Амос с почтением взял из рук Картера леопардовую мантию.

– Бедный Мишель.

Все собрались вокруг статуи Тота. Только сейчас я увидела, как досталось Большому залу. Все стены были в трещинах. На полу валялись осколки битого оконного стекла и куски статуэток. Коллекция дядиных музыкальных инструментов превратилась в расплавленную и застывшую массу. За эти три месяца мы второй раз почти полностью разрушали Большой зал. Рекорд, однако. Но сейчас я думала не о разрушениях. Мне хотелось крепко обнять всех наших учеников.

– Вы потрясающе сражались, – сказала я. – За считаные секунды расправиться с опытными врагами! Только одного не пойму: почему вы не сделали этого раньше? Почему они осаждали вас всю ночь?

– Мы едва могли сдержать их натиск! – признался Феликс. Собственный успех его озадачивал. – К рассвету я вообще падал от усталости.

Остальные хмуро кивали.

– А я так вообще находилась в коме.

Жас протиснулась к нам и обняла Картера и меня. Даже странно, что я могла ревновать ее к Уолту.

– Ты совсем выздоровела?

Я до сих пор не могла в это поверить. Вглядывалась в ее лицо, стремясь увидеть какие-то признаки недавней тяжелой болезни. Их не было.

– Придется поверить, – улыбаясь, сказала Жас. – Я проснулась на рассвете. Чувствую, все изменилось. Я опять здорова… Наверное, это было, когда вы появились. Что-то произошло.

– Конечно, – подтвердил Амос. – Сила Ра. Пробудившись, бог солнца принес всем нам новую жизнь и новую энергию. Он оживил наш дух. Без него мы бы не победили.

Я повернулась к Уолту, не осмеливаясь спросить, как он. Вдруг и он тоже излечился? Увы! По его глазам я поняла: та молитва осталась без ответа. Наверняка сейчас у него болело все тело. Ведь он целую ночь сражался с армией Меншикова.

«Горностаи больны». Еще в Дуате Ра сводил меня с ума этой фразой. Почему бога солнца так интересовало состояние Уолта? Можно было только гадать. Но даже бог солнца оказался не в силах разрушить давнее проклятие.

– Амос, о каком твоем притязании говорила Сара Якоби? – спросил Картер. – И почему другие номы его не призна́ют?

Этот вопрос и я хотела задать. Но иногда брат меня опережает.

Амос молчал, будто не понял его вопроса. Пришлось встрять мне.

– Картер, помнишь наш разговор о самых сильных в мире магах? Дежарден был первым. Меншиков – третьим. Тебя интересовало, кто же второй. Помнишь?

– Да, – кивнул он. – Но это…

– А нынче, когда Дежарден умер, второй по силе маг автоматически стал первым. Как ты думаешь, кто это?

Извилины Картера медленно зашевелились, что доказывает существование чудес. Он повернулся и уставился на Амоса.

Наш дядя торжественно кивнул.

– Да, ребята, – тихо сказал он, накидывая себе на плечи леопардовую мантию. – Нравится это кому-то или нет, но теперь ответственность ложится на мои плечи. И новым верховным чтецом быть мне.

Сейди

Не люблю прощаний, но без них никуда…

[Нет, Картер, это не приглашение забрать у меня микрофон. Я сама расскажу о прощаниях. Отвали!]

К вечеру мы привели наш бруклинский дом почти в полный порядок. Элисса практически одна починила стены. Точнее, с помощью бога земли. Наши ученики хорошо освоили заклинание «хи-нем» и вернули в прежнее состояние почти все, что было сломано. Хуфу виртуозно управлялся с тряпками и моющими жидкостями, как будто играл в баскетбол. А сколько времени нам сэкономил грифон! Он заменял целый уборочный комбайн. Один взмах крыла с прикрепленными тряпками и щетками – и целая стена сияет чистотой.

Победа победой, но беззаботной радости не было ни у кого. Наоборот, сохранялось ощущение, что нас в покое не оставят. Филипп Македонский нес вахту на веранде. Шабти патрулировали подступы к дому, однако никто не отважился напасть: ни силы Апофиса, ни маги. Я почти физически чувствовала шок, постепенно охватывающий все триста шестьдесят номов. Столько новостей сразу! Дежарден умер, Апофис вырвался из темницы, Ра вернулся из забвения, а Амос Кейн стал новым верховным чтецом. Не знаю, которая из новостей сильнее всего будоражила и задевала магов. Но пока остальные номы переваривали случившееся и решали, как им поступить, мы получили небольшую передышку.

На закате мы с Картером поднялись на крышу, где Зие предстояло открыть портал в Каир. Она отправлялась туда вместе с Амосом.

Зия подрезала волосы и надела новую бежевую одежду. Теперь она очень напоминала ту Зию, которую мы впервые увидели в музее Метрополитен. Не стану повторяться и говорить, сколько всего случилось за эти месяцы. И уж если быть совсем точной, с настоящей Зией мы впервые повстречались только на берегу Нила, а в музее имели дело с ее шабти.

[Да, Картер. Действительно, голова начинает болеть, когда начинаешь выстраивать всю последовательность событий. Кстати, тебе давно пора научиться вспомогательным заклинаниям. Например, вызывать таблетки от головной боли. Это лучше, чем сейчас мешать мне.]

Наши ученики починили и каменного сфинкса. Сейчас на его месте был клубящийся вихрь портала. Опять прощания! Вчера на крыше Великой пирамиды, сегодня – на крыше бруклинского дома.

– Я буду сопровождать Амоса… то есть верховного чтеца… в Первый ном, – сказала Зия. – Хочу убедиться, что его призна́ют главой Дома жизни.

– Тебе будут сопротивляться, – предупредила я Амоса. – Будь осторожен.

– Мы выдержим, – улыбнулся Амос. – Не волнуйся.

Дядя был одет со своей обычной элегантностью. Золотистый шелковый костюм прекрасно сочетался с леопардовой мантией, мягкой фетровой шляпой и золотыми бусинами в косичке. Рядом с ним лежал кожаный рюкзак и футляр с саксофоном. Я представила дядю сидящим на ступенях перед троном фараона. Пожалуй, еще никто не играл в Зале эпох на тенор-саксофоне. И вместе со звуками какой-нибудь композиции Джона Колтрейна (дядя его обожает) из раструба саксофона будут вылетать светящиеся иероглифы. Одним словом – новая эпоха.

– Я буду вам звонить, – пообещал Амос. – И потом, вы уже выросли. Вы больше не нуждаетесь в наставнике. Теперь вы – хозяева бруклинского дома.

Я старалась выглядеть смелой и уверенной, но, по правде говоря, жутко не хотела, чтобы он нас покидал. Скажете: обычные заморочки подростков? Как качать права – они взрослые, а как осознавать обязанности – сразу соглашаются быть детьми. Но в тринадцать лет взваливать на свои плечи ответственность взрослого… Точно так же мне в свое время не хотелось бежать в Двадцать первый ном и вести армию в бой. Дело даже не в возрасте. Никто не бывает готов к подобным вещам.

Зия коснулась руки Картера. Мой братец… отскочил, словно это была не рука, а пластина дефибриллятора.

– Мы с тобой скоро увидимся и поговорим, – пообещала она. – Попозже, когда… все уляжется. Спасибо тебе.