Над лоджиями Рафаэля находятся апартаменты Борджиа. Я побывал там, и они показались мне самыми интересными из всех помещений, открытых для посещения в Ватикане. Я прошел под низкой мраморной притолокой, увидел богато убранные комнаты, переходящие одна в другую, их великолепные потолки с фресками Перуджино, и у меня возникло чувство, что пять веков словно растаяли, и что чья-то костлявая рука манит меня в одну из оконных ниш.

Эти прекрасные комнаты — драгоценные шкатулки, которые велел сделать для себя папа Александр VI Борджиа. Здесь он плел интриги и устраивал заговоры против собственных детей. Здесь он в конце концов и умер. «Я — папа и наместник Христа!» — радостно воскликнул Борджиа, когда его избрали, но, разумеется, никаким наместником Христа он не был. Он был всего лишь светский вельможа, беспринципный и жадный человек, чьи подлости история вряд ли бы и сохранила, если бы он не занимал престол святого Петра.

Его сын, пресловутый Чезаре, который вместе со своими головорезами держал в страхе ночные улицы, подозревается в большем количестве преступлений, чем те, что действительно на его совести, и принадлежит к породе итальянских разбойников, которая не вывелась и по сей день. Его дочь — небезызвестная Лукреция — молодая женщина с нежным лицом и красивыми волосами, которые она, видимо, очень часто мыла, чтобы сохранить знаменитый золотой их оттенок. На фресках я увидел Александра, Чезаре и Лукрецию, изображенных Пинтуриккио. Портрет Борджиа великолепен. Папа стоит на коленях перед воскресшим Христом. Художник изобразил и его челюсть сластолюбца, и двойной подбородок, и изогнутый клювом нос, и его пухлые руки в кольцах, сложенные в молитве. Красивый молодой воин, стоящий рядом, — это Чезаре, а другой молодой человек в одежде римлянина — возможно, его брат, Джованни, которого Чезаре убил в 1497 году. На другой фреске изображена Лукреция в образе святой Екатерины.

Большая часть грехов Александра Борджиа проистекает из его родительских чувств. Вообще-то, каким бы чудовищем ни казался нам этот действительно далеко не святой человек, надо помнить, что мы видим его сквозь густой туман клеветы, которая замутняет для потомков образы всех властителей. Однако, как совершенно справедливо заметил епископ Крейтон, трудно отдавать семье Борджиа справедливость, не чувствуя, что оправдываешь беззаконие.

Я покинул апартаменты Борджиа, пропитанные атмосферой прошлого. Даже в лондонском Тауэре и в Хэмптон-Корте у вас возникает чувство, что те, кто жил здесь, давно уже умерли, и их больше не интересуют сцены из прошедшей земной жизни. Не таковы комнаты Борджиа — их населяют страшные призраки.

В Сикстинской капелле я был потрясен изысканной голубизной покрывала мадонны. Все смотрели наверх, на потолок. На дюжине языков гиды рассказывали, как Микеланджело провел четыре с половиной года, лежа на спине на помосте, расписывая потолок, и с тех пор, чтобы читать, например, должен был держать книгу над головой. Было бы легче оценить это божественное произведение искусства, лежа на кровати с биноклем. Гиды носят с собой зеркальца, которые раздают туристам.

Микеланджело со своим сломанным носом (ему сломал на в юности вспыльчивый Торриджано) был не только величайшим, но и самым привлекательным деятелем Возрождения: печальный, одинокий гений. Он вел очень простую жизнь, а его работы — как послание из других миров. На следующий день после его смерти — он умер в 1564 году в возрасте восьмидесяти девяти лет — в дом, где мастер давно жил один, пришел чиновник — делать опись имущества. Железная кровать под покрывалом из кожи ягненка стояла под белым балдахином. Рядом — комод с одеждой Микеланджело: одно серое пальто и еще одно, коричневое, отделанное лисьим мехом, плащ из флорентийской ткани, подбитый шелком, сатиновая блуза с красными шелковыми ленточками, две черных шляпы и девятнадцать рубашек. В погребе — фляжка с уксусом и пять кувшинов с водой Треви, а в конюшне — маленькая гнедая лошадка. Больше восьми тысяч золотых дукатов нашли завязанными в платок и рассованными по кувшинам и банкам.

