– Это остров Городомля, – продолжала Мария, удивленно взглянув на внезапно изменившееся лицо Крутова, который получил подтверждение правильности своего экстравидения.

– По легенде, на Городомле Шишкин делал эскизы для своего знаменитого «Утра в сосновом лесу», – пробормотал Панкрат.

– Вот его центральное озеро Дивное с небольшим островком в северной части. Рядом – бывший пионерлагерь и небольшая церквушка.

– Поворотная колокольня, – снова добавил Панкрат. – Недавно ее стали реставрировать.

– Так вот дети находятся где-то здесь, недалеко от колокольни. У меня вообще такое впечатление, что они на этом маленьком островке на Дивном озере, судя по эху…

– Живы?! – пробормотал Панкрат, и голос его был так глух, будто его душили слезы.

– Конечно, живы, – кивнула Мария, быстро взглянув на Крутова, так что тот понял, что говорится это для Лиды, а не для остальных. – Я думаю, что охранники базы захватили детей случайно, и вскоре следует ожидать их визита на материк. Настя вполне способна сказать, кто ее мать и отец.

– Но ждать мы этого не станем, – покачал головой Панкрат. – Если они и заявятся сюда, мы должны будем к этому времени уже иметь козыри на руках.

– Согласен, – сказал Крутов, давая себе клятву вытащить детей сестры из секретной лаборатории Легиона живыми. Он был единственным из всех, если не считать Марии, кто понимал, как мало у них времени.

Первым в поход выступил Панкрат, имевший гидрокостюм и акваланг. Нырнув под воду недалеко от острова Житное, он должен был проплыть под водой три километра и высадиться на южном мысу Городомли примерно к двум часам дня. После чего ему предстояло спрятать водолазное снаряжение и достичь берега внутреннего озера острова – Дивного, где, по расчетам Марии, располагалась база Легиона.

Вторым к Городомле отправился на лодке Ираклий, экипированный по местному рыбацкому стандарту: плащ-палатка с капюшоном, набор удочек, подсак, ведро, две бутылки водки, закусь и термос с горячим чаем. Из оружия он взял с собой старенький дробовик, нож и набор метательных пластин, легко закрепляемых в рукавах плаща и теплой куртки. Его задача была посложней: добраться до острова, попытаться высадиться на восточной песчаной косе, отмеченной красным буем, а если не удастся – поднять шум и отвлечь внимание сторожей территории. Затем он должен был действовать по обстоятельствам и не упустить шанс присоединиться к Панкрату у озера.

Последним уходил на рейсовом теплоходе Крутов, которого тщательно загримировали под местного жителя, возвращавшегося в поселок на северном берегу Городомли с покупками – громадной коробкой с насосом и бухтой прорезиненного шланга. Эти громоздкие «покупки» должны были в некоторой степени снять с него первоначальное подозрение в несоответствии пейзажу и колориту и не дать наблюдателям базы повода начать его проверку еще на пристани. Ну а в поселке, располагавшемся в глубине острова, на западном берегу озера Дивного, Крутов намеревался тихо-мирно исчезнуть.

Воевать они не собирались, рассчитывая лишь на проведение разведрейда и захват «языка», и взял Крутов с собой лишь холодное оружие: любимый бэтдаггер[22], подаренный ему еще в Жуковке Сашей Зубко, и метательные стрелки. «Глушак» нес в водонепроницаемом пакете Панкрат, и весь расчет с захватом «языка» строился именно на применении пси-генератора.

Все трое имели рации, действующие в пределах пяти километров, и могли связаться друг с другом в любой момент.

Крутов сошел с теплохода на деревянную пристань Городомли в половине второго дня. На нем был ватник, кожаная кепка, брюки цвета золы и кирзовые сапоги. Наклеенные бородка и «трехдневная щетина» разительно изменили его лицо, и узнать в пошатывающемся, явно подвыпившем мужике бывшего полковника ФСБ было вряд ли возможно.

Вместе с ним на пристань сошли две женщины, мальчишка лет четырнадцати, молодой парень и двое мужчин постарше, одетые примерно так же, как и Егор. Один из них помог ему выгрузиться: Крутов вполне натурально сыграл захмелевшего аборигена, из рук которого все падало, – и «выброска десанта» закончилась благополучно, хотя за пристанью внимательно наблюдали из стоявшего неподалеку у продуктового ларька внедорожника «Марш»[23]отечественного производства с импортными сверхбаллонами, прозванного за разухабистый вид «лаптежником».

Продолжая пошатываться, то и дело останавливаясь и прикладываясь к бутылке, Крутов дополз до первых домиков поселка, где и застрял, безуспешно пытаясь взгромоздить на себя облепленную грязью коробку с насосом, внутри которой, конечно, никакого насоса не было, Панкрат наложил туда всякой металлической рухляди вроде обрезков труб и уголков.

Видимо, наблюдавшим за его усилиями из «лаптежника» парням надоело ждать, когда он доберется до места назначения, и они решили проверить гостя раньше.

– Эй, дядя, – окликнул его смуглолицый усач, сидевший рядом с водителем «Марша», – где живешь-то?

– Сам-то я? – разогнулся Крутов.

– Сам-то ты.

– Да в Осташкове, где ж еще.

– А сюда как попал?

– Дак сродственник у меня туточки, Пашка Рябой, сподобил вот, зараза, насос ему купить. Помогли бы, робята, тяжело ташшить-то.

– Ты бы еще поллитру выдул, – засмеялись в машине, – сразу полегчало бы.

– Дак я уже вторую кончаю, – Крутов, пыхтя, взвалил-таки на себя коробку и двинулся к последнему домику поселка, за которым начинался лес, – а эта дрянь все тяжельше и тяжельше становится…

Из кабины «Марша» снова раздался смех, и машина покатила по дороге вправо, к длинному деревянному забору, за которым начиналась территория какой-то заброшенной стройки с возведенными наполовину стенами двухэтажного кирпичного корпуса не то рыбзавода, не то общежития.

Крутов дождался, пока «лаптежник» скроется из глаз, бросил коробку за бетонную плиту справа, туда же отправил бухту резинового шланга и шмыгнул к лесу, включая рацию:

– Все на связь!

– Я в лесу, – тотчас же отозвался Панкрат, – в километре от цели.

– Подхожу к берегу, – сообщил Ираклий. – Был бы раньше, да на озере сильное волнение, на веслах идти трудно. В пределах видимости моторная лодка, идет ко мне. На берегу никого не вижу. Если высажусь без эксцессов, дам знать через десять минут.

– Встречаемся все у колокольни. Конец связи.

Крутов снял сапоги, заменил их на кроссовки, ватник тоже сбросил, оставаясь в не стесняющей движения мягкой куртке, и припустил по лесу на юг, в сторону Дивного озера, на берегу которого стояла колокольня времен царствования Петра I.

Дождь перестал, но лес все равно стоял сырой и угрюмый, хотя воды под ногами было мало, дерн и слой опавшей листвы впитывали ее быстро.