— Подумать только, карточка тут так и висела, — проговорила Дженни. — Я помню девушку, которая ее принесла; она была к вам неравнодушна; да уж, в «Малом» у вас не было недостатка в поклонницах. Девушка приобрела ее у одной дамы в Берлингтонском пассаже. Знаете, там была леди, продавала таким вот интересующимся девушкам ваши фотографии и другие, наподобие?

Я помотала головой, удивляясь: надо же, исходить вдоль и поперек Берлингтонский пассаж в поисках интересующихся мужчин и ни разу не обратить внимания на эту леди.

— Что за удовольствие, мисс Кинг, — крикнул кто-то из толпы, — увидеть вас здесь…

Переварив смысл этого замечания, посетительницы загудели.

— А я ведь что-то такое подозревала, — произнес еще кто-то.

Дженни с видом заговорщицы наклонилась ко мне.

— А как насчет мисс Батлер, если позволите спросить? До меня доходили слухи, она тоже немного розоватая.

— Верно, — подтвердила другая девушка. — Я тоже такое слышала.

Я заколебалась. И сказала:

— Вас обманули. Она не такая.

— Ни чуточки?..

— Ни чуточки.

Дженни пожала плечами:

— Что ж, жалко.

Внезапно у меня упало настроение, и я уставила взгляд в колени. Дальше было еще хуже: одна из уличных девиц просунула голову между Рут и Норой и крикнула:

— О мисс Кинг, может, вы нам что-нибудь споете?

Ее просьбу подхватила дюжина голосов:

— Спойте, мисс Кинг, ну пожалуйста!

Как в страшном сне возникло, словно бы ниоткуда, старое раздолбанное пианино, по усыпанному песком полу его вывезли в удобное место. К нему подсела какая-то женщина, хрустнула суставами пальцев и неуверенно заиграла гамму.

— Не могу, — взмолилась я, — ей-богу не могу!

Я бросила отчаянный взгляд на Флоренс: она изучала мое лицо, как будто видела его впервые. Дженни беспечным голосом кричала:

— Ну же, Нэн, бросьте ломаться, порадуйте малышек из «Малого». Помните вашу обычную: подмигиваю, мол, красивым дамочкам и пересчитываю в кармане соверены?..

К ней присоединился еще один голос, потом еще и еще. Энни сделала большой глоток из своей кружки и чуть не подавилась.

— Боже! — произнесла она, вытирая рот. — Так это ты пела? Я видела тебя однажды в «Холборн Эмпайр»! Ты бросила мне шоколадную монету, она наполовину расплавилась у тебя в кармане, я ела ее и думала — умру от счастья! О, Нэнси!

Взглянув на нее, я прикусила губу. Игроки в бильярд побросали кии и обступили пианино; пианистка подбирала аккорды песни, два десятка женщин пели. Песенка была глупая, но мне вспомнился голос Китти, выпевавший дурацкие фразы так естественно и красиво, словно они ласкали язык медовой сладостью. Здесь, в далеком от роскоши подвале, они звучали совершенно иначе, но трогали сердце искренностью и своеобразной свежестью. Послушав шумных девиц, я поймала себя на том, что вполголоса подпеваю… Встав коленями на сиденье, я присоединила свой голос к хору, за песней последовали выкрики и аплодисменты, и я склонила голову на руку и закусила губу, чтобы не заплакать.

Зазвучала еще одна песня и еще — не из нашего с Китти репертуара, а незнакомая, и я не смогла участвовать в хоре. Я села и прислонилась затылком к перегородке. Какая-то девушка принесла на наш столик тарелку с мясным пирогом — от миссис Суиндлз, «за счет заведения». Поклевав тесто, я немного успокоилась. Рут и Нора, забывшие про свой рассказ, подперли ладонями подбородки и ели меня глазами. В промежутках между куплетами до меня долетали слова Энни, обращенные к недоверчивой мисс Раймонд: «Нет, клянусь, мы понятия не имели… Явилась к порогу Флоренс с подбитым глазом и букетом водяного кресса — и осталась. Темная лошадка…»

Флоренс сидела, обернувшись ко мне, глаза ее оставались в тени.

— Ты в самом деле была известна? — спросила она, когда я нашла сигарету и закурила. — И в самом деле пела?

— И пела, и танцевала. А однажды играла в пантомиме в театре «Британния». — Я хлопнула себя по бедру. — Милорды, где же принц, наш господин.

Флоренс рассмеялась, я — нет.

— Как бы я хотела на тебя посмотреть! А когда это было?

Чуть подумав, я ответила:

— В тысяча восемьсот восемьдесят девятом.

Она с досадой выпятила губы.

— А, ну да. Весь год забастовки, на мюзик-холл не оставалось времени. Помню, как-то вечером я под стенами «Британнии» собирала деньги для докеров… — Флоренс улыбнулась. — Впрочем, от шоколадного соверена я бы не отказалась.

— Тебе бы он точно достался…

Флоренс поднесла к губам стакан и о чем-то задумалась.

— Что же тебя заставило уйти из театра? Ты имела такой успех, почему от всего отказалась? И что ты делала потом?

Я уже рассказала кое-что о своем прошлом, но не была готова выкладывать все до конца. Я пододвинула к Флоренс свою тарелку.

— Помоги доесть пирог, — попросила я. И обратилась через ее голову к Энни: — Слушай, не дашь ли сигаретку? Эта больно гадкая.

— Ну раз уж ты такая знаменитость…

Флоренс с помощью Рут стала приканчивать пирог. Певицы у пианино, устав и охрипнув, вернулись к бильярдному столу. Уличные девицы из соседнего отсека поднялись на ноги и пришпилили шляпки: наверное, предположила я, собрались на промысел куда-нибудь в обычную пивную в Уоппинге или Лаймхаусе. Нора зевнула, мы, по ее примеру, тоже, Флоренс вздохнула.

— Не пора ли по домам? — спросила она. — Похоже, час уже очень поздний.

— Скоро полночь, — отозвалась мисс Раймонд.

Мы встали и начали застегивать пальто.

— Мне нужно сказать пару слов миссис Суиндлз, поблагодарить за пирог, — объяснила я.

Переговорив с нею, а также ответив по пути на приветствия полудюжины женщин, я зашла в бильярдный уголок и кивнула Дженни.

— Доброй ночи, — сказала я. — Я рада, что вы выиграли шиллинг.

Она пожала мне руку.

— Доброй ночи, мисс Кинг! Шиллинг — ерунда, главное — это удовольствие видеть вас в нашей компании.

— Надеюсь, Нэн, мы еще здесь свидимся? — добавила ее татуированная подруга.

Я кивнула:

— Я тоже надеюсь.

— Но в следующий раз вы уж выступите перед нами по-настоящему, в одежде джентльмена.

— Да-да, пожалуйста!

Вместо ответа я улыбнулась и шагнула прочь, но вспомнила кое о чем и вновь махнула рукой Дженни.

— Эта фотография, — заговорила я спокойно, когда Дженни подошла. — Как вы думаете, миссис Суиндлз не станет возражать… можно будет мне забрать ее?

Дженни тут же сунула руку в карман, вынула помятую, выцветшую фотографию и протянула мне.