И после всего этого, ты думала, что сможешь сбежать от меня, сука?! Не так – так иначе?! Серьезно считала, что уговоришь моего отца выдать тебя за моего брата? Хотела отделаться малой кровью? А этот идиот, мой мямля братец! Он, конечно, едва лужей у твоих ног не растекся, когда услышал новость. Я смеялся. Смеялся вам всем в лицо, Майя!

Почему ты решила сменить одного жениха на другого? Почему? Молчишь? Это все нервозность молодой невесты перед свадьбой. Молчи. Тебе все равно никто не поверит. Не нервничай так, мать тебя утешит.

Я приду к тебе этой ночью. И следующей. Буду приходить каждую ночь, пока ты не родишь мне сына. Нашего первенца. И я даже знаю, как мы его назовем. Коля.

Запомни, сука. Я убью всех, кого ты любишь, если ты не родишь мне сына. Поняла?!

Но я люблю тебя, моя драгоценная Майя. Поэтому я разрешаю тебе попрощаться со своим лекхе. Иди к ним в общину. Иди. И скажи ему, что ваша встреча была ошибкой.

Наступил день, когда мы с Иваром произнесли брачные клятвы, и нашими свидетелями стала вся его община. Поселенцы собрались в плотный круг перед воротами, а в центре стояли мы и держались за руки. Вести церемонию на правах старейшины взялась Нина. Пожилая женщина тщательно подготовилась. Надела лучшее платье, подкрасила губы, а на шею своей вороне нацепила сложенную в несколько раз нитку бус.

Мила тоже прихорошилась. В свойственной ей грубоватой манере не стала отказываться, когда я подарила несколько своих новых платьев. Сошлись на том, что это – своеобразный возврат долга за одежду, которую она давала мне. Обмен, конечно, был неравноценный, потому что платья обошлись Ивару в немалую сумму по сравнению с растянутыми футболками и штанами Милы. Но, судя по тому, как загорелись глаза, у нее давненько, а может, и никогда, не было ничего подобного.

Наряд глубокого винного цвета хорошо подошел Миле и выглядел празднично. Стоило ей вылезти из своих обычных домашних платьев и халатов, распустить и уложить волосы – как она мгновенно преобразилась. А бросив случайный взгляд в сторону, я вдруг заметила, что Байрон стоит и смотрит на нее, открыв рот…

Приятно было увидеть и спасенную Иваром от охотников Тину. Чуда пока не произошло, она выглядела робкой и запуганной, старалась держаться ближе к кому-нибудь из женщин и отчаянно сторонилась мужчин. Даже Ивар, к которому испытывала благоговение, вселял в нее легкий ужас, если подходил ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Раньше я могла только воображать, что творится в душе бывшей рабыни, но, побывав в гетто, начала более четко представлять ее состояние. Впереди Тину ждали еще долгие и долгие месяцы перед тем, как страхи, наконец, начали бы таять. Но пример Милы был перед глазами, а тихая и семейная обстановка поселения влияла только к лучшему.

Лекс, с таким торжественным выражением лица, как будто сам женился, вручил мне букет душистых лесных ромашек с крохотными белыми лепестками и пожелал самого лучшего своему другу. Теперь я со смехом вспоминала, как цапалась с ним в машине в день похищения. А ведь тогда по-настоящему его ненавидела и желала смерти! Оказалось, что нужно лишь узнать этого увальня поближе, чтобы понять – добрее вряд ли найдется кто-то из лекхе.

Больше всех празднику радовался Никитка. Его смех звонким колокольчиком переливался то с одной, то с другой стороны круга, а Мила не успевала ловить сына, чтобы одернуть и заставить вести себя тише. Поначалу мальчик искренне расстроился, когда ему сказали, что я стану женой Ивара. В его последних воспоминаниях Ивар обижал меня и заставлял плакать. То, что произошло позже, осталось за кадром. Но после двух бутербродов с вареньем и разговора по душам Никитка смирился и вынес вердикт:

– Все равно дядя Ивар уже старый, а я – молодой. Когда он уйдет на пенсию, настанет и моя очередь на тебе жениться!

Пришлось согласиться.

Сложнее всего оказалось переломить отношение со стороны прочих поселенцев. Мы не успели близко познакомиться, и все, что они знали, – я уезжала пленницей, а вернулась почему-то невестой их обожаемого лидера. Я успевала только ловить на себе косые взгляды и слышать шепотки. Многие хмурились, что тоже не прибавляло радужного настроения. Хорошо, что Ивар успокаивал и поддерживал меня, иначе подобное отношение значительно омрачило бы наш день.

Когда все притихли, а Ивар встал напротив, сердце замерло при одном лишь взгляде на него. Я комкала в руках букет и буквально приказывала себе дышать ровно. Его глаза сияли. Непослушная прядь волос так и норовила упасть на лоб. Губы сами собой растягивались в нежной улыбке, хотя я видела, что он старается ее спрятать. Мы так отчаянно хотели быть вместе! И пусть эта церемония не считалась официальной для людей моего круга, на мне не было фаты, а платье цвета топленого молока можно было счесть скорее просто нарядным, чем свадебным. По злой иронии судьбы Ивар мог бы жениться на мне официально, но мой паспорт остался в заповеднике. Но так ли уж это было важно? Главное, что мой мужчина, мой обожаемый дикий зверь держал меня за руку и улыбался. В такой момент не хотелось думать о глупых законах. Впрочем, я все уже для себя решила.

– Я, Кира из клана охотников, – начала я дрожащим голосом и сразу же едва не сорвалась в слезы от волнения.

Вырвав одну руку из пальцев Ивара, принялась судорожно махать себе на лицо.

– Давай, малыш, давай… – с легкой улыбкой шепнул он, – у тебя все получится.

– Клянусь всю жизнь любить тебя, – продолжила я, справившись с эмоциями и вернув ему руку, – поддерживать все твои решения и подарить тебе наших детей. Клянусь разделить с тобой все тяготы и, что гораздо лучше, все радости.

Улыбка у Ивара становилась все шире.

– Я только не согласна, чтобы ты продолжал заглядываться на городских красоток! – нахмурилась я строго.

Лекс хрюкнул в кулак, но под строгим взглядом Нины снова натянул серьезную мину.

– И в знак своей любви и верности, Ивар, я хочу подарить тебе самое дорогое, что у меня есть. – Я вздохнула, потому что принять это решение было очень непросто. – Всю жизнь я гордилась тем, в какой семье родилась. Моей детской мечтой было пойти по стопам отца и братьев и стать охотником, как они.

В толпе лекхе зафыркали, но примерно такой реакции я и ожидала.

– Я знаю, что мои родные очень страдают без меня. Но они нанесли непоправимый ущерб твоей семье, – я обвела взглядом поселенцев, – всем вашим семьям. Мой отец виноват в том, что началась перемена законов. Поэтому…

Я снова запнулась, и Ивар лишь крепче сжал мои пальцы в знак поддержки.

– Поэтому в знак любви к тебе, Ивар, я отрекаюсь от своей семьи. И от мечты стать охотником тоже. Меня больше ничего не связывает с кланом Хромого, – говорить такие слова было почти физически больно, – я не хочу идти с ними на контакт. Для них Кира из клана охотников умерла. Есть только Кира, жена Ивара из общины лекхе. У меня останется пуля… но как память о том, что моя семья натворила, не более того.