— А что? Она тоже… причастна?

— В некотором роде — да. Анна будет проходить по делу в качестве свидетеля, — сообщил бретт-эмиссар Класус. — Впрочем, это дело официального следствия — сообщить вам, господин Лапшин, о ходе расследования и о том, в каком качестве будут расставлены в нем фигуранты.

— Та-а-ак, — мрачно протянул Антонен Ы Лакхк, — очень занимательно! Допрыгалась, Анька! Я же всегда говорил, что твои связи с разными там проходимцами до добра не доведут!

— Я могла бы назвать тебе имя одного из этих, как ты выразился, проходимцев, — дерзко ответила она, — чтобы ты закрыл рот и раскрывал его только по особому на то дозволению. Но я не буду этого делать, не хочу упоминать имя великого человека всуе, тем более что он уже умер.

Я вытянул шею. Неужели Аня говорит о нем?! И она?! Что же, все те, кто окружает меня в последнее время, имеют прямое касательство к… моему отцу? Я стиснул зубы. Нет, Аня говорит не о нем. Откуда простая зиймалльская девчонка может знать?.. И все же… И все же я могу допустить теперь самое невероятное.

Губернатор Лапшин подкатился к дочери и выговорил:

— Ты вот что, Аня. Я, конечно, не знаю, что к чему, мне только известно, что ты была задержана вместе вот с этими… э-э-э… преступниками! (Гендаль Эрккин лениво буркнул: «Э-э, полегче, жирный! Мы покамест не преступники, вину-то еще не доказали!») И если ты хочешь как-то способствовать тому, чтобы их… чтобы им… сделали какие-то поблажки, так и знай: я тебя вытаскивать не буду! Я хочу сказать, что я абсолютно лояльный к аррантской власти человек, я состою у нее на службе и, как лицо официальное, обязан всемерно содействовать следствию! Я… мне… — Он начал потеть, несмотря на холод в камере, и мне стало до тошноты противно видеть в нескольких шагах от себя это существо. — Я должен сказать, Анна, что эти люди должны понести самое серьезное наказание! Ты посмотри… посмотри на эти лица! Как… как я мог поверить, что этот юнец, вот он… что он бретт-эмиссар? Верите ли, — он повернулся к Класусу, заискивающе сощурился и даже изобразил ногами какое-то подхалимское коленце, эдакое балетное па, — верите ли, сам не понимаю, как я был так глупо одурачен!.. Нет, я быстро… бы-ы-ыстро сообразил, и я бы предпринял все меры, но патруль Охранного корпуса меня опередил… опередил, да! — Он сел на корточки перед Аней и Класусом и, заглядывая в лицо то одному, то другому, продолжал, пуская слюни: — А вот только вижу, что ты им сочувствуешь, что ли, Аня? Нет, ты мне в глаза смотри!.. Товарищ бретт-эмиссар, вы не обращайте внимания на нее, она дура… вы только не сочтите, что она… что она имеет какое-то отношение… А что она вместе с ними летела с Аррантидо, — как я узнал, — так это же… чистое совпадение! Она у меня вообще непутевая, но чтобы что-то серьезное… Она ни на что такое не способна — умом крива да на передок слаба, но чтобы в уголовщину…

Аня побледнела и вдруг, сцепив руки и крепко переплетя пальцы, резко ударила не в меру болтливого папашу. Хрррясь!.. Удар пришелся точно в левый висок и оказался достаточно силен, чтобы рыхлый губернатор повалился на спину и потерял сознание. Гендаль Эрккин произнес с явным одобрением:

— Тяжелая у тебя рука, Аня. Ничего не скажешь, эге. Ловко ты его. Хотя он вроде тебе добра хочет, вон как пытается выгородить, и дурочкой и шлюхой выставляет, лишь бы в серьезное не замешали… Да ты и так чиста. А этого жирного можете на меня скинуть. Мне уж ничего не повредит… Дескать, взял да и врезал губернатору чертов гвелль, и тот с копыт. Очухается, не вспомнит, поди, как что было… Бретт-эмиссар Класус сказал:

— Вот об этом я и хотел поговорить. Не так уж она и чиста, как вы только что заметили, Эрккин. Начнем с того, что она, как и я, была подсажена в каюту «Лемма» по прямому указанию ллерда Вейтарволда.

