Напиши мне о Генрихе. Я не требую, чтобы он мне писал (уже примирился), но скажи мне, как это мне понять – это искренне и принципиально, или только тактика, вызванная внешними обстоятельствами? Интересуется ли он моей жизнью? Моими письмами? Почему авария на планёре? Какая цель этого обучения, если он не летчик? Где он служит? Что читает? Ведет ли дневник? Иногда перечитываю те два письма, которые он написал мне в Сталинградскую тюрьму.

Обнимаю тебя, милый друг, крепко и по-сибирски.

Я.

15.11.34. Бийск

…Все обдумываю, чего ты взялась за Гоголя. С такой большой подготовкой газетных статей не пишут. Не пробовала ли прямо в журнал двинуться с этой работой? Но статья должна содержать какую-то центральную идею, пока я ее не уловил. Нужно найти. Не подойдет ли тебе такая идея: писатели умирают, а их творения продолжают с последующими эпохами жить, стариться, умирать и снова воскресать. Революция произвела перекройку не только современности, но и прошлого, истории, старой литературы.

Из прошлого ожили все экстремисты, все, кто могли очень ярко чувствовать. Поэтому Тургенев, Гончаров отошли, а Гоголь, Достоевский приблизились. И ими стали больше заниматься. Это касается их насыщенной формы. Революция любит горячих, кричащих и не терпит бормочущих, лепечущих, теплых. И только Толстой на все времена.

Это касается формы изложения, теперь о самом содержании.

Среда Гоголя – это самый сильный враг Революции: провинциальное мещанство. Не жестокий город Окуров, жестокости нет у Гоголя, а просто беспредельное болото. Он собрал воедино все болезненные явления русской истории, выстрадал их и выставил на всенародный показ с потрясающей силой. Он дал образ изумительной четкости, но дал безысходность своего мира. Что же с ним делать? Этого Гоголь не говорит. Революция ответила – разрушить, камня на камне не оставить. Тема в такой трактовке получается злободневная.

Вечером. Однако взялся перечитывать “Вечера на Хуторе” – и забыл совершенно о своей оценке – конечно, главное в Гоголе – его божественное слово…

ЯКОВ – ГЕНРИХУ

17.11.34

Милый мальчик! Твое письмо разошлось с моим, в котором я крепко сердился на твое молчание. Всякое твое письмо меня радует. Конечно, лучше вместо подробного описания ноябрьского праздника читать что-нибудь про тебя лично – но все же хорошо. Отмечаю – первое письмо, которое пришло без единой грамматической ошибки. Большое событие для нас обоих – автора и его читателя. Освоение грамматических высот заканчивается.

Выбор дальнейшего пути, думаю, лучше решить в пользу техникума. Хотя я и не вполне понял, почему ты решил оставить школу, коли тебя оттуда не изгоняют? ФЗУ безусловно отпадает. Сообщи больше подробностей о техникуме и рабфаке – если можешь, достань программы того и другого. Только тогда сможешь и сам решить. Техникум лучше, потому что он техникум ЦАГИ. А рабфак может тебя направить на неожиданную специальность, и ты ничего не сможешь сделать. Лучше техникум, но все же разузнай более подробно все эти дела. Скажи, как ты рассчитываешь поступить туда. Кто командирует? И куда легче поступить…

…купил тебе костюм и пальто летнее суконное. Жду оказии – с кем послать.

…Я научился хорошо штопать носки и латать белье. Очень хотел, чтобы ты тоже научился это делать. Еще один шаг на пути к истинному раскрепощению женщины. Когда ты это научишься делать, то будешь очень осторожно обращаться со своими вещами, не допускать ни одной большой дырки и сбрасывать белье при малейшей аварии. Сообщи, как это обстоит у тебя.

Делаешь ли холодные обтирания утром? Я – каждый день, часто делаю радиогимнастику. Играю в волейбол, когда получается…

Мало пишешь про маму. Вот какой-то конфликт был, хотя и небольшой. Написал бы мне и об этом. Кто твои товарищи? Опиши их, каковы их интересы.

Жму руку,

твой Я.

ЯКОВ – МАРУСЕ

25.11.1934

…Ты спрашиваешь, каковы мои хозяйственные дела, они таковы: хлеб покупаю коммерческий. Он здесь свободно без очереди теперь продается. А прежде было трудно. На случай хлебных перебоев у меня есть запас сухарей – хозяйка насушила. Вот были недавно перебои, я целую неделю ел свой мешок с сухарями. Когда он уже кончался, снова открылся хлебный магазин. Теперь снова начал наполнять его. Кроме того, на службе выдали восемь килограммов муки, это тоже идет в неприкосновенный фонд на случай перебоев с хлебом. Обедаю в Доме работников просвещения. Первое 60–80 к., второе мясное 1.50–1.80.

Уже почти месяц работаю в Маслотресте, а жалования все не дают. Обещают завтра. Завтракаю и ужинаю дома хлебом и тем маслом, которое выдали на службе. В общем, питаюсь вполне удовлетворительно. Электричество все еще не провели. Жду получки жалования.

Комната очень теплая. Вот сейчас сижу в одной рубашке и пишу. Во всем Бийске окна строят без форточек. А у меня есть вентилятор в стене. Но все-таки керосиновая лампа за вечер работы сильно портит воздух. С электричеством будет лучше.

…В последней книжке “Нового мира” есть превосходная статья о современной семье в Германии. Ты прочтешь эту статью с тем же громадным интересом, что и я. Там трактуются все вопросы, занимающие тебя, и приведены все группировки германских мыслителей на эту тему. Среди них найдешь и тех, которые думают, как ты. Особенно приятно будет тебе разыскать далеких единомышленников.

При статье есть большая библиография этого вопроса (на немецком языке). Читай поскорее Келлермана, чтобы перейти на указанную литературу.

Пришлю тебе эту книжку. Я имею многое, чем можно дополнить мысли автора. Статья подсказала мне интересную идею – написать книгу о положении женского труда в разных странах. Если ты захочешь за это дело взяться, я готов предложить тебе свое тайное соавторство.

…Прочел твою рецензию в Н. Д. (“Наши достижения”) о партизанском сборнике. Хотелось бы более подробного изложения самой книги. Рецензия редко приводит к прочтению самой книги, она часто заменяет эту книгу и поэтому должна быть более подробна. Обнимаю тебя, мой чудесный друг. Я.

30.1.1935

Вчера получил письмо от 22.1.35 – о Гениной болезни. У него неплохая наследственность, организм справится с болезнью, да и наши денежные дела улучшаются, и с питанием будет лучше. Теперь буду каждый месяц посылать масло, четыре-пять килограмм, лучше раза два в месяц. В пути находятся две посылки: от 16 января в четыре с половиной килограмма и от 26 января в два килограмма. Боюсь, первая может пропасть – ее не приняли ценной, пришлось послать без цены, вторая дойдет – послана ценной на шестьдесят рублей. Если б я получил извещение, что ты получила, я бы выслал следующую. У меня отложено шестьдесят рублей на следующую посылку. С первого февраля я начинаю руководить хором при клубе. Запросил двести, мне дали со всякими извинениями сто, обещая дополнить какими-нибудь другими доходами. Я условно согласился. Думаю получить свою цену. Кроме масла теперь смогу рублей сто еще высылать в месяц… С такой поддержкой, думаю, мы Геню быстро поставим на ноги. Напиши, в каком виде доходит масло. Алтайское масло считается лучшим. Напиши мне, какое тебе больше подходит – сладкое, соленое или топленое.