Никто не покинет Рима, не увезя с собой какого-нибудь воспоминания о Микеланджело: собор Святого Петра, «Моисей» в Сан-Пьетро-ин-Винколи, «Пьета» в соборе Святого Петра, церковь Санта-Мария-делли-Анджели и, может быть прежде всего, небесная голубизна Сикстинской капеллы.

8

Библиотека и архивы Ватикана размещаются к северу от сада Кортиле ди Бельведере, и были открыты для посещения в 1881 году. Они известны только ученым и студентам и вдохновляли и продолжают вдохновлять на бессчетное количество трудов на многих европейских языках. Главный библиотекарь — кардинал, носящий громкий титул «Библиотекарь и архивист Святой римской церкви».

В тишине читального зала, подобной безмолвию Британского музея, ученые и исследователи сидят за столами, которые тянутся во всю длину большого зала. Стены его от пола до потолка заняты полками, уставленными книгами. Сотрудники библиотеки, бесшумно подходя, кладут перед посетителями пожелтевшие от времени манускрипты, которые могут быть расшифрованы только подготовленными читателями. Я заметил среди посетителей членов религиозных орденов в монашеском одеянии и даже побеседовал с одним доминиканцем, специалистом по землевладению в Ирландии XI века.

Один из библиотекарей провел меня в стальные ниши архива и, открыв сейф, дал мне в руки пергамент с тяжелыми красными восковыми печатями, каждая — со своей подписью. Это была петиция, посланная Генрихом VIII папе. В ней король просит о расторжении своего брака с Екатериной Арагонской. Хотя этот документ публиковался, мне сказали, что имена всех тех, кто подписал его, никогда не печатались. Как только посланец короля, проехав через Европу, доставил петицию из Уайтхолла в Папскую курию, ее тщательно подшили, и сейчас она свежая и новая, как четыреста с лишним лет назад, в тот день, когда была написана.

Потом я подержал в руках протоколы допроса Галилея. Мне дали бумагу, подписанную Микеланджело; документ с подписями Фердинанда и Изабеллы Испанских с золотой печатью размером с блюдце; письмо, написанное Брунетто Латини, наставником Данте; соглашение между Наполеоном и Пием VII; и огромный пергамент с тремястами пятью подписями и печатями — акт отречения от престола Кристины Шведской. Потом, как бы поразмыслив, показали византийский пергамент XIII века с красными подписями первых Палеологов.

Все эти сокровища демонстрировались мне как бы между прочим. Так знаток мог бы показать свою коллекцию тому, у кого очень мало времени. Каждые пятнадцать минут свет гас, и его приходилось снова зажигать. Когда я спросил, почему это, мне сказали, что ученые и вообще все, кто «живут в другом времени», довольно рассеянны и часто оставляют свет в архиве включенным, так что его автоматически отключают через равные интервалы.

Меня представили профессору, специалисту по папским буллам. От него я узнал, что канцелярия папы продолжала использовать папирус даже тогда, когда вся остальная Европа использовать его перестала. Папирус был изъят из обращения только около 1022 года. В старые времена папские буллы перевязывали либо шелковым шнурком, либо пеньковой веревкой, к которым привязывали свинцовую печать — bulla. Буллы с шелковым шнурком были litterae gratiosae,[125]а пеньковые — litterae executoriae,[126]так что, еще не разворачивая, можно было сказать, хорошие в булле новости или плохие. Шелковые буллы украшало полное имя папы, а менее приятные — только его инициалы, обведенные черным.