Я уже ничему не удивлялся.

— Никто не попал в ту каюту случайно, — продолжал Класус. — Эрккин — в качестве своеобразного телохранителя Рэмона. У нас с Анной тоже были свои миссии.

— Помнишь, Рэмон, у тебя исчезли с карточки деньги? — подмигнула Аня. — Это сделала я. Твой отец сказал, чтобы я по мере возможности осложнила твою жизнь на Зиймалле. Он… он проверял твою фортуну таким вот жестоким способом. В последнее время у него было слишком много поводов верить в судьбу… Ведь ты же слышал об этом пророчестве о сыне Вейтарводда, который сможет подчинить своей воле даггонов? Этот сын должен отправиться на прародину аррантов, сюда, на Зиймалль, и найти тут древнее подземное святилище, где был заточен даггон. Олег Павлович легко подтвердит, что еще несколько лет назад Предвечный смеялся над этим пророчеством и называл его сказкой, в которые давно никто не верит в таком прагматично выстроенном обществе, как аррантское. А потом сказка начала сбываться с угрожающей точностью. И события приняли совершенно непредвиденный оборот. Слишком многое совпало, и слишком мало оставалось поводов для неверия. И тогда ллерд Вейтарволд послал на Зиймалль ВСЕХ своих сыновей одновременно. Чтобы у них были равные шансы, несмотря на разницу в возрасте. Но сам он верил лишь в ОДНОГО из сыновей…

Голос ее звучал почти вдохновенно. Нет, решительно в ней переменилось многое. И эта фраза про веру в одного из сыновей… Я глянул на Класуса, по губам которого в этот момент прозмеилось нечто вроде торжествующей улыбки. Гендаль Эрккин, который еще не знал о занимательном происхождении Класуса от Предвечного, побагровел. Слово взял бретт-эмиссар:

— Будем считать, что это было эпическое отступление. Теперь ближе к делу. У нас есть немного времени, чтобы поговорить откровенно, без лишних ушей. — Он выразительно кивнул на губернатора Лапшина, лежащего ничком на полу. На его виске наливался и темнел внушительный кровоподтек. Аня пощупала ему пульс: все в порядке…

— Есть некоторые улучшения. Короче, имеется определенная надежда… Главное в вашем деле — выгадать время, и чем больше будет неясностей, тем лучше, — продолжал Рэмон Класус. — Потому что обстановка меняется стремительно. Вести с Аррантидо устроили революцию в умах. Вы вот тут сидите и не представляете, что сейчас творится там, снаружи, на севере! Все ожидают конца света, Генеральные Эмиссары ОАЗИСов заседают непрерывно, и о вас могут просто банально забыть. Тебе, Рэмон, еще проще: без особого распоряжения сверху тебя, сына Предвечного, не имеют права тронуть до решения суда. А когда оно будет, это судебное заседание, и будет ли вообще — вопрос! В общем, так: если вы не подпадете под параграф о ликвидации на месте, то у вас будут шансы. А эту ликвидацию можно заработать только доказанным умышленным убийством или государственным преступлением…

— Это, получается, если сейчас сюда войдет офицер этого… как его… Охранного корпуса и снимет меня с твоего трупа, так, Класус? — грубовато осведомился Гендаль Эрккин. — Тут и уголовщина будет, и государственное преступление, ты ж у нас — чин!.. Да и доказательства налицо. Так?

— Вы, Эрккин, привели не очень удачный пример, но в целом обрисовали все верно. Что-то наподобие… да. Тогда вас просто уничтожат на месте, никакой комедии суда не потребуется, никакого разбирательства.

— На всякий случай запомню, и если очень уж надоест сидеть… — многозначительно заметил Пес.