛОВЕКА, УМЕЮЩЕГО ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЯ. ПРЯМО ХЛЕБОМ ИХ НЕ КОРМИ — ДАЙ СПЕЦИАЛИСТА ПО ПРИНЯТИЮ РЕШЕНИЙ. ЧЕГО ГРЕЙВСЕНДСКОЙ АКАДЕМИИ НА САМОМ ДЕЛЕ НЕ ХВАТАЕТ, ТАК ЭТО ДИРЕКТОРА С СОЛИДНЫМ ОБРАЗОВАНИЕМ И ОПЫТОМ. А ОБРАЗОВАНИЕ И ОПЫТ МИСТЕРА УАЙТА НАЧИНАЮТСЯ И ЗАКАНЧИВАЮТСЯ МЯСОМ».