сыновей. Всё придется брать в свои руки, как тогда в молодости.

— Да-а… — протянул Владимир Петрович, поднимая голову к потолку, — Хорошее было время. Мы бизнес мутили, помню вложились в первое дело… Так страшно было, что можем прогореть…

Марина Дмитриевна вздохнула, кивая головой.

— И вправду. Теперь всё поменялось. Я всегда мечтала, что в старости около меня будут мои сыновья, которые будут опорой и поддержкой. А что теперь? Я потеряла обоих своих мальчиков…

Владимир Петрович опустил свою руку на плечо жены, делая глубокий вдох.

— Кольке дали 16 лет… — монотонным голосом сказал он.

— Кошмар… До чего мы докатились… Наш сын сел в тюрьму за убийство… Какой позор… Мне теперь стыдно людям в глаза смотреть…

Новый этап

На следующий день в больницу пришли Марина Дмитриевна, Владимир Петрович и Давид с Кариной, которым сообщили о смерти Стаса. Нужно было видеть глаза этих четверых, когда они увидели Стаса живым и невредимым, лежащим на постели и поедавшим кашу. Я провела весь день рядом с ним, кормя из ложечки и помогая размять кости после долгих месяцев, которые он провёл в обездвиженном состоянии.

Была сотня вопросов, на которые я отвечала с улыбкой. Стас был жив, а это самое главное. Мне уже было плевать на его мать, которая так бессовестно поступила с родным сыном, бросив его умирать. Я не стала говорить об этом поступке ещё очень слабому Стасу, ведь это очень подкосило бы его. Но я надеялась, что Марине Дмитриевне было стыдно за свой поступок и за то, что она не верила в своего сына.

— Сынок, я так рада твоему выздоровлению! А я ведь молилась, чтобы ты поборол эту страшную болезнь! Слава богу ты жив! — держа Стаса за руку, с улыбкой сказала Марина Дмитриевна, и меня аж всю перекосило от такого количества лести и лжи.

Дверь в палату открылась, и туда внесли несколько венков с надписью «Помним, любим, скорбим» и «Любимому сыну». Стас изумлённо оглядел всех присутствующих, ожидая, что хоть кто-то объяснит ему, что происходит.

— Меня уже кто-то собрался хоронить? — недовольным тоном спросил он.

— Сынок, просто понимаешь, врачи сказали, что ты точно не выживешь… — попыталась оправдаться Марина Дмитриевна.

— И потому вы купили мне похоронные венки? — перебил её Стас, хмуря свой лоб, — А гроб вы мне случайно не заказали? Место на кладбище купили уже?

Марина Дмитриевна и Владимир Петрович обменялись взглядами, но не стали говорить всю правду, ведь гроб и памятник уже были ими заказаны и ждали во дворе.

Сказать, что все были в шоке — ничего не сказать. Давид сильно «прифигел», узнав, что ужасная новость, которую ему сообщила Марина Дмитриевна — неправда. Карина приехала вместе с ним, чтобы поддержать. Её живот был такого же размера, как и мой.

Минут через двадцать приехала и моя тётя. Реакция была той же: квадратные глаза, временная потеря речи и минутный шок. После чего и она поздравила Стаса с победой над болезнью и пожелала скорейшего выздоровления.

Наконец нас оставили наедине. В течение часа все уехали, дав побыть мне и Стасу только вдвоём и насладиться обществом друг друга.

Стас утомленно посмотрел на меня, вздохнув.

— Лис, я так устал…

По его измученному лицу я и без слов это поняла.

— Мне уйти? — гладя его по руке, спросила я. Стас медленно покачал головой, — А что же тогда? Будешь ложиться спать?

— Хочу, чтобы ты всегда была рядом, — Стас перевернул свою ладонь, беря меня за руку.

— Я ведь и так рядом… — я одарила его белоснежной улыбкой, свободной рукой водя по щеке, — У тебя такая густая борода… Леший какой-то.

Мои слова вызвали у Стаса несколько коротких смешков, после чего он запрокинул голову назад, укладываясь на подушку.

— Если ты устал, то можешь поспать. Голова не болит? — обеспокоенно спросила я, трогая его лоб губами. Стас мотнул головой.

— Всё нормально.

— Ну-ну. Я помню эти слова. Теперь я уже не верю твоему «всё нормально». Из-за того, что ты меня не слушал, я чуть было не лишилась жениха, а наш сын отца.

Стас вопросительно выгнул одну бровь, наклоняя голову.

— Сын? — он перевел взгляд на мой небольшой животик, — Ты была на УЗИ или просто так думаешь?

— Я вчера была на УЗИ, — ответила я, вспомнив о снимке, сделанном в медицинском центре, — Сейчас покажу…

Я достала из своей сумочки фотографию и протянула её Стасу.

— Вот. Это наш сынок, — тыкая пальцем на картинку, улыбнулась я.

— И где здесь вообще человек? — ворочая фото вверх-вниз, хмурился Стас, — По-моему, это какие-то пятна. Вот линии, полоски… Я не вижу здесь никакого ребенка…

— Ну Стас, — я наигранно надула губы, забирая из его рук фотографию, — Тут же всё понятно.

— Ну-ну, понятно. Тогда покажи мне, где здесь хоть что-то похожее на человека, — скрещивая руки на своей груди, Стас посмотрел на меня. Я несколько секунд крутила в своих руках фото, а потом спрятала его обратно в сумку.

— Ты прав. Там ничего не понятно, — наконец согласилась я, — Но врач же лучше знает. У нас будет сын.

Стас опустил руку на мой живот, задумчиво глядя в некуда.

— Я его не слышу… — произнёс он, водя своей ладонью по моему животу. Я положила свою ладонь сверху, тоже прислушиваясь.

— Срок ещё небольшой. Чуть позже, думаю, мы уже сможем услышать, как он пинается.

— Ладно. Подождем, — засовывая обе руки под одеяло, улыбнулся Стас. Я сверкнула улыбкой в ответ на его счастливое выражение лица.

— Стась, я рада, что ты наконец улыбаешься, — умиротворённо произнесла я, — Да это великое чудо, что ты вообще дышишь. Если бы не оно, ты бы сейчас не смотрел на меня и не разговаривал. Не видел бы снимок с УЗИ.

— Знаю, Лис. Это знак, что мы должны быть вместе, и что я ни в коем случае не могу оставить тебя одну.

— Это очередное испытание наших отношений?

— Может и так, — пожал плечами Стас, поднимая край одеяла до своего носа, — Но главное — то, что мы его успешно прошли.

— Да, милый, — кивнула я, кладя свою руку поверх одеяла, — Теперь всё будет совсем по-другому. Мы заживём счастливо, как и мечтали до твоей болезни.

Стас опустил голову на подушку, рассыпая на ней свои густые волосы. С его губ не сползала улыбка, а глаза были мечтательно закатаны.

Я просидела у его постели около получаса, после чего, убедившись, что Стас уснул, наклонилась над его лицом, и нежно, стараясь не нарушить его сон, поцеловала в щеку, после