Не прошло и часа, как там, внизу, он короновал на царствование своего маленького фантомного двойника, и отныне цепочка кажущимися случайными событий будет стремительно сплетаться в замысловатую, жестокую и кровопролитную связь, которая непременно, подобно самонаводящейся ракете, приведет его к цели.

Мракобесов закрыл глаза и представил облик своей новой Империи.

Несомненно это будет абсолютная монархия с мощной структурой тайной полиции. Больше театрализации. Опереточные мундиры, кружева, треуголки, плюмажи на улицах и — пара зорких глаз в каждом подвальном окошке, крошечный микрофончик и объективчик в каждом кабинете, в каждом туалете, в каждой квартире. Малейшее неповиновение или высказывание крамолы даже в семейном кругу — бесшумный выстрел парализующим дротиком и пытки, пытки, пытки в специально оборудованном подвале ближайшего полицейского участка.

Столица — в Санкт-Петербурге (никаких дурацких святых, город будет называться Невгород); его личная резиденция — в Зимнем дворце. Двадцати, нет! тридцатиметровый памятник императору Мракобесову Первому на тридцати, нет! пятидесятиметровом постаменте — на Знаменской площади у Московского вокзала.

Высокопоставленных заговорщиков он будет допрашивать лично. Одного-двух в неделю, этим не следует злоупотреблять, это слишком возбуждает, но впоследствии истощает… Но, черт побери, как же сильно это возбуждает, доводит до оргазма… Нет, нет, сам он не прикоснется к инструментам, он будет только смотреть. Сначала палач возьмет острейшее стальное шило и медленно, плавно покручивая, введет его между третьим и четвертым позвонком. Но только чуть-чуть, не до конца, лишь только сделав намек на увертюру к предстоящей симфонии звуков и ощущений. Насладившись первыми криками и рыданиями, он прикажет отложить шило и взять маленькие маникюрные ножнички…

Но в это мгновение Мракобесов вдруг сам почувствовал резкую боль в плече.

Мечтательная улыбка мгновенно слетела с его лица, глаза широко раскрылись. Он вскрикнул, сел на кровати и включил лампу. С правой стороны исподней рубахи темнело и расплывалось пятно крови.

Мракобесов дернул рубаху, но разорвать ее не хватило сил. Лихорадочно разгрыз ворот зубами и снова рванул.

Обнажилось белое округлое плечо с рыхлой кожей и ранка, сочащаяся кровью.

— Что это! — в панике забормотал Мракобесов. — Что! Что такое!..

В тот же миг ему обожгло бедро, и кровь брызнула из вены, затем живот, шею, спину, лицо, затылок, ступни, уши… Он начал страшно и непрерывно орать, зажимая пальцами то одну, то другую рану, понимая, что может истечь кровью. На шум прибежал дежурный офицер, ахнул и убежал за аптечной.

Тугие повязки и пластырь умерили кровотечение. Мракобесов остался жив и даже не потерял сознание. Теперь ему было необходимо спуститься в Секретный отдел, где хранились его снадобья, но он не мог передвигаться самостоятельно, а дежурный офицер не имел доступа на нижние этажи.

— Срочно… — проговорил Мракобесов ослабшим голосом. — Срочно вызовите Курослепова.

Не прошло и четверти часа, как поднятый с кровати секретарь уже хлопотал вокруг своего патрона:

— Ах какая неприятность! Какая же сволочь это сделала? Быстрее, быстрее надо найти его…

— Никого не надо искать, болван, — Мракобесов наконец сообразил, что на самом деле происходит. — Он просто выкрал мою собственную фантомную куклу… А теперь втыкает в нее иголки. Простые, без яда и без заговора. Помоги мне.

— Так значит, этот фраер просто лопух, а, патрон? — рыжий секретарь поволочил на себе грузное тело начальника. — А что если этот пижон просто-напросто возьмет и отрежет вам голову?.. Ой! патрон. простите, простите меня, я хотел сказать, что отрежет не вам, а этой чертовой кукле… то есть…

— Кретин. Если он разрежет или расплавит фигурку, она потеряет силу, — простонал Мракобесов. Четырнадцать рассредоточенных по всему телу ран причинили ему страшную, невыносимую боль. — Но раны-то, раны, они останутся на мне!..

— А как он туда пролез? Как он вообще узнал? Эй, дежурный! — Курослепов окликнул дежурного офицера, находившегося на своем месте за перегородкой, и тот подбежал, чтобы подсобить. — Кто-нибудь был здесь после…

— После двух часов ночи, — выдавил из себя Мракобесов, припомнив время, когда он поднялся из Секретного отдела и лег спать.

— Нет, никого не было, — уверенно сказал дежурный.

— Ну как же не было, как же не было! — начал наскакивать на него Курослепов. — Как же не было, если кто-то был!

— Я, товарищи, пока еще не слепой и не глухой, а также не имею привычки спать на посту, — обиделся дежурный офицер. — Мимо меня и мышь не проскочит, не то что человек, если только он не привидение или не невидимка.

— Что!!? — дернулся всем телом и застонал Мракобесов. — Невидимка! Это они! Они так и не сдали спецкомбинезоны!

— Кто? Кто они? Скажите, патрон, о ком это вы, а, скажите…

— Это они, Яблочкин и Мушкина! Они обманули!

Дежурный офицер почесал затылок:

— Час назад вроде бы лифт поднимался… или показалось.

— Что?!!

— Я полагал, кто-то из ваших…

Мракобесов слабо потянулся к дежурному, чтобы своим желтым ногтем проткнуть ему глаз, но промахнулся, и они вместе с Курослеповым едва не завалились на пол.

Спустившись в кабинет, Мракобесов нащупал кнопку, сдвинул шкаф и, шумно дыша, протиснулся в щель. Голова его плохо соображала и он, забыв про несколько ступенек, с воем затравленного зверя повалился на каменный пол, изрезав ладони осколками стекла.

— Свет!.. — выдохнул он.

Газовые рожки не горели; Курослепов начал зажигать свечи, и глазам заговорщиков предстал погром, учиненный лейтенантом Яблочкиным и курсантом Мушкиной. Чаша с жертвенной кровью была опрокинута, лежавшие на ее дне фигурки расплавлены, склянки со снадобьями рассыпаны или разбиты.

Неожиданно Мракобесов издал радостный возглас. Курослепов обернулся и увидел в его руках истыканную иглами восковую фигурку.

— Она здесь! Они не взяли ее! Бери, бери скорее… — он протянул куклу секретарю. — Осторожно, иголки… Теперь скорее, скорее… только очень осторожно… вынимай их!

Курослепов понял, осторожно, словно кактус, взял фигурку и, покручивая, вытащил из холодного, затвердевшего в прохладе воска первую иглу, торчащую прямо из темечка.

Мракобесов схватился за голову и заорал.

Не желая долго мучить своего патрона, секретарь, не дав ему произнести и слова, начал быстро выдергивать иголки из лица, туловища, ног и рук восковой куклы.

Потеряв способность кричать, Мракобесов, слабо попискивая, дрожал, подергивался и катался по полу, словно в приступе эпилепсии.

Когда все было кончено, он долго лежал на спине мокрый от пота и крови, с широко открытыми глазами и тяжело, шумно хрипел.